Выжившие - Люси Кларк
– Извините, можно попросить горячей воды для смеси? – обратилась рыжеволосая женщина к стюардессе.
– Конечно, сейчас принесу, – приветливо отозвалась та. Опустив ладонь на спинку рядом стоящего кресла и наклонившись, спросила: – Сколько нам?
– Сонни четыре месяца.
– Красавчик-то какой! Мамочка от тебя точно без ума!
Мама Сонни гордо смотрела на малыша и улыбалась.
– Без ума и без сна, – пожаловалась она. – Надеюсь, на солнце мне будет проще справляться с недосыпом.
– Откуда вы?
– Из Чикаго. Зимы у нас – не позавидуешь.
– Еще бы, – согласилась фиджийка. – А я вспоминаю, когда родилась моя дочка, тоже с ней намаялась, ночей не спала. Сейчас-то ей семнадцать, так утром не добудишься! – предалась воспоминаниям стюардесса. – Кто-то из родственников помогает? – участливо спросила она.
– Никто, – рыжеволосая покачала головой. – Одна воспитываю. Но обожаю за десятерых, да, моя радость? – она вновь поцеловала сына в голову.
Колеса самолета покатились по бетону, поворачивая к взлетно-посадочной полосе, солнечные лучи прошили стекло иллюминатора. Всмотревшись в небо, Лори заметила впереди полосу темных облаков. Они висели на горизонте, напоминая густые клубы дыма.
Самолет неспешно покатился к взлетной полосе, солнце спряталось в облаках, в салоне потемнело. Пальмы на краю аэродрома начали крениться и дрожать.
Кресло рядом пустовало…
Эрин, почему, почему ты не со мной?
Сестра взяла бы ее за руку, напомнила о том, что на острове их ждут коктейли, горячий белый песок и прохладная морская гладь.
Младенец не унимался. Он то заходился громким плачем, то всхлипывал. Личико раскраснелось, кулачки напряженно сжались. Мать прижала ребенка к себе, хотела взять на руки и поносить туда-сюда по проходу.
Увидевшая это стюардесса подошла к ним и предупредила:
– Мне очень жаль, но придется положить малыша в люльку. Мы скоро взлетаем.
– В ней он будет кричать еще сильнее, – тихо проговорила мать.
– Мне правда жаль, но такие правила. Когда погаснет лампочка ремней безопасности, сможете взять его обратно.
Мать оторвала от себя младенца и положила в люльку-переноску. Корчась, ребенок зашелся в отчаянном крике, женщина принялась утешать его шепотом, массировать круговым движением ладони животик.
Под колесами самолета скользила взлетно-посадочная полоса, оставляя аэропорт позади. В передней части самолета Дэниел махнул рукой стюардессе.
Из-за детского плача Лори не поняла, что он сказал, но заметила вдруг округлившиеся глаза фиджийки и услышала, как та, покачав головой, ответила:
– Нельзя! Скоро взлетаем.
Мужчина указал на иллюминатор и сказал что-то еще. Лори расслышала конец фразы:
– …сойти. Сейчас же, – спокойно отчеканил он, как инструкцию, без капли тревоги в голосе.
Что происходит? Он узнал о приближении грозы?..
Лори вспомнила разговор мужчины по телефону, он в чем-то сомневался. У нее побежали мурашки по коже.
Так и знала! Зачем я села в самолет без Эрин!
С какой стати ей тут сидеть пристегнутой к железному корыту, которое вот-вот пробьет облака и свалится в океан?
Ее рука переместилась к ремню безопасности. Нужно выйти! Горло сдавило страхом. Лори щелкнула рычажком пряжки и освободилась от ремня.
– Мы еще на земле! – возразил Дэниел на повышенных тонах.
– Уже взлетаем, – безапелляционно заявила стюардесса.
Взревели двигатели, самолет устремился вперед. Сердце забилось, в животе похолодело от страха. Сила притяжения вдавила Лори в сиденье, и она стала нащупывать ремень безопасности. Впереди плакал ребенок.
Самолет зашел в клубящиеся тучи, стекла иллюминатора окропило дождем.
«Не к добру это, – думала Лори. – Ох, не к добру…»
Чета американцев на соседнем ряду молилась:
– Отче наш, иже еси на небесех…
Лори защелкнула пряжку ремня и почувствовала отрыв от земли. Вот и все. Они в воздухе. Теперь никуда не деться.
Глава 8
Теперь | ЭРИН
Горящий самолет стремительно падает, из хвоста валит дым.
«Лори! Лооориии!» – кричу я, глядя в небо.
Самолет близко, в иллюминаторе белое от ужаса лицо сестры. Снова ее зову, но она меня не слышит. Не знает, что я там.
Поднимаю руки, словно хочу вырвать ее оттуда.
Но не могу.
Самолет врезается в землю – взрыв пламени…
Вскакиваю в холодном поту, судорожно хватая воздух – мое обычное пробуждение…
Из дома выхожу рано. Налегая на педали, еду по серому утреннему Лондону. Пролетаю мимо строителей, бурящих асфальт: пыль оседает в горле. Мои мысли мчатся со мной, скачут по зияющим пробелам в стенограмме пилота.
Мчу на всех парах, икры налились кровью. Я поглощена мыслями, не слышу коротких гудков сдающего назад грузовика. Железный бок кузова толкает переднее колесо велосипеда – лязг металла! – и я улетаю вперед, раскинув руки…
Все вверх тормашками: лобовые стекла машин накренились под неестественным углом, яркий свет уличных фонарей бьет в глаза. Кажется, я лечу бесконечно медленно, все дальше от велосипеда, земли, дороги.
Думаю о Лори. Что она видела, когда самолет стремился к земле? Возможно, мимо нее промчалась тележка с едой, все гудело…
Удар! С грохотом приземляюсь на тротуар, бездыханная пустота в груди.
Я не двигаюсь: при падении хрустнул шлем, наверное, сотрясение мозга…
Дверца грузовика открывается. Ко мне топает человек в тяжелых ботинках.
– Ох ты ж! Жива, дорогая?
Набрав в легкие воздуха, отвечаю:
– Да…
Тротуарная плитка обжигает холодом. Подходят зеваки: вижу чьи-то кожаные туфли, запачканные белые кроссовки с трениками, черные колготки и высокие шпильки.
– Куда ж ты смотрела? Куда смотрела, говорю? – водитель грузовика явно паникует. – Не слышала, я сигналил, назад сдавал?
– Извините, – к горлу подкатил ком.
Кто-то присел рядом: серьезный, узкое лицо.
– Вам помощь нужна? Я фельдшер.
Понятия не имею, насколько сильно я пострадала. К глазам подступили слезы. Слишком много людей. Не хочу здесь оставаться. Нужно уходить.
Поднимаюсь, меня пошатывает, не знаю, куда идти. Где велосипед?.. Вон он, далеко позади: неужели меня отбросило в такую даль? Прикидываю, сколько метров я летела по воздуху, и… не выдерживаю: из глаз брызгают слезы.
– Давайте помогу, – предлагает фельдшер.
– Извините, – похоже, других слов у меня не осталось. Прихрамывая, иду к велосипеду, поднимаю с земли: колесо не погнуто, хоть бы поехал! Быстрее сажусь и жму на педали.
Локоть прожигает болью, на коленке – липкая сырость. Водитель грузовика кричит вслед:
– Доедешь, не сильно расшиблась?
– Подождите! – кричит кто-то.
Но я сильнее кручу педали, уезжая прочь. Подальше отсюда.
На работе иду прямо в туалет и, как могу, привожу себя в порядок, счищаю песок с пореза на подбородке. Любимые черные джинсы порваны у
