Делл Шеннон - Смерть любопытной
Элисон задумчиво гладила Шебу. Вернулся Луис.
— Она нас ждет. Немного удивилась, когда услышала, что ты связана со слугой закона, но разговаривала вежливо. Вставай. Еще только четверть восьмого, но придется немного проехаться.
Элисон покорно встала и усадила Шебу на спину Эль Сеньору. Кот нежно любил свою сестру и часто подолгу ее вылизывал. Сейчас он снова принялся за это занятие.
— Ты не думаешь, что это она? Звучало бы весьма неубедительно.
— Слишком много машин, — ответил Мендоса. — Неудобно кого-то преследовать, остановить машину и совершить такое убийство. Остаешься с двумя машинами. Одну надо отогнать, где-то оставить, затем вернуться за другой. Ночью в такое время уже очень мало автобусов, а таксисты имеют неприятную привычку запоминать пассажиров. Нет. Думаю… Ладно, поговорим осторожно с мисс Силверман и, может быть, она даст мне какую-нибудь маленькую улику, чтобы подтвердить мое предчувствие.
Глава 5
Роберта Силверман жила в довольно новой квартире на тихой улице Южная Пасадена. Гостиная была немного похожа на свою хозяйку: сдержанная, аккуратная, хорошо обставленная, необычная. Цветов нет, довольно много книг, неброские тона. Элисон снова подумала, что эта высокая стройная женщина — притягательная личность. Короткие темные волосы, матовую белую кожу оттеняют темные глаза, угловатое скуластое лицо. Элисон поймала себя на том, что вспоминает максиму: «Нет великолепной красоты без некоторой странности пропорций», так, кажется.
И как хорошо Луису это удается — откровенно пускать в ход свое обаяние, оставаясь, однако, официальным и в то же время таким открытым и искренним. Элисон невольно ему улыбнулась, сама даже этого не заметив. И ее улыбка убедила Роберту Силверман больше, чем его глубокий бархатный голос.
— Карты на стол,— говорил Луис— Не буду темнить. У меня есть предчувствие, мисс Силверман. И пусть даже это похоже на случайное убийство, я так не думаю. Я думаю, мог быть личный мотив, что убийца — человек, который ее знал. И у него, без сомнения, были свои причины… убрать ее с дороги.
— Вот как,— произнесла Роберта Силверман. Она стряхнула с сигареты пепел, внимательно глядя на Мендосу.
— Над ним порой смеются, но довольно часто его предчувствия оправдываются, — вставила Элисон.
— Значит, я медиум. Но это такая долгая утомительная работа — нудные поиски, допросы. Итак, буду с вами откровенен: Элисон рассказала мне, что вы смотрели на Маргарет Чедвик так, будто, м-м, вы не очень ее любите. И…
— И вы подумали: «Ага, первый подозреваемый»? — У Роберты был легкий приятный голос. — Однако вы совсем не похожи на офицера полиции… Ладно, вы, значит, проверяете. И думаете, что, будь у меня причина ее убить, я взяла бы и честно вам все рассказала? Я думала, вы начнете интересоваться моими друзьями, задавать им наводящие вопросы.
— Не думаю, — сказал лейтенант Мендоса, — что вы могли бы ее убить, мисс Силверман, хотели вы того или нет. Судя по тому, как это было сделано. Но у меня есть кое-какие идеи по поводу нашей Маргарет, и я надеялся, что вы можете их подтвердить. Видите ли, одна из трудностей в расследовании убийства состоит в том, что никто не желает откровенно говорить о покойном. Жертва убийства, как правило, чем-то провоцирует преступление, но после смерти обретает нимб над головой.
Роберта Силверман усмехнулась и погасила сигарету.
— Я понимаю, куда вы клоните. Хорошо, быть может я сую голову в петлю, нет, в Калифорнии, это, кажется газовая камера, но я расскажу все, лейтенант. Просто потому, что об этой истории знают несколько человек, я имею в виду, о том, что Маргарет мне сделала, и вы бы сами раскопали ее довольно легко. Я предпочитаю изложить вам свою версию. — Она начала не сразу; откинулась назад скрестила длинные ноги (очень красивые ноги) и прикурила новую сигарету. — Я знала Маргарет со школы. Просто знала. Была к ней равнодушна — как к одной из моих знакомых. Это не близкая подруга. Но так получилось, что два года мы проучились вместе в Лос-Анджелесском университете. Она тогда тоже собиралась стать учительницей да потом ушла. Конечно, у нее в том нужды не было, то есть, насколько я понимаю, у нее и без того много денег. Ну вот, тогда я и начала понимать, что… чем Маргарет живет.
Я не берусь объяснять людей и их поступки. Психологические термины… — она взмахнула рукой, в которой держала сигарету,— ну вы понимаете. Может, они чувствуют себя более значительными, когда знают нечто. Маленькие секреты. Например, сколько вы платите за чулки. Она…
— Она была снобом, — сказала Элисон, — я это почувствовала.
— О да. Ее так воспитали. Но вдобавок она совала нос в чужие дела. Вынюхивала. Ей нравилось вынюхивать все о людях. Из чистого любопытства. Просто чтобы знать. Она никогда не была очень популярна, хоть я не люблю это слово. Мне и самой не особенно нравятся девицы, обычно дуры набитые, вся жизнь которых состоит из вечеринок, и в этом смысле я тоже никогда не была популярна. Но, — сейчас Роберта обращалась в основном к Элисон,— вы понимаете, что я имею в виду. Множество девушек, гораздо проще Маргарет, все-таки обладают индивидуальностью, кажутся привлекательными, получают приглашения на свидания и так далее. А она нет. Она была, как бы это сказать, словно замороженная. И ее переполняли добрые советы. Знаете, как патентованный аптекарский дозатор: сейчас, дорогая, тебе надо слушать меня и делать, как я говорю.
— О Господи,— отозвалась Элисон.
— Может быть, она чувствовала свое одиночество и так его компенсировала. А может, такая уж уродилась, я не знаю. Так или иначе, она была любопытна. И всегда представляла в наихудшем свете все, что узнавала.
— Я ему это говорила, — сказала Элисон, кивнув. — Она… все принижала.
— Да, говорят, есть люди, испытывающие большое удовольствие от того, что у других несчастье, трагедия, не правда ли? Может, в этом и заключается ответ. Но она из незначительного мелкого факта могла раздуть больше, чем… чем голливудский сценарист. В нашем классе училась некая Мариан Вогель. Маргарет как-то узнала, что она купила на благотворительной распродаже пару поношенных тапок. И сразу же: какой ужас, вы слышали? Бедная Мариан, ее отец разорился, ей придется бросить колледж и идти работать.
— Ох, — сказала Элисон, — она говорила о таких вещах.
— Говорила! Боже мой! — яростно воскликнула Роберта. Вдруг она неосознанным театральным жестом провела ладонью по широкому лбу.— Наверное, она говорила… то есть, конечно, говорила, что у нее не было никакого злого умысла. Могу только сказать, что я-то чувствовала ее дурные намерения. Ей было отрадно, когда у других неприятности, любые. Поэтому она делала скороспелые выводы, желая, чтобы у людей они на самом деле были, и сообщала эти выводы другим.
— Иначе говоря, — сонно сказал Мендоса, — лезла не в свои дела. Катализатор. Всех взволнует, а сама ничего. Правильно?
— Это верное слово — «катализатор». Именно так,— сказала Роберта. — Я знаю еще пару случаев вроде того, что произошел с Мариан. Маргарет была притчей во языцех. Среди тех, кто ее знал. Многие подтвердят мои слова. Конечно, обычно она просто раздражала. Мариан могла посмеяться и все отрицать, да и вообще в потере денег нет ничего постыдного. Но в других случаях… Ну например, в моем.— Она наклонилась погасить сигарету. — Бессмысленно утверждать, что я тогда не была взбешена — я и сейчас не отошла, несколько человек могут вам это сказать. И у них есть все основания. История очень короткая и простая. В прошлом октябре жена моего брата слегла с полиомиелитом. Они живут в Фениксе, у Джима там страховая компания. У них трое детей младше восьми лет, и хотя семья не бедствует, бизнес у брата новый, так что много денег не выкроишь, а больничные счета росли. Наши родители умерли, никого, кроме меня, у него нет. Я все объяснила директрисе, миссис Вансситарт, и получила отпуск на неопределенное время. Одна деталь. Я уехала в Феникс в конце октября и пробыла там до мая — вела хозяйство, приглядывала за детьми и последние два месяца помогала ухаживать за Норой. Благодаря Господу ее вытащили хорошим лечением, и она пошла на поправку. Но когда я вернулась домой…— Она замолчала, достала новую сигарету и неторопливо закурила.
— А! — вырвалось у Элисон, которая тут же сделала свои женские выводы. — Конечно, я понимаю — время, пока вас не было…
Роберта взглянула на нее.
— В прошлом году, в августе, я была помолвлена с человеком по имени Ли Стивенс. Он тоже учитель, преподает естествознание в выпускных классах. Мы собирались пожениться в этом июне, после окончания занятий в школе… Я вернулась домой в мае и сказала миссис Вансситарт, что могу закончить учебный год или подождать до сентября. Она ответила, что остался всего лишь месяц и лучше подождать до осеннего семестра. В общем-то, резонно. Потом она спросила: «Что там за разговоры насчет того, что вы уехали, чтобы родить ребенка?»
