Танцующая со смертью - Наталья Николаевна Александрова
— Ой, а что это у тебя?
— А это сестры вещи! — крикнула Женя из кухни. — Сестра приехала погостить!
— Нет же у тебя никакой сестры! — сказал Иннокентий, беря у нее из рук чашку, чтобы вытереть (опять-таки мама приучила).
— Как нет? Двоюродных полно, — соврала Женя, — вот, поживет какое-то время…
Она постаралась, чтобы он не услышал в ее голосе некоторого злорадства, потому что заметила его недовольство. Ну, еще бы — теперь посторонний человек в доме, будет создавать неудобства…
«Ты еще не знаешь какие…» — мысленно усмехнулась она.
И выслушала его пространные речи почти благосклонно. По крайней мере, снисходительно.
Слушать надо было обязательно, Иннокентий очень тонко чувствовал интерес собеседника.
Женя сама приучила его к своему вниманию, так что теперь никак нельзя было действовать по методу Винни-Пуха, то есть кивать головой и вставлять изредка глубокомысленные замечания «Да-да, конечно» или «Нет-нет, ни в коем случае».
Так прошло сколько-то времени. Женя давно уже, пока жила с ним, уверилась, что к домашней работе Иннокентия приспособить никак нельзя — он ничего не умеет. А если настаивать, проявлять упорство, то непременно что-то разобьет или переломает. Или уронит на себя что-то тяжелое. Свекровь обычно все делала сама или вместе с Женей.
Они вообще насчет хозяйства никогда не ссорились, она даже Женю хвалила за аккуратность и любовь к порядку.
Так что сейчас использовать Иннокентия для хозяйственных нужд Женя и не пыталась. Она развесила белье в ванной, затем навела порядок на кухне. Нашла в шкафчике остатки круп — пшена и гречки — и, улучив минутку, когда Иннокентий удалился в ванную помыть руки (мама приучила), высыпала все на подоконник в маленькой комнате. Тотчас прилетел белый голубь и начал аккуратно выклевывать пшено из небольшой кучки.
— Кушай, дорогой, — с удивившей саму себя лаской сказала Женя, — кушай, мой маленький…
Голубь поднял голову и поглядел на нее хитрым круглым глазом. Женя протянула руку сквозь прутья решетки и погладила перышки. Голубь принял это спокойно — из благодарности, наверно.
День понемногу двигался к вечеру, Иннокентий не делал никаких попыток уходить.
— Тебе что — никуда сегодня не надо? — не выдержала наконец Женя.
— А куда? — Он смотрел недоуменно. — Сегодня же воскресенье, у меня выходной… Женя, — он все-таки прочел что-то в ее взгляде, — я должен с тобой поговорить!
— Ты мне ничего не должен! — отшатнулась Женя, застигнутая врасплох. — Мы все давно уже выяснили и расстались без взаимных претензий! Как интеллигентные люди, — добавила она, вспомнив про свекровь.
— Но я… — Он нервно заходил по комнате, наткнулся на Кристинин сапог, отбросил его в сторону. — Я бы хотел…
«Хоть бы Лариска пришла, — с тоской подумала Женя, — то из квартиры ее никакими силами не вытолкать, а то вдруг затаилась, как мышь под веником…»
Вот что надо бывшему мужу? Не денег же он у нее занимать пришел? Деньги его не интересуют, он всегда это подчеркивает. Неужели хочет, чтобы они опять сошлись? Не иначе, свекровь его подговорила, не зря же она старается с пирожками. Да ни за что на свете!
И вот, когда Женя уже собиралась с силами, чтобы раз и навсегда прояснить этот вопрос и вытолкать бывшего вон, раз он намеков не понимает, раздался звонок в дверь. Точнее, не один, а серия звонков, потом кто-то двинул в дверь ногой.
— Женька, открывай! — послышался голос Кристины.
— Кто это? — Иннокентий прянул от двери, как заяц.
— Увидишь… — Женя хитро блеснула глазами, широко распахнула дверь и поскорее отскочила в сторону, чтобы Кристина предстала во всей красе.
Она все правильно рассчитала, потому что посмотреть было на что.
Волосы у Кристины, обильно политые лаком, стояли дыбом, как иголки у дикобраза, глаза горели, как у тигрицы в джунглях. И эта золотая попона… И каблуки…
Даже у Жени, которая ожидала подобного зрелища, зарябило в глазах, Иннокентий же покачнулся, едва не вскрикнув, и прислонился к стене, прикрыв глаза.
— Писать! — громогласно объявила Кристина и рванулась в ванную, сметя Женю с дороги, как пушинку.
— Что это? — слабым голосом проговорил Иннокентий, прижав руки к груди.
Он уронил очки и с трудом успел их поймать, было видно, что руки его дрожали, а глаза выглядели совершенно беспомощными. И Женя вспомнила, как свекровь рассказывала про того же хулигана Шерстоухова, который был кошмаром их учительской жизни.
Двадцать второго марта, в день весеннего равноденствия, как известно, начались школьные каникулы. Кроме того, этот день был памятным для их школы, Женя уж не помнит, в чем там было дело.
Так или иначе, двадцать второго марта в актовом зале каждый год проводилась торжественная линейка. Директор произносила речь, школьники стояли, поглядывая на часы, учителя следили за порядком. За Шерстоуховым был установлен постоянный надзор, потому что кроме директора присутствовала в этот раз чиновница из городской администрации.
Не помогло.
Как выяснилось гораздо позже, смышленый Шерстоухов все рассчитал заранее. Он укрепил на окне актового зала несколько увеличительных стекол, точно высчитав угол наклона, так что когда в окно заглянуло мартовское солнце, тонкий луч был направлен прямо за спину директрисе, которая как раз заканчивала речь.
Как уж он все устроил, осталось неизвестным, свекровь признавалась, что она не очень-то понимает в технике, но когда все радостно захлопали, видя, что дело идет к концу, над головой директрисы вспыхнул целый букет бенгальских огней, которые Шерстоухов умудрился зажечь с помощью солнечного луча.
В первый момент все растерялись, директриса же ничего не заметила. Потом опомнился физик, бросился на сцену и успел отвести директрису в сторону, чтобы искры не попали на ее синтетический непробиваемый костюм. Школьники зашумели, учителя с трудом их приструнили, чиновница из администрации решила, что все идет по плану, как и было задумано.
В общем, никто не пострадал, только один мальчик из второго класса разбил очки. Как поняла Женя, это и был ее будущий муж. Теперь бывший.
После ухода начальства разразился страшный скандал. Директор не кричала, она твердо сказала, что терпение кончилось, что выговором Шерстоухов на этот раз не отделается, потому что налицо явный криминал и дело уголовное. Шерстоухова непременно осудят и посадят в колонию. Строгого режима.
Физик в это время исследовал систему увеличительных стекол и поражался, до чего верно Шерстоухов все рассчитал. Ведь все нужно было предусмотреть заранее — и направление солнечного луча, и его интенсивность. После этого физик испросил разрешения поговорить с директором наедине.
Неизвестно, каким образом он сумел уговорить директрису спустить дело на тормозах, не вызывая милицию, очевидно, были в его распоряжении кое-какие рычаги. Поговаривали, что
