Делл Шеннон - Смерть любопытной
По-видимому, клуб и изредка партии в бридж были единственным хобби покойной. И, разумеется, магазины. Завтра надо осмотреть ее комнату, поискать что-нибудь важное.
Мистер и миссис Портер подтвердили, что мистер и миссис Чедвик покинули их дом на Биверли-Хиллз около самой полуночи. Они провели вечер, играя в бридж с Портерами и еще двумя парами.
Мисс Роберта Силверман сказала, что ушла с вечеринки через две-три минуты после Маргарет Чедвик. Ее машина стояла недалеко от машины мисс Чедвик, и она двинулась по Спрингвейл-стрит сразу за голубым «бьюиком». Она ехала за ним до Фигуроа и по Фигуроа до бульвара Йорк. Так как мисс Силверман живет в Южной Пасадене, она повернула налево на Йорк и потеряла «бьюик» из виду. Как быстро «бьюик» ехал? Ну, не очень. Тридцать -тридцать пять, иногда сорок миль в час. Очевидно, мисс Силверман ехала примерно с той же скоростью. Может ли она вспомнить, сколько было времени, когда она свернула с Фигуроа? Господи, нет, конечно. Когда ты за рулем, то на часы не смотришь. Но это всего в десяти или в двенадцати кварталах от Спрингвейл-стрит, и если они выехали примерно в десять сорок пять, то были там не позже чем без пяти одиннадцать. Или без шести-семи минут, движение было уже слабое.
Несколько человек, без особой надежды что-нибудь найти, бродили по Фигуроа между Сороковой и Двадцать второй авеню, выясняя, какие заведения открыты после одиннадцати, не было ли вечерних разносчиков газет и так далее. Шанс очень небольшой, но кто-нибудь мог что-то видеть. Например, человека, который вышел на дорогу, открыл дверцу остановившейся у светофора машины и сел в нее. Видел и не придал тогда этому значения.
Сержанту-детективу третьей степени Джону Паллисеру, всего три месяца назад получившему свой чин, на какой-то волнующий миг показалось, будто он кое-что нашел. Он присутствовал на допросе Роберты Силверман, и, как и Элисон, ему понравился необычный тип ее лица. Мисс Силверман настолько ему приглянулась, что он уже подумывал разузнать, не нарушит ли какое-нибудь неписаное правило, если вступит в контакт со свидетелем, так сказать, частным образом. Очень удобный способ продолжить знакомство. Но выйдет ли из этого толк? Мисс Силверман, которая преподает в школе Южной Пасадены, могут не понравиться ухаживания какого-то сержанта-детектива всего лишь третьей степени…
Сейчас, в шесть часов, он бродил по душным улицам и задавал дурацкие вопросы. Или не такие уж дурацкие? Потому что одна толстуха вдруг возбужденно воскликнула:
— Да! Я видела что-то такое, клянусь Богом, офицер! — Фамилия толстухи была Спрайстербах, они с мужем держали деликатесную и работали в субботу допоздна. — Перед закрытием я вышла на улицу подышать свежим воздухом — внутри было душно. И увидела этого мужчину и пару машин, стоявших на перекрестке перед красным светофором, в одну из них он сел.
На минуту Паллисер взволновался. Он представил, как принесет эту важную улику и лейтенант, сам великий Мендоса с его репутацией, похлопает его по спине и скажет: мол, этот парень далеко пойдет, попомните мое слово. Сержант достал блокнот и стал задавать вопросы.
— Опомнись, Грета! — сказал мистер Спрайстербах с отвращением. — Ты просто хочешь увидеть в газетах свою фотографию. Не слушайте ее, офицер, она видела всего лишь Джека Уотерса, он работает посменно на небольшом сборочном заводе за углом. Смена заканчивается в одиннадцать, и каждый вечер его забирает жена, у нее танцевальный салон где-то на Артур Мюррей. Грета, дура ты набитая! Шесть раз в неделю ты видишь, как миссис Уотерс на углу забирает Джека в десять минут двенадцатого.
— Хорошо, мы это проверим,— сказал Паллисер.— Назовите приблизительное время. Можете ли описать человека, которого видели?
— Это был Джек Уотерс, — повторил Спрайстербах.
Паллисер получил смутное описание, нашел Уотерса и понял, что, по всей вероятности, именно так все и было. Он потратил на это много времени и, когда явился в отдел для доклада, думал о том, какого черта он вообще поступил на службу. Но в сержантской комнате был старший сержант
Хэкет, который с усталым видом разговаривал по телефону. Значит, не только низшие чины работают сверхурочно. Паллисер подумал, что главное в их работе — не обязанность, а интерес в распутывании дела. Ожидая, когда можно будет доложить Хэкету, он снова стал думать о Роберте Силверман. Она говорит спокойно, не хихикает и не воображает, как многие другие. Он представил…
— Так вот насчет Ардена, Луис… — говорил в это время Хэкет.
Глава 4
Джордж Арден жил на Маккадден-плейс. Это была узкая улица со старыми запущенными домами и жильем, сдаваемым внаем, — место обитания не очень состоятельной прослойки среднего класса. Хэкет удивился, когда ему сообщили этот адрес. Никакой связи со старомодной и богатой основательностью Франклин-авеню. Уж не обхаживал ли Джордж Арден свою невесту из-за ее состояния?
У Ардена был собственный дом, калифорнийское бунгало старой конструкции, которое нуждалось в побелке. Узкие газоны имели бурый оттенок, им не хватало воды. Имея за плечами семимесячный опыт ведения собственного домашнего хозяйства, Хэкет знал, что летом траву надо поливать ежедневно, чтобы она была зеленой. Идиотская идея — заводить в Калифорнии лужайки. Испанцы придумали гораздо лучше (уж они-то понимали эту страну!): огороженные дворики, зелень в горшках — и достаточно.
У обочины стояла обшарпанная машина, купленная не меньше десяти лет назад. Когда Хэкет подъезжал, к ней вышел человек с ведром и тряпкой. Не составило труда узнать в нем мужчину, чья фотография лежала в бумажнике Маргарет. Хэкет пересек улицу.
— Мистер Джордж Арден?
— Да, это я.
Ардену было около тридцати или на пару лет меньше. Рост примерно пять футов девять дюймов — по крайней мере, на полторы головы ниже Хэкета. Он не был толстым, но выглядел рыхловатым и каким то несформировавшимся. Густые блестящие темно-каштановые вьющиеся волосы, скуластое квадратное лицо с ямкой на подбородке. Темно-синие глаза под густыми прямыми бровями. Короткие рукава рубашки обнажали незагорелые руки.
Хэкет потянулся за удостоверением.
— Вы офицер полиции,— сказал Арден. У него был приятный баритон, слова он выговаривал тщательно, как актер. — Вы насчет Маргарет, о Господи! — Он поставил ведро, бросил тряпку.— Или нет?
— Да, мистер Арден. Всего несколько…
— О Господи! — снова воскликнул Арден. — Лаура, ее сестра, позвонила мне сегодня утром. Ее родители никогда бы этого не сделали, они не одобряли наши отношения. Не могу поверить, такое несчастье… Маргарет! Она всегда тщательно закрывала дверцы машины, когда поздно ехала одна, я помню, она сама это говорила. Я… я… — Он отвел взгляд от Хэкета и рассеянно посмотрел на ведро и тряпку. — Собирался помыть машину. Вам это кажется забавным? Чтобы отвлечься и улизнуть от мамы. Видите ли, она любила Маргарет, она так надеялась на наше… на то, что мы с ней… Я ужасно неблагодарный, потому что мама… Но я не в силах слушать ее причитаний о Маргарет. Вам это кажется странным?
— Что ж, — ответил Хэкет, — люди по-разному воспринимают горе, мистер Арден. Будьте уверены, мы очень стараемся найти виновного… Да, все это ужасно… Не сообщите ли мне, где вы были прошлой ночью, между одиннадцатью и часом? Просто для галочки.
Арден уставился на него, облизывая толстые губы.
— Между одиннадцатью и часом? Я не… Но что я… Я имею в виду, Лаура сказала, что это был какой-то наркоман, настоящий преступник, какой-то грабитель забрался в ее машину. Я не…
— Возможно, так оно и было, — согласился Хэкет. Но мы любим все проверять, просто для уверенности, мистер Арден. Таков порядок. Если вы не возражаете.
— О, я понимаю, — сказал Арден. — Нет, я не против, я готов помочь всем, что в моих силах, хотя не вижу, чем, но… Мама поражена случившимся. Видите ли, у нее артрит и больное сердце. После звонка Лауры ей стало плохо. Она очень любила Маргарет. Я…— Он сделал неопределенный жест.— В общем, ей было тяжело. Знаете, она чувствовала, что я кажусь Чедвикам неподходящей партией для Маргарет. Потому что у меня нет работы и немного денег. Я… я пишу. Или пытаюсь. Начинать нелегко, и мама это видит. Пока у нас есть постоянный доход, пусть даже небольшой, на который мы можем прожить. Гораздо разумнее посвятить все свое время собственному делу, вместо того чтобы где-то вкалывать с девяти до пяти. Если ты сумел прорваться, тогда, конечно, другое дело. Но неизвестных авторов издатели не берут, нужна протекция даже для того, чтобы они прочитали вашу рукопись. Особенно трудно, если вы не пишите модных популярных штучек, полных секса и сарказма, но… — Он прервался. — Вам неинтересно все это слушать, извините. Все, чем могу помочь… ужасно, невероятно…
— Да. Так где же вы были прошлой ночью, мистер Арден?
