Возьми моё сердце - Нина Стожкова
– И на том спасибо, – сказала Кира и, помолчав секунду, спросила:
– Скажите, а молодежь здесь по выходным не собирается? Ну, такие … бритоголовые, со свастиками на руках…. Агрессивные и шумные, короче, парни.
– Никогда ничего подобного здесь не видел, – пожал плечами незнакомец. – Студенты-арендаторы ведут себя тише воды, ниже травы, чтобы к ним менты с проверкой не пришли. Ну, а постоянные жильцы или работают, или по поликлиникам шастают, если на пенсии.
– Спасибо, – сказала Кира. Она еще раз окинула взглядом двор, а затем, простившись с Пуфиком и его хозяином, отправилась к метро.
Через пару дней Кира наткнулась в коридоре на Серегу. Он улыбался ей изо всех сил, но Кира сделала вид, что его в упор не видит. Демонстративно отвернулась в другую сторону.
– Агент Казуар, ты что? С дуба рухнула? – удивился парень.
– Я больше не агент Казуар. Я Кира, – отчеканила девушка. – А для тебя вообще никто. Забудь, как меня зовут, и не отсвечивай.
– Это еще почему? – удивился Серега.
– По кочану! Нефиг было посылать меня на фейковое задание. Думали поржать надо мной, уроды? Нашли развлекуху! Между прочим, я была два дня назад в тех краях. Никакого штаба фашиков в том доме нет. Ваш знак пасифик никто бы там даже не заметил бы. Мало ли что у нас в подворотнях малюют?
– Как нет штаба? – удивился Серега.
– А вот так! Обычный дом с обычными обывателями, и всё.
– Давай вечером спросим у Миранды, почему она послала тебя по этому адресу.
– ОК, только предупреждаю: я в последний раз появлюсь в вашей богадельне. С меня хватит, бэби! Кринжово на детские игры в прятки и салочки время тратить.
Серега обиженно засопел, развернулся и двинул в свою аудиторию. На ходу крикнул:
– До скорого! Встречаемся на углу в шесть.
В комнате сидели все те же парни и Миранда. В этот раз на девушке были микро-шорты с бахромой и топ, открывавший загорелый тощий животик с красным камешком в пупке.
– Какого черта вы послали меня туда, где нет и сроду не было никаких фашистов? – тихо спросила Кира. Она не собиралась рассыпаться перед этими дебилами в дипломатических любезностях. Сейчас скажет всё, что о них думает, и сольется из этой кринжовой тусы.
– Ладно, не кипятись! – проворчала Миранда. Уловив в тихих словах новенькой нараставшую ярость. – Считай, что это была стажировка. Испытательный срок, так сказать. Мы всегда так с новенькими поступаем.
Внезапно она улыбнулась и для примирения высунула язык, на котором тоже оказался пирсинг – розовый шарик.
– Это не баг, это фича. – лениво добавил Димка-Джобс.
– Нафига вы меня испытывали? – возмутилась Кира.
– Мы же тебя не знаем. Проверяли, не приведешь ли ты за собой хвост, не побежишь ли в ментуру, чтобы нас спалить.
– А если бы побежала?
– Сказали бы ментам, что ты чокнулась на борьбе с фашиками. Шифруешься, рисуешь странные знаки повсюду. Типа тебя лечить в психушке надо. Ну, а мы, мол, обычные студенты – по выходным квасим, песни под гитару поем, иногда на рок-фестивали ездим, волонтёрим. Короче, не в курсах, что там эта психованная мутит и куда по ночам шастает.
– Ладно, проехали, – сказал Борис, он же Байк. Он заговорил так уверенно, что Кира поняла: этот парень здесь не на последних ролях. – Считай, что ты прошла проверку. Готова идти с нами до конца, агент Казуар?
– Время покажет, – сказала Кира неопределенно. Она взглянула на Серегу и оторопела. Парень смотрел на нее так же преданно, как бульдожка Пуфик на своего хозяина.
«Похоже, он в меня втюрился, – сообразила Кира. – Вообще-то Серега парень неплохой, жаль, что не красавчик. В универе есть челы и симпатичнее. Ладно, пусть он сначала свою заинтересованность проявит, например, в кафе пригласит, а там посмотрим. Время покажет», – решила она и молча направилась к выходу.
Взрослые каникулы
Варе нравилось сидеть с Максимкой за одной партой. С ним ей было весело и спокойно, как котенку из мультика, который поселился в будке у бульдога и там обрел надежную защиту. Максим подсказывал правильный ответ, если учительница физики вызывала ее к доске, на контрольной решал оба варианта – свой и Вареньки. Она, в свою очередь, делилась с соседом по парте бутербродами и конфетами, принесенными из дома. Девчонки, видя их дружбу, завистливо хихикали и сплетничали, а парни дергали Варю за золотистую косу и немедленно получали тумаки от Макса. Родители Вари радовались: хорошо, что у их хрупкой, трепетной и робкой доченьки в классе есть защитник. Настоящий друг. Так продолжалось несколько лет и, казалось, так будет всегда…
В пятом классе Варенька впервые поняла: хорошее не может длиться вечно. Новая училка математики рассадила их с Максимкой на разные парты, чтобы не шушукались и не отвлекались от урока. Варя проплакала в туалете всю большую перемену и явилась в класс с красными глазами и распухшим носом. Девочка, с которой посадили Макса, торжествовала. Она решила, что Максим теперь безраздельно принадлежит ей. Рыжие косички Анфисы с каждым днем становились все более затейливыми, а школьные блузки обрастали немыслимыми кружевами. Впрочем, её радость была недолгой. Вскоре новая соседка по парте заметила: Максим обращает на нее внимания не больше, чем на портреты учёных, развешанные по стенам. Это открытие, разумеется, не обрадовало. Анфиса одинаково возненавидела и Максима, и Варю и стала вынашивать план мести. А что Максим? Он ухитрялся посылать Вареньке с задней парты записки с правильными ответами на задачки и давал перед уроками списывать домашку. Макс по-прежнему подходил к ней на большой перемене, чтобы вместе съесть бутерброды или яблоки, не обращая внимания на завистливые взгляды девчонок и подколки мальчишек.
Годы мчались стремительно, словно курьеры на самокатах. Максим и Варя окончили десятый. Наступили последние в их жизни длинные каникулы.
Варя неожиданно для себя начала писать стихи. Эмоции рвались наружу и выплескивались в ликующие строки:
Светило солнце по-июльски ярко,
Бежать за солнцем помогал нам ветер.
Упрёки взрослых приводили в ярость
Детей, кричавших: «Мы уже не дети!».
Родители внушали надоедливо
Нам истины. От скуки травы никли.
Никто не понимал: у нас последние
Великие школярские каникулы…
Варе не хотелось думать о том, что случится через год. Она
