Евгений Сартинов - Золото на крови
А весной, в мае, нас посетил очень редкий гость.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ЛЕЙТЕНАНТА
Он постучал в нашу калитку поздно ночью. Наш Джек, помесь теленка и сенбернара, зычно отозвался на этот скромный звук пушечными выстрелами своего лая. Я накинул на плечи куртку и, подойдя к воротам, громко спросил:
— Кто там? Что нужно?
Пару секунд человек не отвечал, потом раздался тихий смех, и очень знакомый голос сказал:
— Ну вот, а я думал, что буду искать их по всему Союзу всю свою оставшуюся жизнь.
— Не может быть! — бормотал я, лихорадочно отодвигая все хитроумные запоры калитки. Лишь распахнув ее, я поверил, что чудо свершилось. Передо мной, освещенный лунным сиянием, стоял Андрей. После коротких криков, воплей, объятий я затащил его во двор.
— Пошли, а то всех соседей переполошим.
Миновав благодушного Джека, лишь обнюхавшего незнакомого человека, мы прошли в дом.
— Кто там, Юра? — спросила Елена, появляясь из спальни.
— Ты вот этого дяденьку случайно не знаешь? — спросил я, выталкивая Андрея прямо на середину комнаты. Такого радостного визга моей жены я не слышал со времен моего возвращения из тайги. Прямо с порога она прыгнула Лейтенанту на шею и повисла там, словно обезьяна на ветви баобаба. Андрей закружил ее по комнате, наконец оторвал от своей мощной шеи, посмотрел в Ленкино лицо и заявил:
— Нисколько не изменилась. Все такая же восьмиклассница.
— Ну скажешь тоже! — улыбнулась Ленка.
— А где Валерка? У вас больше-то никого нет?
— С этой сладу нет, а ты говоришь, кого-то еще. Вон, за шкафом спит.
Лейтенант осторожно прокрался в закуток, где стояла кровать дочери, и вернулся оттуда ошарашенный.
— Да, вот теперь заметно, как я постарел, — сказал он. — Надо же!
— Пошли на кухню, — предложил я.
Пока Елена разогревала остатки ужина и пыталась приготовить что-нибудь еще, мы с Андреем разглядывали друг друга.
— Да, Юрок. Ты изменился больше всех. Как это тебе удалось?
Я скромно улыбнулся. Если Андрей выглядел таким же стройным и поджарым, а Ленка никак не могла набрать больше отмеренных ей природой сорока восьми килограммов, то я за эти годы ушел в размере одежды на шесть номеров вперед.
— Работа у меня такая. При ней трудно остаться худым.
— И где же ты трудишься? Испытателем новых марок диванов?
— Нет, поваром.
— Уж не прибедняйся, — подала голос от плиты Ленка. — Не поваром, а шеф-поваром нашего самого знаменитого в городе ресторана.
— Да ладно, ресторан! Бывшая столовая при профилактории, — пояснил я. — Просто наши местные жучки его откупили и превратили во что-то вроде борделя с кабаком. Но платят неплохо, грех жаловаться, да и продукты какие только закажешь.
— Как же ты выбился в такие люди? — удивился Андрей.
— А ты не помнишь, что ли? Все началось с пшенки, забыл уже?
— Нет, такое не забывается.
— После того как мы здесь обосновались, надо было где-то работать. Устроился на кухню, и пошло-поехало. Как-то втянулся, начал литературу почитывать. Вон, — я кивнул головой на стеллаж за спиной Андрея, — сколько кулинарных книг собрал. Ну, и начало получаться.
Елена как раз подала на стол. Андрей поковырял картофель по-крестьянски, надкусил ромштекс.
— Твоя работа?
— Нет, я дом почти не готовлю, некогда.
Ленка достала кувшинчик домашнего вина, которое мы иногда берем у нашего соседа, молдаванина, и разлила по рюмкам.
— Ну давай, с возвращением, Лейтенант, — произнес я немудреный тост.
Андрей выпил, похвалил вино, а потом сказал:
— Давно меня никто лейтенантом не называл.
— Как же тебя называли? Капитаном, женералем? Давай колись. Рассказывай, где был, что видел. Тебе тогда удалось перейти румынскую границу?
— Конечно.
— А обратно когда вернулся?
— Позавчера.
Постепенно, под доброе красное вино, Андрей разговорился, и просидели мы так до утра.
Эпопея у лейтенанта оказалась похлеще, чем у Одиссея. Благополучно миновав Румынию, Андрей пробрался затем в Югославию и почти год варился внутри этого кипящего котла. Еле вырвавшись из все более погружающегося в войну государства-призрака, лейтенант попал в мирную Италию. Ну, а затем уже транзитом проследовал чуть ли не по всем государствам Европы.
— Там ведь свободный паспортный режим, главное — перейти одну настоящую границу, а дальше все уже легко.
Деньги Лейтенант зарабатывал в основном грубым физическим трудом — грузчиком, разнорабочим. Во Франции он случайно ввязался в криминальную историю и, дабы избежать длинных рук мафии и менее длинных, но цепких объятий полиции, записался в Иностранный легион. К его удивлению, там оказалось полно славян и даже один его сокурсник по военному училищу. После полугода жесточайшей муштры их бросили в самые гиблые места планеты — во Французскую Гвиану, на подавление восстания совсем уж первобытных племен. Это так не понравилось нашему правдолюбцу — каменный топор против автомата, что Андрей просто дезертировал, а дальше уже страны и континенты сменялись для него с калейдоскопической быстротой. Приходилось мыть золото и изумруды, добывать алмазы, с экспедициями прошел все джунгли от побережья Атлантики до самих Кордильер. Пришлось поработать и матросом, но иногда приходилось надевать и белый пиджак официанта.
— А что делать? Ну никак я не мог вырваться из этого чертова Белиза. Дыра хуже Баланино. Так и пришлось два месяца разносить коктейли на круизном лайнере.
Именно там его высмотрела сумасшедшая итальянская графиня. Так что обратно в Неаполь он прибыл на том же лайнере, но только уже в каюте первого класса. Следующие полгода могли показаться для многих райским сном. Лучшие отели и курорты Италии и Франции, Ницца, Канны, золотой песок французской Ривьеры. Живи и радуйся. Но внезапно Лейтенанту все это наскучило.
— Нет, баба она так ничего. Немного сумасшедшая, но это неудивительно с такими деньгами. Но вот ее знакомые, все эти кутюрье, художники, режиссеры — одна голубизна. До того замучили своими «интересными» предложениями, что я не выдержал да и разнес одну такую вечеринку. Вдребезги! Человек двадцать перекидал в бассейн, остальных просто загнал на пальмы. Софи кричит мне как своему бухгалтеру: «Уволю!» Тут меня совсем разобрало. Влепил ей затрещину и ушел. А она вопит вслед: «На тебе все мое!» Тогда скинул я смокинг, часы за двадцать тысяч баксов, амулеты, какими она меня опутала с ног до головы, и ушел в одних шортах. Благо как раз лето стояло. В Ницце все в таких нарядах шляются. На следующий день иду в порт, чтобы наняться на какое-нибудь суденышко до Черного моря, догоняет меня лимузин, высовывается моя графиня и кричит: «Андрэ, вернись, я все тебе прощу, только не уходи!» И смех, и грех. Прямо как в русской деревне.
До родины Андрей добирался еще месяца три.
— Пришлось купить на заработанные деньги фальшивый паспорт и устроиться на судно, идущее в Одессу. Ну, конечно, с такими документами пытаться пройти пограничный контроль не имело смысла. Дождался ночи, прыгнул в воду, поднырнул под корпус соседнего судна, и вот — здравствуй, Родина! Пообсох немного, и к вам. Хоть говорить по новой научусь, а то чувствуешь, что с моей речью?
Я кивнул. Проскакивали в его речи какие-то странные интонации, словно говорил иностранец, хорошо выучивший русский язык.
— Да, пять лет практически только матерился по-русски. Лен, а паспорт мой у тебя?
— Конечно. Что же я его, выбрасывать буду?
Я удивился. То, что Елена все это время хранила документы Андрея, показалось для меня новостью. Получив из рук Елены паспорт и военный билет, лейтенант облегченно вздохнул:
— Слава Богу, теперь я живу.
К этому времени уже рассвело. Елене надо было идти на работу, да и Андрей устал. Перед сном он заново познакомился с поднявшейся Валерией.
— Ну здравствуй, крестница! — Андрей протянул руку ничего не понимающей после сна заспанной девчонке, и я невольно посмотрел на его ладонь, на которой до сих пор виднелся побелевший шрам. Да, тогда, на сибирской обледеневшей дороге, лейтенант в самом деле окрестил Валерию своей кровью.
— Глаза те же остались, а так ничего похожего. А ведь такая была, просто живая кукла, — поделился своими воспоминаниями Андрей, потом спросил. — Тебе когда на работу?
— После пяти.
— Разбуди меня перед уходом, часа в три. Поговорить надо.
Проводив Андрея в спальню, я прилег на диванчике в зале, но долго не мог уснуть. Слишком многое вспомнилось.
Как и договаривались, в три я поднял Лейтенанта. Разговор он начал еще за обедом.
— Ты золото куда дел? — спросил Андрей.
— Спрятал.
— Далеко?
— Да нет. Тут, в окрестностях.
— Ты что, так и не притронулся к нему? Не взял ни грамма?
