Легенда преступного мира - Николай Иванович Леонов
– Просвещение, убеждение, наглядная агитация, – негромко, даже тихо вещала она. – Поскольку в нашем районе процент состоятельных граждан весьма мал, поэтому чаще всего их нельзя напугать арестом машины или запретом на выезд за рубеж.
– Многие наверняка ссылаются на то, что нигде не работают, что ничего у них нет?
– Да, бывают и такие. В нашей практике был случай, когда мужчина с полумиллионным долгом объявил себя дауншифтером, кочевал и медитировал по болотам. Должник уведомил нас, что ему недосуг вспоминать о ребенке, он полностью сосредоточен на духовном восприятии мира. Пришлось провести с ним разъяснительную работу…
– Какие темы затрагивались, если не секрет?
– Если вкратце, то в случае непогашения долга ему будет, во‐первых, стыдно, во‐вторых, придется сменить просторы болот на тесную камеру. Ну и есть наши профессиональные секреты…
– Поведаете нам?
– Конечно, обязательно поведаем, если вы перестанете заботиться о своих детишках. В последнее время мы и наши коллеги применяем моменты позитивной реморализации…
– Иными словами?
– Пристыжаем. Иной раз священника приглашаем на встречи с должниками, иной раз сами справляемся. Есть такие наглые личности, которых мысли о вечных муках совести не пугают, но намек на боль невыносимую…
– В каком смысле?
– За бесцельно и безответственно прожитые годы, разумеется.
«Ишь ты, как излагает, – подумал Даниил, – где я мог слышать этот голосок? Тихонько-тихонько шуршит, а потом все громче, громче, заводится, накручивает себя, аж повизгивать начинает, как доктор Геббельс на митинге, – и снова тихо-тихо шебаршится…».
– Ваш район не самый благополучный с финансовой точки зрения. Наверняка должники ссылаются на отсутствие работы, доходов, имущества непомерную ношу, правительство…
– Конечно. Мы принимаем во внимание объективные трудности. Если у неплательщика нет ни официального места работы, ни денежных средств на расчетных счетах, ни имущества, на которое может быть обращено взыскание, то руки-то при нем. Тридцати часов обязательных работ достаточно, чтобы человек одумался и изменил свое отношение к родительским обязанностям. Ну а когда он понимает, что в случае дальнейшей неуплаты его ждет привлечение к уголовной ответственности, деньги на погашение долга находятся быстро. Особо упрямых в настоящее время практически не бывает…
Наконец интервью завершилось дружескими пожеланиями дальнейших творческих и профессиональных успехов, раздались звуки складываемой аппаратуры, стих бодрый гомон за дверью, она приоткрылась, из кабинета организованно проследовала на выход съемочная группа.
Тургеневская девушка, которая давно уж проявляла признаки мигрени и нетерпения, немедленно вошла в кабинет, плотно прикрыв за собою дверь. И снова то ли из-за щели в филенках, то ли вследствие выпитой полбутылки шампанского слух у Даниила обострился так, что он слышал каждое слово, как если бы беседующие сидели прямо тут, в коридоре. Голосок посетительницы, которым только распевать «Соловей мой, соловей», звенел одиноким колокольчиком:
– Скажите главное: он же не слишком страдал?
В ответ прозвучало еще более тихое, официально звучащее контральто:
– Даня?
Даниил вздрогнул. Девчоночий басок недовольно пробурчал:
– Не было такого уговора.
– Вы меня не поняли…
– Ну что вы вяжетесь к человеку? Страданиями эта… душа совершенствуется, а у него этого добра не водилось…
– Даня, Даня!
Басок послушно стих.
Из-за двери появилась тургеневская девушка, пошатываясь, как тростник, клонимый ветром. Глядя прямо перед собой – и, совершенно явно, – не видя ничего, неуверенно, как сомнамбула, она проплыла мимо кресел, остановилась напротив Даниила и, прислонившись спиной к стене, прикрыла глаза. К впалой, судорожно вздымающейся и опадающей груди она прижимала книгу, упакованную в надорванную нарядную бумагу, перевязанную ленточкой.
Подождав минут пять, вежливый Даниил рискнул спросить:
– Вам помочь? Вам плохо? – Он приподнялся.
Девушка распахнула небесные глаза, глянула на него совершенно безумно, потом вдруг затряслась, как припадочная, и завопила:
– Мне? Плохо?! Нет! Мне хорошо! Очень, очень, очень хорошо! – И, отшвырнув книжку, закатилась истеричным смехом.
Даниил автоматически потянулся поднять книгу – и отдернул руку, как от змеи. Небольшая тонкая книжка в аккуратном кожаном переплете, на титуле тиснение: «Бери крест свой и…», и далее неровно выведено: «Follow me!».
Даниила передернуло, перед глазами запрыгали огненные шары, в глубине головы поднялся гул, и вроде бы уже слышалось брюзгливое бормотание.
Тургеневская девушка сползла по стене, она уже почти задыхалась, лицо стало багрово-синим, из носа текла юшка, но она продолжала смеяться.
– Позвольте же, – сказали Даниилу с раздражением, и он позволил.
Решительная блондинка проследовала мимо, брезгливо отодвинув книгу носком туфельки, и угостила тургеневскую барышню двумя хлесткими, с оттяжкой, оплеухами. Истеричный смех сменился всхлипываниями и стих.
– С-пасибо, – пролепетала исцеленная, поднимаясь с пола.
– На здоровье, – вежливо ответила целительница, извлекла спрей-антисептик, как ни в чем не бывало провела обработку своих верхних конечностей и вернулась на свое место.
Даниил, дернув за шарф, все-таки заставил себя подобрать книжонку за обернутую часть и передать барышне. Та выхватила ее у Счастливого из рук, прижала к груди, прошептала: «Благодарю» и, пошатываясь, двинулась вниз по лестнице.
Снова начала открываться филенчатая дверь. Даниил влез поглубже в кресло и принялся шарить по карманам. Он точно помнил, что брал с собой драгоценные таблетки, но где они, черт побери?..
– Следующая, – вежливо пробасили из кабинета.
Все, что сейчас хотелось – это оказаться где-нибудь на природе или просто в надежно закрытой комнате. Очень хотелось также хотя бы зажать уши руками, но Счастливый боялся уронить подарки. Положить их на соседнее свободное кресло ему мысль в гудящую больную голову не пришла, он так и сидел, вцепившись в стебель колючей розы и пакеты, и обреченно слушал.
– Так, все верно. – Голос, принадлежащий блондинке, звучал по-прежнему уверенно, но в нем появились новые, какие-то жалкие нотки: – Но где же волос? Был же волос.
– Даня?
– При обработке волос выпал. Неужели непонятно.
– Даня, Даня… У вас имеются фото, можете с помощью специального программного обеспечения убедиться в идентичности кода. Если, конечно, для вас это допустимо и этично.
– Да, да, вы правы. Благодарю вас.
Застучали, приближаясь, каблуки, девчоночий басок крикнул возмущенно: «Эй, а капуста?!» Сконфуженная блондинка вернулась в кабинет. Тихонько зарычал на роликах ящик офисного стола, выдвигаясь и задвигаясь.
Даниил открыл глаза.
Вышла блондинка, которая теперь была поникшая и унылая.
– При обработке, да… выпал, при обработке, – бормотала она, механически извлекая из сумочки айфон и снимая с него чехол.
Руки у нее ходили ходуном, но она умудрилась не только вытащить гаджет из старого чехла, но и облачить его в новый. Этот новый был из красивой кожи цвета беж, на котором красовался немного деформированный, но вполне читаемый и узнаваемый QR-код.
Даниил отвернулся, стараясь дышать мерно и ровно. Кровь начинала приливать к голове, в ушах уже завывало, но он расслышал,
