Совок 13 - Вадим Агарев
— Вот же гадёныш! — по лицу Талгата Расуловича блуждала почти счастливая улыбка, — А ведь я ему почти поверил! Надо же какой фуфлыжник к нашему подразделению присосался! Как ядовитая пиявка! Он же над всеми нами издевался пять минут назад! В изощрённой форме и с особым цинизмом!
Данилин позабыв о всех служебных невзгодах и надобностях, заинтересованно слушал своего бывшего заместителя и поощрял его уточняющими вопросами. А Талгат Расулович упоённо вещал, выстраивая логическую цепочку и развенчивая моё бахвальство. Теперь, когда начальник отделения с Ахмедханова переводил глаза на меня, я успевал в них увидеть растущую недоброжелательность. Но поскольку Алексей Константинович пока еще не определился, как со мной обойтись, я спокойно давил седалищем свой стул. И молчал, с интересом разглядывая своих сослуживцев. Среди которых не было никого, кто остался бы равнодушным к происходящему. Понимая, что наступил момент истины, я старался не пропустить ни одной проявленной эмоции и правильно понять, чем она продиктована.
Сочувствующих было почти треть. Кто-то даже, включая стоявшего Олега, смотрел на меня с весёлым одобрением. А Алдарова даже не скрывала своего разнузданного веселья и почему-то никого, в том числе, и Данилина не опасалась.
Лидия Андреевна по своему обыкновению мне просто сочувствовала, а сострадала. Это сострадание к непутёвому подчинённому легко читалось на её лице без микроскопа и очков.
Но главными солирующими бенефициарами, безусловно были Шишко и Ахмедханов. Они окончательно отвязались и были готовы к любым издержкам. Вплоть до внеочередных суточных дежурств. И в этой связи наперебой грузили Данилина подробностями и обстоятельствами, характеризующими мою подлую, и насквозь лживую личность. С живым энтузиазмом выводя меня на чистую воду, слов они не выбирали.
— Ты чего молчишь, Корнеев? — видимо посчитав, что получил от Ахмедханова и Шишко достаточно информации, наш следственный предводитель обратился ко мне.
Я неопределённо пожал плечами, показывая, что комментировать инсинуации городских сумасшедших желанием не пылаю и с достоинством поднялся.
— А что тут скажешь, товарищ майор? — еще раз шевельнул я плечами и сочувственно, как тяжело больным людям, поочерёдно улыбнулся Ахмедханову и его толстожопой соратнице. — Мадам Шишко и ваш бывший зам опять всё перепутали! — с удовлетворением заметил я, какие возмущенные лица начали корчить мои недруги.
— Да что же это такое, товарищи! — непредвиденным никем басом взревела массивная Шишко, — Все же слышали, как этот бессовестный подонок хвалился! Чего вы молчите⁈ — она, одного за другим начала призывать коллег к моему коллективному разоблачению и линчеванию. — Он же это специально! Он же с умыслом мне нервную систему подрывает!
Но народ традиционно сидел в окопе и красил губы. Разумно предпочитая быть халявным зрителем, а не бойцовым клоуном. Тем более, что умных людей здесь хватало и меня они худо-бедно, но уже знали. И потому по призыву вздорной бабы на бруствер не вылезли.
— Алексей Константинович! — уважительно обратился я к шефу, — Товарищи немного лукавят! Я не говорил, что именно сегодня меня осыпали орденами и званиями! Я это всего лишь предположил! — с мягким укором посмотрел я на сверкающего глазами джигита и на его громко дышащую бочкообразным животом напарницу, — Но в пятницу, я уверен, родина меня непременно отметит! С меня поляна, товарищи, приглашаю всех! А вас, — тут я поочерёдно слегка поклонился своим разоблачителям, — Вас, дорогие мои, я особенно буду рад видеть!
— Да что же это такое⁈ — по-куриному начала вращать головой Шишко, ища понимания у сослуживцев, — Он же нас ни в грош не ставит, товарищи! Он же над нами уже в открытую издевается! Чего вы молчите⁈
Талгат Расулович, при всём своём южном темпераменте, был мужчиной более умным и ситуацию просчитывать умел. Поэтому он сбавил обороты и без любви во взгляде, молча наблюдал за мной. Подхватывать и развивать призыв, пошедшей вразнос Шишко, он не стал.
— А ну прекратить! — прогремело со стороны забытого всеми Данилина, — Капитан Шишко, покиньте кабинет! Я отстраняю вас от совещания, вы можете быть свободны!
Обескураженная, но не погасшая бабища, удивлённо таращила налившиеся кровью зенки на майора и беззвучно шевелила тонкими губами на своей, ставшей еще более широкой, физиономии. Но через несколько секунд её процессуальное лицо приняло почти нормальные очертания.
— Я же еще по своим материалам не докладывала! — с обиженным видом попыталась она продавить своё присутствие на оперативке, не соблазнившись возможностью его покинуть, — Алексей Константинович, разрешите остаться?
— Вон отсюда, я сказал! — эти слова, взбешенный бунтом вздорной толстухи, майор выплюнул как сгусток яда, — Вон пошла!
Злостное неповиновение законному требованию начальника со стороны Шишко оказалось последней каплей. Переполнившей его желчный пузырь. И я порадовался, что сия миссия досталась не мне. А за злобную дуру, которая меня, непонятно за что невзлюбила, я не расстроился. По грехам ей и муки!
Я ожидал, что охеревшая тётка заистерит и разрыдается, но ошибся. Слишком плохо я знал Шишко. С неторопливой ненавистью, словно запоминая на всю жизнь, она оглядела меня и, задрав подбородок, по-слоновьи затопала на выход. Но хлопать дверью, эта неоднозначная женщина, к моему глубочайшему разочарованию, не стала. Значит, не такая уж она и дура, как мне показалось поначалу. Стало быть, ухо с ней надо держать вострее.
— Все свободны до завтра! — вслед за с позором изгнанной ветераншей, поникший Данилин распустил и остальных следаков. К величайшей их радости. Поскольку раздача слонов и пряников отодвинулась до утра.
— А ты куда собрался? — хмуро поинтересовался он, когда я бодро поднялся со стула, — Тебя это не касается!
Пришлось опуститься обратно. Данилин принял правильное решение. Ему надоело собирать информационные объедки. Сейчас он будет пытаться снять сливки с первоисточника. А тем временем мои коллеги, не желая рисковать, в экстренном режиме сдриснули из кабинета. Даже понимая, что вероятность того, что начальство передумает, была близка к нулю.
— Антонина! — шумнул он в сторону двери, — Зайди!
В проёме появилась Тонечка. Выглядела она непривычно скромной и немного пришибленной. Причиной тому, наверное, была никудышная звукоизоляция. И весь концерт, который состоялся в этих стенах, мимо ушей Антонины и её начальницы не прошел.
— Чаю принеси! — всё еще находясь в дурном расположении, хмуро распорядился начальник, — И ему тоже! — неохотно добавил он, никак не назвав меня и даже не кивнув в мою сторону.
Когда барышня затворила за собой дверь, майор встал и подошел к книжному шкафу. Не глядя на меня, отворил застеклённую створку и достал из-за тома комментариев к УПК бутылку водки. А потом и стакан. Всё так же воспринимая меня, как пустое место, набулькал треть и залпом употребил. Эту картину я уже однажды наблюдал и поэтому не удивился. Но
