Ирвин Уоллес - Семь минут
Майк Барретт встал, сунул руки в карманы и подошел к свидетельскому месту, где, излучая самодовольство, сидела миссис Эн Лу Уайт.
— Миссис Уайт, — начал Барретт, — так как вы первая средняя женщина, которую я имею удовольствие созерцать, мне бы хотелось подробнее узнать о ваших вкусах. Только не к мебели или еде, а к книгам. Я очень хочу выяснить, являются ли и ваши читательские вкусы тоже средними.
— Являются, — уверенно ответила миссис Уайт.
— Откуда вы знаете?
— Потому что… потому что я много читаю, все популярные книги, которые поступают в библиотеку, простые книжки в бумажной обложке, чтобы в них можно было что-то понять. Я не сомневаюсь, что у меня средние читательские вкусы.
— Вы читали «Пейтон Плейс» Грейс Металиус?
— Конечно нет!
— Вы читали «Богову делянку» Эрскина Колдуэлла?
— Нет, не читала.
— Вы читали «Любовника леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса?
— Я бы со стыда умерла, если бы меня увидели с этой книгой в руках. Нет, не читала.
— Вы читали «Его поступь» Чарльза Шелдона?
— Нет, даже не слышала о такой.
— Очень хорошо, мисс Уайт. Если верить расчетам мистера Андервуда, ваши читательские вкусы далеки от средних. Четыре книги, о которых я спрашивал, самые покупаемые книги. Только в Соединенных Штатах их продано в твердом переплете и бумажной обложке более тридцати миллионов экземпляров. Это четыре из пяти бестселлеров всех времен в Америке.
Улыбка Энн Лу Уайт испарилась.
— По-моему, это ужасно. Я уверена, что средний американец не читал эти четыре книги.
— Миссис Уайт, а как по-вашему, стал бы средний американец читать «Семь минут»?
— Абсолютно уверена, что не стал бы.
— Но вы средняя американка и тем не менее прочитали их?
— Я… меня попросили прочитать ее для процесса.
— Иначе бы вы не стали читать ее?
— Конечно нет. Я не трачу свое время на непристойную литературу.
— Но, миссис Уайт, как бы вы узнали, что книга непристойная, не прочитав ее?
— Мне не нужно пить яд, чтобы узнать, что это яд.
Эта острота напомнила ему Фей Осборн, которая использовала ее в разговоре с ним почти слово в слово перед самым началом процесса. Если эта женщина окажется таким же стражем чистоты, как Фей, он в беде. Барретт решил выяснить.
— Если можно, мне бы хотелось узнать, что является, по вашему мнению, непристойным, а что — нет.
— Пожалуйста, узнавайте.
Барретт вернулся к своему столу, и Эйб Зелкин протянул ему четыре фотокопии. Майк медленно вернулся к свидетельскому месту.
— Миссис Уайт, позвольте мне прочитать вам некоторые отрывки четырех популярных книг очень известных писателей. Пожалуйста, скажите мне после того, как я кончу читать каждый отрывок, является ли он, по вашему мнению, непристойным или не является. Готовы?
— Начинайте, — неуверенно ответила женщина.
Барретт начал читать:
— «В этом договоре был упущен только один пункт, а именно: каким способом дама и я должны раздеться и лечь в постель…» — Закончив, он вопросительно посмотрел на миссис Уайт. — Миссис Уайт, пристойный или непристойный?
— Пристойный, — с видимым облегчением ответила она.
— Хорошо. Теперь второй: «Она срывала с себя платье, выдергивала из корсета тонкий шнурок, и шнурок скользящей змеей свистел вокруг ее бедер. Босиком, на цыпочках она еще раз подходила к порогу, убеждалась, что дверь заперта, мгновенно сбрасывала оставшиеся на ней покровы, внезапно бледнела, молча, не улыбаясь, прижималась к груди Леона, и по всему ее телу пробегал долгий трепет».[23] — Барретт прочитал абзац и посмотрел на свидетельницу. — Пристойный или непристойный?
— Пристойный.
— Спасибо, миссис Уайт. Теперь переходим к третьему отрывку. — Барретт старательно прочитал свидетельнице третий отрывок: — «Герствуд смотрел на свою очаровательную, заманчивую добычу, которую ему так трудно было завоевать, и строил самые странные планы. Его страсть достигла тех пределов, когда человек уже не подчиняется рассудку. Как могли тревожить его всякие мелкие препятствия, если в награду его ждала любовь такой прелестной женщины. Он закрывал глаза на все трудности и не желал отвечать на возражения, которые холодная действительность бросала ему в лицо. В эту минуту он готов был обещать что угодно, предоставив судьбе потом выручать его. Он решил пробиться в рай, а там — будь что будет. Он должен хоть раз в жизни познать счастье, хотя бы ценою отречения от чести и правды».[24] Миссис Уайт, скажите, пристойный это отрывок или нет?
— Абсолютно пристойный, — ответила средняя женщина и широко улыбнулась.
— И наконец, четвертый и последний отрывок. Вообще-то он слишком длинный, чтобы зачитывать его целиком. Если вы позволите, я возьму на себя смелость и расскажу содержание в целом, а потом покажу вам отдельные фразы в книге. Отдельные слова и фразы я вам зачитаю. — Он посмотрел на фотокопию. — Молодые люди женятся, но муж не в состоянии выполнять супружеские обязанности. Он умирает, и его жена становится вдовой. К ней приходит брат умершего и хочет переспать с ней, но во время полового акта меняет решение и, не желая давать ей свое семя, мастурбирует. Следующий отрывок описывает новое приключение этой молодой вдовы. Она сердится на своего свекра и хочет отомстить ему. Переодевается в проститутку, и свекор спит с ней. После того как он узнает, что вдова сына забеременела, он хочет наказать ее, но она рассказывает, что забеременела от него. — После общего изложения Барретт начал читать из книги. — Здесь встречаются слова «блудницы» и «блудники», описывается групповое изнасилование, постоянно попадаются «груди», «сиськи», «голый зад», «дерьмо», «гной», «прелюбодеяние» и другие. — Барретт замолчал и спросил: — А сейчас скажите мне, миссис Уайт, как по-вашему, пристойна эта книга или непристойна?
— Непристойна, — ответила женщина. — Это видно с первого взгляда.
— Может, миссис Уайт, вам хочется взглянуть на фотокопии этих четырех книг. Каждая пронумерована в порядке, в котором я их читал.
Он положил фотокопии на ограждение свидетельского места, но женщина молча ждала.
Барретт повернулся к жюри, потом вновь посмотрел на свидетельницу:
— Миссис Уайт, первый отрывок я взял из книги Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». Вы сказали, что отрывок пристойный, но в тысяча восемьсот девятнадцатом году книга была запрещена Ватиканом во всем мире. Второй отрывок из одной из самых «сомнительных» книг — «Мадам Бовари» Флобера. Вам он показался пристойным, но в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году, когда Флобер издал ее, книгу обвинили в суде в непристойности, а в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году она была запрещена рядом организаций по защите нравов в Штатах. Третий отрывок — одно из самых, так сказать, подозрительных мест в «Сестре Кэрри» Драйзера. Вы считаете его пристойным, но в тысяча девятисотом году, когда появилась эта книга, она была запрещена в Бостоне и, чтобы избавиться от дальнейших обвинений в непристойности, изъята из обращения. Что касается четвертого отрывка, который, по вашему мнению, является абсолютно непристойным, крайне непристойным, этот отрывок взят из современного перевода Ветхого Завета Святой Библии!
Миссис Уайт открыла от изумления рот. Через несколько секунд она попыталась взять себя в руки.
— Это… это дешевый трюк, — запинаясь, растерянно пробормотала она.
— Миссис Уайт, ваша уверенность в том, что вы можете судить о пристойности или непристойности, после этого хоть немного поколебалась? — не обращая внимания на ее растерянность, поинтересовался Майк Барретт.
— Это разные вещи… вы вырвали кусок из Библии, из контекста… все эти слова… из разных глав Библии…
— Миссис Уайт, вы обязаны ответить на вопрос представителя защиты, — строго прервал ее судья Апшо. — Стенографист, запишите, что ответ не по существу дела. Прочитайте, пожалуйста, еще раз вопрос.
Вопрос был зачитан во второй раз.
— Конечно, я знаю, что непристойно, а что пристойно! — выпалила женщина. — Я хочу сказать, что Библия пристойная книга. Все знают, что это хорошая книга. Если не читать ее всю с духовным настроем, если выбирать отдельные слова и придавать им современное значение, конечно, можно представить ее ужасной. Я уже сказала, ваш трюк…
— Ваша честь. — Барретт посмотрел на судью, — я не хочу спорить со свидетельницей, но, так как миссис Уайт оспаривает мои мотивы, можно мне ответить, чтобы внести ясность в этот момент перекрестного допроса?
— Можно, — кратко ответил Апшо.
Барретт вновь повернулся к свидетельнице.
— Миссис Уайт, в тысяча восемьсот девяносто пятом году джентльмен из Клей-Сентер, штат Канзас, был арестован и признан виновным по обвинению в рассылке непристойной продукции по почте. Позже прокуратура с большим смущением обнаружила, что эта продукция является отрывками из Святой Библии. Как вы сказали сами, все может быть представлено в непристойном свете, если брать материал частями и вырывать его из контекста. В тысяча девятьсот двадцать восьмом году Рэдклифф Холл опубликовала печальную и нежную историю о двух лесбиянках. Книга называлась «Кладезь одиночества». Она была написана приличным языком, не содержала откровенных сексуальных описаний. По замыслу автора, книга должна была убедить читателей относиться к женскому гомосексуализму с большей терпимостью. И все же, по старинному определению непристойности, которое дал еще в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году главный судья Кокборн, по одной фразе, выхваченной из контекста, «Кладезь одиночества» была осуждена. В ней блюстители нравственности нашли такую фразу: «И этой ночью они были неразделимы». Шести слов оказалось достаточно для осуждения всей книги. Позже судья Вулси на процессе против «Улисса» заявил, что книга должна рассматриваться как единое целое, и установил новый стандарт для определения непристойности. Нет, миссис Уайт, мы с вами не расходимся в мысли, что все книги, включая Библию, следует рассматривать в целом, а не по частям. Прочитав отрывок, я просто хотел показать вам, как трудно для любого человека, даже среднего, увидеть и распознать непристойность и намного труднее сказать, что непристойно, а что пристойно для кого-то другого. Конечно, я абсолютно согласен с вами по поводу Библии. Я ни на секунду не сомневаюсь в ее пристойности. И все же есть люди, которые не согласны с нами. Хавелок Эллис сказал: «Невозможно дать определение непристойности, чтобы при этом не обвинить в ней Библию». В своих работах, посвященных изучению поведения подростков, он писал, что многие юноши сексуально возбуждались от чтения определенных отрывков из Библии. К их числу, например, относится рассказ о человеке, который захотел переспать с вдовой своего умершего брата. Он взят из тридцать восьмой главы Книги Бытия, где он проливает свое семя на землю. От его имени и произошло слово «онанизм», которое является синонимом слова «мастурбация» в нашем словаре. И все же мы согласны с вами, что взятая в целом Библия — замечательная литература, потому что она отражает не только реальность жизни со всем ее безобразием, насилием и извращениями, но показывает и чудо, и красоту жизни тоже. Когда Библия описывает секс, пусть эти описания и могут зародить похотливые мысли и сексуальные желания в читателе, они не считаются вредными из-за своей правдивости. Судья Джером Фрэнк заметил, что ни одному здравомыслящему человеку не может прийти в голову, что сексуальные желания, ведущие к нормальному сексуальному поведению, могут причинить вред обществу, хотя бы потому, что без этого сексуального поведения человеческая раса скоро исчезла бы. Поэтому, миссис Уайт…
