Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов
Но сейчас он будто свихнулся. Наступал на Касаткина с бутылочной «розочкой» в руке и с явным намерением если не убить, то изувечить.
Он наступал, а Алексей пятился. Было уже не до показной храбрости — от психопатов лучше держаться подальше. В подвздошье, там, куда метила разбитая бутылка, саднило и жгло, точно зазубренное стекло уже вонзилось в плоть, пропороло ее и оттуда, из сплетения мышц и капилляров течет горячая кровь.
— Эй! Это что за танцы с бубном?
Фомичев! Откуда он взялся?
Анисимов сбился с шага, и Касаткин воспользовался этим, чтобы отдалиться на относительно безопасное расстояние. Но бежать не стал. При Фомичеве это было бы совсем плохо.
— Чего ему надо? — спросил Денис и деловито, без суеты подобрал с земли обломок кирпича.
— Пес его знает… Отомстить хочет за то, что мы ему навешали.
— Порежу обоих, — выдавил Анисимов.
— Совсем больной… — Фомичев не отступил, подбросил в руке кирпич. — Дернешься — засвечу прямо в лобешник.
Касаткин встал сбоку. Прикинул: как только Анисимов занесет руку для удара, двинуть его в печень. Смачно так, чтобы согнулся в три погибели. А после можно и по шее добавить для верности.
Рукоприкладства не потребовалось. Скрежетнула петлями дверь спорткомплекса, и на изготовившуюся троицу обрушилась колоритная брань Николая Петровича:
— Устрицы иглокожие, селедки пересоленные, чтоб вам кишки вытошнить! Устроили, понимаешь, цирк… А ну разойтись!
Анисимов остановился, швырнул «розочку» под ноги. В его гляделках, уже не сощуренных, а вызывающе распахнутых, читалось: ладно… еще поквитаемся.
Фомичев положил кирпич на поребрик, стряхнул с ладоней пыль.
— Спасибо! — вполголоса, но со всей искренностью поблагодарил его Касаткин.
— Не за что.
Клочков подошел к ним, посмотрел в загривок уходившему Анисимову. Задумчиво поцокал языком, промолвил:
— Да… Это уже никуда не годится…
* * *
На следующий день перед тренировкой состоялось собрание команды. Игроки, которые накануне с упоением мутузили друг друга, сидели притихшие, внимали укоризненным словесам Клочкова. Он говорил, что хочет видеть «Аврору» сплоченным коллективом, а она расползается, рвется по швам, как измочаленная ветрами парусина. Свары и склоки разъедают ее изнутри. Как в таких условиях наладить игру?
Они безмолвствовали, кто-то кивал в знак согласия, кто-то, как тот же Анисимов, истуканствовал с каменным лицом. Касаткин ждал, что Петрович возьмется разбирать вчерашнюю драку на льду, а может, и до уличного инцидента доберется, что было бы совсем нежелательно. Но Клочков конкретики касаться не стал, лишь пристыдил «стариков» за то, что третируют молодежь. Резюмировал с неподдельной горечью:
— Не бывало такого раньше. Поддерживать надо молодых, помогать, а вы… Только о себе думаете, налимы ушастые…
Эта сентенция относилась непосредственно к «старикам», и, произнося ее, Николай Петрович буравил черными зрачками распухшую физию Анисимова. Но тот и бровью не повел, притворился непонятливым. Его наглая невозмутимость лишила Клочкова терпения, он оборвал свои рассуждения на тему коллективизма и перешел к деловой части. Сухо, без традиционных ругательных загибов, выдал:
— С сегодняшнего дня безобразия в команде прекращаем. Кого застану за дракой, выгоню взашей. И еще. Состав у нас обновленный, поэтому надо перевыбрать капитана. От «стариков» предлагаю кандидатуру Панченко, от молодых — Фомичева. За кого проголосует большинство, того и назначим.
Вот тут Анисимов не стерпел, сорвался с места.
— Это что же получается? А меня куда — на помойку? Я пять лет капитаном… на всех соревнованиях… Если кто недоволен, пусть скажет!
Он оглядел ряды сидевших вокруг товарищей. Недовольства никто не выразил, но и слов поддержки не нашлось. Даже Чуркин с Дончуком, ярые его сторонники, и те промолчали.
Николай Петрович парировал:
— Пять лет? А чего за эти пять лет команда добилась? Предпоследние места занимала, на волосок от вылета была… Нашел чем гордиться!
Анисимов не сдавался, брызгал слюной:
— Хотите на меня всех собак повесить? Команда проигрывала, а шишки в капитана?
— Валера, не спорь! — вступил в дискуссию Артем Панченко, наиболее рассудительный из старого состава «Авроры». — Менять так менять. Пять лет отбыл, дай другим попробовать. Хоть бы и молодым… Чем они хуже нас?
Касаткин оценил мудрость тренера. Клочков имел право назначить капитана своей властью, но решил провести голосование. И кандидатуры подобрал подходящие. Панченко — самый возрастной, ему тридцать четыре, он помнит еще, как «Аврора» завоевывала «бронзу» чемпионата и выходила в финал кубка в семьдесят первом году. Вернуть бы те победные традиции! Что до Фомичева, то и тут логика. Парень с амбициями, старается, работает на результат. А что молод, так это не беда. Ума Денису не занимать, а в том, что он не эгоист, Касаткин вчера убедился.
Анисимов, не найдя сочувствия, поддел ногой ни в чем не повинную скамью, и она с громом опрокинулась. Он просвистел сквозь сжатые зубы матерное ругательство, вышел из раздевалки, где проходило собрание, и с силой хлопнул дверью. Никто его не остановил.
Николай Петрович сурово и бесстрастно, будто ничего не произошло, объявил:
— Голосуем. Кто за Панченко, поднимите руки.
Касаткин голосовал за Дениса, но не сомневался, что тот проиграет. «Стариков» больше, они протащат своего, чистая арифметика. Так и вышло. Панченко набрал на три балла больше, и Клочков поздравил его с назначением.
Не расстроился и Алексей. Шепнул пригорюнившемуся Фомичеву:
— Ничего. Когда-нибудь и ты дорастешь. А Понч всяко лучше Анисимова.
Судя по реакции игроков, итоги выборов устроили всех. Ободренный тем, что реформирование команды идет по плану, Клочков приступил к следующему вопросу:
— Понимаю, граждане юнги и старшие матросы, что связки у вас наиграны, но, как видим, работают они неважнецки. Поэтому будем экспериментировать. Сделаем комбинированную пятерку. В атаке пусть резвый молодняк бегает… к примеру, Касаткин, Шкут и Фомичев. А в защиту отрядим тех, кто посолиднее: Панченко и Чуркина. Как считаете?
Собрание оживилось, зашумели, заспорили. Новация Клочкова прозвучала неожиданно, но и в ней Алексей уловил рациональное зерно. Как еще спаять людей, если не заставить их вкалывать вместе, в одном звене?
Напряжение, висевшее в раздевалке с начала собрания, спало, воцарилась нормальная трудовая атмосфера. Перекочевала она и на площадку. Тренировка началась бодро, экспериментальная пятерка принялась оправдывать тренерское доверие. Касаткин выкладывался на все сто, летал как на крыльях.
Николай Петрович зыркал через свою подзорную трубу, одобрительно покряхтывал. Но все же некая тревога таилась в морщинках его лица. Переживает, что Анисимов ушел?
Если и переживал, то зря. Не прошло и получаса, как Анисимов, уже облаченный в форму, появился из раздевалки. Он направился
