Брат мой Каин - Перри Энн
Переводя взгляд с одной женщины на другую, Рэтбоун убедился, что их разделяет непреодолимая пропасть, но вместе с тем мужество и готовность защищаться, казалось, заставляли их лица гореть одним и тем же неистовым жаром.
Обвинитель также не мог удержаться от того, чтобы не взглянуть на Кейлеба. Может, появление Селины пробудило в нем пусть даже совсем слабый намек на сожаление, заставило его понять не только величину понесенной Женевьевой утраты, но и то, какой ценой придется заплатить за это ему самому? Сохранились ли у этого человека хотя бы остатки человеческих чувств, способность проявить сострадание?
Однако подсудимый, перегнувшийся через перила, так что цепи его кандалов свесились вниз, всем своим видом выражал лишь безмерное отчаяние, отсутствие всякой надежды, заставляющее признать поражение и окончательно отказаться от продолжения борьбы.
В этот момент сидящий в зале лорд Рэйвенсбрук сделал какое-то движение. Стоило Кейлебу заметить его, как к нему вернулась прежняя обжигающая душу ненависть, а вместе с ней и желание сражаться.
– Мистер Рэтбоун! – поторопил обвинителя судья.
– Да, милорд. – Оливер обернулся к свидетельской трибуне. – Мисс Херрис, – начал он, стоя посредине свободного пространства в центре зала, – вы проживаете на Манила-стрит на Собачьем острове, это так?
– Да, сэр. – Селина не собиралась сообщать суду ничего, о чем ей не требовалось обязательно упоминать.
– Вы знакомы с обвиняемым Кейлебом Стоуном?
Взгляд женщины сделался неподвижным. Она упорно не желала смотреть в ту сторону, где находился ее сожитель.
– Да, сэр, – ответила она все так же кратко.
– Сколько времени вы его знаете?
– Около… – Свидетельница ненадолго замялась. – Наверное, лет шесть или семь. – Нервно сглотнув, она облизнула губы.
– За шесть или семь лет человека можно узнать весьма неплохо. – Рэтбоун улыбнулся, желая подбодрить ее. – Как часто вы встречаетесь, хотя бы приблизительно? – Лицо Селины сделалось сумрачным, и он поспешил ей помочь. – Ежедневно? Или, может быть, раз в неделю? Или раз в месяц?
– Он приходит и уходит, – ответила женщина, насторожившись. – Иногда мы проводим вместе два или три дня, а потом он опять пропадает, и я не вижу его несколько недель подряд; бывает, он возвращается раньше. Это как придется.
– Понятно. Но за эти годы ваши отношения сделались достаточно близкими?
– Вы хотели сказать…
– Он ваш любовник, мисс Херрис?
Бросив на Кейлеба быстрый взгляд, Селина тут же вновь отвела глаза.
Выражение ее лица сделалось неопределенным. Один из присяжных нахмурился, а из зрительских рядов послышался негромкий смешок.
– Можно я задам вопрос по-другому? – предложил обвинитель. – Вы его возлюбленная?
Кейлеб ухмыльнулся, и его зеленые глаза заблестели. Он ничем не выдавал собственных мыслей, не позволяя определить, свидетельствует ли его напряженное, почти волчье выражение лица об удивлении или о скрытой, невыраженной угрозе.
Селина приподняла подбородок чуть выше, явно не желая встречаться взглядом ни с кем, кроме Оливера.
– Да, это так, – призналась она.
– Благодарю вас за откровенность, мадам. Я полагаю, эти слова свидетельствуют о том, что вы знаете его не хуже, чем кто-либо другой из упоминаемых здесь людей?
– Наверное, да. – Женщина по-прежнему сохраняла осторожность.
В зале стояла почти абсолютная тишина, но некоторые зрители уже начали нетерпеливо ерзать на своих местах. Показания Селины не вызывали особого интереса у публики. Она признавала лишь очевидные факты.
Рэтбоун тоже обратил на это внимание. Херрис являлась последней свидетельницей обвинения и, следовательно, его последним шансом. Однако, несмотря на немалый страх перед судом, она не собиралась предавать Кейлеба по своей воле, причем не только не желая раскрывать собственных чувств или делиться воспоминаниями о минутах близости, но и опасаясь мести с его стороны, которая, несомненно, будет ужасной, если его признают невиновным. К тому же Селина жила на Собачьем острове, там находился ее дом и проживали люди ее круга. Они наверняка не станут сочувствовать женщине, выдавшей любовника, будь то ради выгоды или из страха за собственную судьбу. Какой бы ценой ни пришлось ей заплатить по закону за подобную преданность, она все равно будет не столь велика, как наказание за измену, поскольку тогда речь пойдет о самой ее жизни.
– Вы встречались также с его братом Энгусом? – спросил обвинитель, приподняв брови.
Свидетельница посмотрела на него, словно на ядовитую змею.
– Да. – Это признание она сделала с явной неохотой. Казалось, даже интонация ее голоса предупреждала о том, что в дальнейшем от нее удастся добиться немногого.
Рэтбоун улыбнулся.
– Как следует из показаний мистера Арбатнота, в день его исчезновения вы приходили к нему в контору и встречались с ним там. Он не ошибся?
Выражение лица Селины сделалось злобно-напряженным. У нее не оставалось выхода.
– Да… – тихо сказала она.
– Зачем?
– Что?
– Зачем? – повторил Оливер. – Зачем вы приходили к Энгусу Стоунфилду?
– Потому что мне велел Кейлеб.
– Чем вы у него занимались?
– Ничем!
– Меня интересует, что вы сказали ему, а он – вам?
– Я не помню. – Селина солгала, и все это понимали. Из зрительских рядов послышался сдержанный шум, присяжные принялись покачивать головами, а судья быстро перевел взгляд со свидетельницы на Рэтбоуна.
Это не ускользнуло от внимания и самой мисс Херрис, но она решила, что одержала над обвинителем верх.
Спрятав руки в карманы, тот посмотрел на свидетельницу вкрадчивым взглядом.
– Тогда если я скажу, что вы передали ему записку, где Кейлеб просил его срочно прийти в трактир «Фолли-Хаус» или «Артишок», вы не вспомните чего-либо другого? – спросил он осторожно.
– Я… – Взгляд женщины сделался вызывающе дерзким, но она оказалась в безвыходном положении. Ей очень не хотелось пускаться в споры или искать оправдания, которые могли обернуться против нее самой. Она угодила в ловко поставленную ловушку.
– Может, это освежило вашу память? – высказал предположение Оливер, постаравшись, чтобы в его голосе не чувствовалось ни малейших признаков сарказма.
В ответ Селина промолчала, но Рэтбоуну удалось выиграть очко: он убедился в этом, взглянув на лица присяжных. После того как свидетельница признала, что собиралась изворачиваться и даже лгать, чтобы выгородить Кейлеба, любые выдвинутые ею доводы в его защиту будут восприняты с немалой долей осторожности.
– Вы видели в тот день Энгуса Стоунфилда, мисс Херрис? – задал новый вопрос Оливер.
Селина опять промолчала.
– Вы обязаны отвечать на вопросы, мисс Херрис, – предупредил судья. – Иначе я буду вправе обвинить вас в неуважении к суду. В этом случае я могу приговорить вас к тюремному заключению на срок до тех пор, пока вы не согласитесь отвечать. К тому же присяжные вольны толковать ваше молчание по их собственному усмотрению. Вы меня понимаете?
– Я видела его, – проговорила женщина хриплым голосом, а потом с усилием сглотнула. Она смотрела только прямо перед собой, упорно не поворачивая головы, и поэтому не могла даже краешком глаза видеть Кейлеба, перегнувшегося через перила ограждения и не сводившего с нее пристального взгляда.
Рэтбоун старательно изобразил интерес, как будто он совершенно не представлял, что она собиралась сказать в ответ.
Теперь в зале воцарилась абсолютная тишина.
– В трактире «Фолли-Хаус», – добавила свидетельница угрюмо.
– Чем он там занимался?
– Ничем.
– Ничем?
– Он просто стоял и ждал Кейлеба, как мне показалось. Я просила его подойти туда.
– Вы видели, как туда пришел Кейлеб?
– Нет.
– Но он ведь сказал вам раньше, что собирается там появиться.
– Он не говорил, что именно в то время. Он всегда назначал Энгусу встречу там. В одном и том же месте. Я ни разу не видела их вдвоем, не видела, как они ссорятся. Я говорю правду, верите вы мне или нет!
