Виктор Левашов - Дойти до рассвета

- Ну, чего ещё? - Дёмушкин обернулся.

- Ты его в Союз не провезёшь... - Кушкалиев с трудом поднялся. - Отдай его мне, патом в Союзе харошие дэнги сдэлаем... Там у меня брат Хаким, юрист...

- Знаю... - оборвал каптёра Дёмушкин. - "Брат Хаким скоро прокурором станет"...

- Нехорошо шутишь, Дёма...

- Какие шутки... - Дёмушкин откинул полог палатки. - Если он такая же гнида, как ты, - хреноватая жизнь в Союзе начнётся...

* * *

Через пару дней появился следователь военной прокуратуры и начались выматывающие душу вопросы, сводящиеся к фактам грабежа мирного афганского населения военнослужащими Рябцевым и Дёмушкиным. Потом была гауптвахта, где Дёмушкин успел смириться с перспективой тюряги, передавить массу клопов и перегрызться с парочкой "дембелей" из ОБМО4. "Дембеля" "парились" за сплавляемую "бачам" солярку и бензин, грустили о грядущих перспективах и яростно поносили своего замполита, проворачивающего такие дела почти что легально. Себя "дембеля" считали людьми деловыми и снисходительно жалели дурака Дёмушкина, влипнувшего, по их авторитетному мнению, из-за ерунды. Дёмушкин же вслух определял "дембелей" как "чмырей" и "крыс", чем и вызвал их пару раз на драку. Отлупив "коммерсантов", Дёмушкин малость поостыл и грядущую тюрягу начал воспринимать вполне философски. Но его думы были смятены новым событием: через неделю его вызвали "с вещами", дали расписаться в каких-то бумагах, после чего он оказался за воротами "губы"...

С минуту он обалдело разглядывал захлопнувшуюся дверь, и перевел взгляд на афганское небо, которое показалось ему прекрасно-безмятежным. Так и стоял, пока знакомый голос не поприветствовал: "Явился, сукин кот..."

В ответ Дёмушкин блаженно улыбнулся и уставился на грешную землю. На земле присутствовал битый службой бэтр с бортовым номером "078", на броне которого восседал в любимой позе - опёршись на башню, - самый лучший прапорщик в мире по фамилии Лямин! На Панджшере Виталю зацепило, и некоторое время его в батальоне не было. Но сейчас он торчал на броне, живой и невредимый, и лишь повязка, белеющая из-под куртки, напоминала о нашей недавней одиссее...

- Здравия желаю, товарищ прапорщик...

- Вольно... Гляди, Дёмушкин, до чего благотворно "губа" действует даже Устав припомнил...

- Я уже думал - звиздец полный... - честно признался Дёмушкин, забираясь на броню.

- Правильно думал, рядовой... - философски отозвался прапорщик и, перехватив взгляд Дёмушкина, добавил: - Да-да, рядовой... И, считай, легко отделался, что только лычки потерял...

- Да чёрт с ними, с лычками!.. - Дёмушкин провёл ладонью по шероховатой броне.

- Никто ничего не подтвердил - вот в чём тебе повезло... - сказал Лямин, глядя куда-то вдаль.

- Никто? - опешил Дёмушкин. - А этот?..

- Закуривай... - перебил прапорщик, протягивая сигарету. - Туго с куревом-то?

- Туго... А всё-таки?..

- Потери у нас... - объяснил прапорщик, чиркая зажигалкой. Оба затянулись, и Лямин, пыхнув дымком, продолжил: - Наш каптёр на базаре продукты закупал, из толпы кто-то пальнул... Короче, в голову, сразу наповал...

Дёмушкин долго молчал, переваривая услышанное, потом в две затяжки прикончил сигарету: "Вот как бывает..."

- Бывает... - согласился Лямин, по-прежнему глядя в сторону. Пуля-дура, откуда и куда летит - неведомо...

- Спасибо, командир... - тихо сказал Дёмушкин и выбросил обжигающий пальцы "бычок". - Вовек не забуду...

- За что спасибо? - удивился Лямин. - С "губы" тебя забрать - так это майор распорядился... - и, переведя взгляд на Дёмушкина, сказал с нажимом: А больше - не за что. Понял, рядовой?..

Всю дорогу до расположения батальона Дёмушкин глядел на щербатую ленту "бетонки". И молчал. Молчал и прапорщик, лишь на подъезде к КПП обернулся к Дёмушкину:

- Заменщик мне пришёл, Дёма, уезжаю завтра... Ты смотри, дров не наломай больше... Второй раз уже не вытащат...

- Понял... - разлепил губы Дёмушкин и снова умолк.

А что говорить? Дай бог самому всё как-то осмыслить. Слова и эмоции это потом. А пока - служба продолжается, всё как обычно. Погибших на Панджшере ребят похоронят дома с почестями, как и гниду Кушкалиева, брательник которого всё же станет прокурором... Сын Сани Рябцева уже никогда не увидит отца, а далёкой неизвестной Ирине кольцо на палец наденет кто-то другой... Стоп, кольцо! Кольцо он всё-таки доставит адресату, только бы дожить...

Он огляделся. Уже вечерело, надвигались сумерки, вытесняя последние остатки жаркого дня. Скоро ночь навалится на всю эту землю, но после ночи всегда наступает рассвет. И он дождётся, когда придёт ЕГО рассвет, когда можно будет спокойно проснуться - просто так, без надрывного: "Рота, подъём, тревога!", спокойно лежать, бездумно уставившись в потолок... Когда не надо будет вскакивать во сне от раскатов грома и судорожно шарить возле койки в поисках автомата... Когда можно тихонько встать, стараясь не потревожить спящую рядом жену, и глянуть на своего сопящего карапуза...

Главное - дойти до этого рассвета. Дойти сквозь череду рейдов, засад, сопровождений и "блоков". И пусть в вечно враждебной "зелёнке" сейчас кто-то сжимает в руках холодную сталь ножей и приклады "буров". Он тоже будет стрелять и резать, чтобы вырвать с чьим-то чужим предсмертным хрипом долгожданный мирный рассвет...

* * *

Дембель пришёл через год - весной 1983-го. Дома Дёмушкин пробыл около месяца, а потом неожиданно для всех укатил к однополчанину в Рязань, имея наглую мечту поступить в РВВДКУ5. К его немому изумлению мечта воплотилась в жизнь! Он поступил на факультет спецназа и успел проучиться целый год. Но потом снова вступил в действие "закон тельняшки", и жизнь снова обернулась к Дёмушкину тёмной полоской.

...С тремя приятелями по училищу они возвращались с очередного "самохода", когда навстречу им вынырнула местная шпана, имеющая традиционные счёты с рязанской десантурой. Драка завелась с полоборота и разлетелась в разные стороны только после воя милицейских сирен. Всё бы обошлось, как обходилось десятки раз, если б не трое крепко покалеченных "аборигенов"-агрессоров. Ещё большее осложнение получилось из-за двух случайно попавшихся милиции курсантов. Несмотря на воздействие милицейских "демократизаторов", ребята своих не выдали, поэтому утром в училище прибыла милиция с представителями обиженной шпаны. В строю курсантов "представители" не узнали Дёмушкина, но безошибочно указали на весёлого хохла Максима Цимбала. Для составления протокола Максима увели в кабинет комбата, а там и произошло то, что до сих пор гуляет в легендах курсантов Рязанского десантного, и что в корне повлияло на офицерскую карьеру Дёмушкина.

Поговорите с любым "старым" из Рязанского воздушно-десантного и вы узнаете, как вылетел из кабинета (предварительно расшвыряв ментов и "особистов") Максим, как драпал он по коридорам училища, как гнался за ним начальник особого отдела майор Резниченко, оглашая окрестности воплями "стой!" и прицельной стрельбой по беглецу... Но, то ли Макс сильно не хотел за решётку, то ли майор Резниченко вынимал свой "макаров" раз в пятилетку, факт остаётся фактом: Максим убежал. Не помогли ни поднятый "в ружьё" караул, ни милиция, ни гигантская облава. Единственной добычей разъярённого майора стал зуб, который он, будучи раздосадованным, выбил рукояткой "макара" какому-то солдату из 119-го полка. Командир солдата с майором переругались, и на этой ноте заглохло бы всё ЧП, если б не очередной тихий скандал, потрясший училище и местный КГБ.

Спустя несколько месяцев на имя Дёмушкина пришло из-за границы письмо, где военнослужащий 2-го парашютно-десантного полка - Французский Иностранный Легион, остров Корсика - (пишите ему, мужики, ждёт, ей богу ждёт!) Максим Цимбал передавал пламенный привет другу и бывшему однокурснику Славе Дёмушкину, желал ему всего наилучшего. Этого хватило по уши, и не начатая военная карьера Дёмушкина ухнула в глубокую бездну... На этом полоса невезения закончилась, в чём Дёмушкин ещё раз уверился, когда весной 85-го не без труда отыскал Ирину...

Карапузы в песочнице возились сосредоточенно и увлечённо, не особо реагируя на замечания мам, которые расположились на недалёкой скамейке. Дёмушкин оторвал, наконец, взгляд от одного из пацанчиков - светленького, в шортиках и маечке, - и посмотрел на часы. Всё, пора: до поезда три часа осталось. Сейчас надо встать, подойти и всё объяснить... Или постараться объяснить, по крайней мере... Эх, чёрт, всё-таки надо было принять для храбрости, как проспавшийся командировочный сосед предлагал...

Дёмушкин поднялся, одёрнул пиджак и решительным шагом направился к скамейке, на которой молодые мамы тотчас оборвали разговор, с любопытством уставившись на незнакомого человека.

- Здравствуйте... - поздоровался Дёмушкин и, не ожидая ответа, обратился к светленькой шатенке: - Извините, Ирина, нам бы поговорить...

- А вы кто? - настороженно спросила светленькая.

- Моя фамилия Дёмушкин... Вячеслав. Служил вместе с вашим...