Шарль Эксбрайя - Мы еще увидимся, детка!
И тут же заиграл на волынке «Полевые цветы».
Люси, вытаращив глаза, поглядела на Мак-Намару и тихо спросила Сэма:
— Кто этот тип?
— Поклонник, моя дорогая! — И, обращаясь уже к шотландцу: — Эй, дружище, вы не могли бы на минутку перестать играть?
Малькольм согласился прервать поток излияний волынки только для того, чтобы сообщить о принятом решении:
— Я буду следовать за этой дамой на расстоянии пяти шагов, играя «Эйтсом рил»! Мы всегда так поступаем в Томинтуле, если тебе девушка нравится и ты хочешь познакомиться с ней поближе.
Заставить его отказаться от этого плана стоило неимоверных усилий. Пришлось объяснять, что подобный шум может сильно повредить работе мисс Шеррат. Затем, повинуясь повелительному жесту Сэма, Люси исчезла. Впрочем, сделала она это не без сожаления — бедняга уже так давно ни у одного мужчины не вызывала восхищения! В сорок пять лет ей хотелось вкусить спокойной жизни, а этот шотландец — такой видный мужчина! Да вот беда: есть мечты, в которые как будто веришь, чтобы хоть как-то себя утешить, но до конца в них поверить так и не можешь. Для Люси, как и для многих других таких же товарок, было уже слишком поздно. Зато совершенно незнакомый, да еще и красивый парень исполнил в ее честь «Полевые цветы», и она никому об этом не расскажет. Это будет ее тайной.
Шотландец все больше и больше заинтересовывал Сэма. Сам не зная почему, хозяин гостиницы чувствовал, что тот может принести ему весьма ощутимые барыши. Уж не послал ли Сэму сего уроженца гор его ангел-хранитель? Похоже, Блум считал своего небесного покровителя таким же мошенником, каким был сам.
— Так, значит, сэр, у вас восемьсот овец?
— По меньшей мере.
— Надо думать, к концу года это приносит солидный доходец, а?
— Не жалуюсь.
— И вы приехали в Лондон повеселиться?
— Не совсем. Первым делом мне надо кое-что прикупить… Я ведь казначей нашего Сообщества… Так вот, говорят, австралийцы придумали какие-то сногсшибательные машинки для стрижки овец. Ну и наш председатель Грегор Фрезер сказал: «Только Малькольму Мак-Намаре из Томинтула можно доверить такую кучу денег, не дрожа со страху, что их украдут».
— Кучу денег?
— Пять тысяч фунтов, старина. У вас в Лондоне это не считается кучей денег?
— Еще бы! Конечно, считается! И вы, разумеется, сдали их в ближайший банк?
— Ну нет, у нас, в Томинтуле, не очень-то доверяют всем этим банкам. У вас забирают деньги, а взамен дают какую-то бумажку. По-моему, это ненормально. Я предпочитаю, чтобы деньги лежали у меня в кармане, и отдаю их только в обмен на товар.
У Блума пересохло в горле.
— Вы… вы хотите сказать… что… что эти деньги у вас с собой?
— Ну да, в моем зеленом чемодане.
За свою долгую жизнь жулика Сэм повидал немало простофиль, но такой ему попался впервые. И Блум никак не мог уверовать до конца в то, что наивность в такой степени вообще возможна.
— Но… не кажется ли вам, что это несколько… неосторожно?
Малькольм пожал широченными плечами.
— Тот, кому взбредет в голову меня ограбить, может заранее заказать место в больнице или на кладбище. На вид я добрый малый и в глубине души согласен с тем, что так оно и есть, но не всегда, понятно? Так… А что, если я сейчас отправлюсь в свою комнату? Надо же привести себя в порядок с дороги!
— Конечно.
Сэм позвонил, и появился Эдмунд.
— Приготовь номер семнадцатый для мистера Мак-Намары.
При виде двух огромных чемоданов слуга открыл рот от изумления и тихо спросил:
— Такелажник я, что ли?
Сэм разозлился.
— Держи язык за зубами, Эдмунд, и живо отнеси багаж в номер.
Эдмунд взялся за ручки чемоданов, но, как ни старался, так и не смог приподнять их больше чем на несколько сантиметров, да и то был вынужден тут же их отпустить.
— Знаете, что я вам скажу, хозяин? Будь я в состоянии оттащить эти штуки на третий этаж, живо побежал бы в федерацию тяжелоатлетов и записался на ближайшие Олимпийские игры.
Шотландец сам взял чемоданы и сказал слуге:
— Покажите мне дорогу, старина.
Не успел Мак-Намара подняться на несколько ступенек, как Блум окликнул его:
— Мистер Мак-Намара!
Колосс обернулся.
— Я хочу сказать вам, как я счастлив, что вы выбрали именно мою гостиницу. Вы мне очень нравитесь!
Как только Сэм увидел, что слуга спускается по лестнице вниз, он буквально набросился на телефон.
— Алло! Том? Это Сэм… Позовите Дункана. Это очень срочно. Мистер Дункан? Это я, Сэм… Послушайте, здесь у меня поселился потрясающий феномен. Явился из Томинтула, это какая-то дыра в Шотландии. И имейте в виду, прогуливается с пятью тысячами фунтов в кармане, просто потому что не доверяет банкам. Невероятно, да? Собирается купить машинки для стрижки овец на весь свой кооператив, он там у них казначей… Как он сюда попал?.. Очень забавно. Объехал несколько гостиниц, но счел их слишком дорогими. Слышали бы вы его перебранку с таксистом! И парню удалось-таки не дать на чай! Нет, Джек, это не тот тип, с которым можно сцепиться один на один, разве что у тебя в каждой руке по пистолету да еще в зубах тесак. Представляете, что я имею в виду? Но, Джек, ведь это пять тысяч фунтов! Двадцать пять процентов за комиссию, согласны? Проще всего отправить сюда Патрицию, она его в одну секунду обработает. Ну да, этот парень совсем младенец! Клянусь вам! Слушайте, Джек, вы помните старуху Люси Шеррат, да? Ну так вот, он счел ее самой красивой женщиной на свете! И собирался идти за ней по всему Сохо, играя на волынке, потому что, видите ли, у них в Томинтуле принято так ухаживать за девушкой. Так что, когда он увидит Патрицию… Согласен, Джек, я думаю, это будет удачный денек, но, самое главное, выбирайте ребят покрепче и, пожалуй, не меньше троих.
Когда шотландец спустился в холл, Патриция еще не пришла. Блуму надо было как-то задержать гостя.
— Мистер Мак-Намара, я надеюсь, вы, по крайней мере, не оставили деньги наверху?
— А что? У вас есть воры?
— Не думаю. Но не могу же я ручаться за всех. К тому же искушение…
— Но ведь кроме вас, старина, никто не знает, что у меня в чемодане пять тысяч фунтов!
— И все-таки мне было бы спокойнее…
Малькольм дружески хлопнул его по плечу.
— Не беспокойтесь. Я совсем не дурак и деньги свои ношу при себе. Не люблю с ними расставаться. Вот самый лучший сейф! — И он постучал по могучей груди.
Как раз в этот момент вошла Патриция.
— Добрый день, дядюшка! — улыбнулась она Сэму. — Я проходила мимо этой паршивой улочки и решила взглянуть, жив ли ты еще.
Будь Малькольм понаблюдательнее, он бы заметил, что поцелую дяди и племянницы явно не хватает сердечности и что он скорее напоминает ритуальное соприкосновение официальных лиц при вручении какой-нибудь награды, чем свидетельствует о нежных родственных чувствах. Но шотландец был абсолютно не в состоянии что-либо замечать. Он смотрел на молодую женщину, открыв рот и вытаращив глаза. Блум следил за ним краем глаза и с удовлетворением констатировал, что девушка сработала на совесть.
— Мистер Мак-Намара, позвольте мне представить вам мою племянницу Патрицию Поттер.
Патриция сделала вид, будто только что заметила гиганта, и довольно холодно произнесла:
— Добрый день, мистер Мак-Намара.
Но вместо ответа шотландец опрометью кинулся к лестнице и исчез наверху.
— Ну и ну! Что это с ним? — удивленно спросила Патриция.
— Я, кажется, догадываюсь… Самое главное, не теряйте хладнокровия.
Несмотря на предупреждение, Патриция вздрогнула, услышав грянувшие на верхнем этаже тягучие звуки «Дремучего леса в горах». Она еще не совсем пришла в себя, когда на лестнице появился Малькольм, во всю силу своих могучих легких дующий в трубку волынки.
— Это гимн в честь вашей красоты, дорогая моя, — шепнул Блум.
Патриция расхохоталась, и, видимо, это еще больше воодушевило Мак-Намару, потому что он ни разу не перевел дух, пока не извлек последней оглушительной ноты.
— Можно ли мне узнать, каковы причины этого очаровательного концерта?
— У нас в Томинтуле не очень-то умеют складно выражать свои мысли. Поэтому вместо нас говорит волынка. Вы ужасно красивы, мисс Поттер!
— Спасибо.
— Вы живете здесь?
— Моя племянница поет в «Гавайской пальме» на Флит-стрит, — ответил за Патрицию Сэм.
— Это далеко?
— Вовсе нет. Здесь же, в Сохо.
— А мне можно пойти вас послушать?
— Я буду очень рада, мистер Мак-Намара, — ответила «племянница» и повернулась к Сэму: — Дядя, мне пора идти. Через два часа мой номер. Я едва успею пообедать и приготовиться. До свидания. — Она улыбнулась и шотландцу: — До свидания, мистер Мак-Намара. И, быть может, до скорого?
— Уж это точно!
Когда Патриция ушла, Малькольм сказал Сэму:
— Ну старина, у вас чертовски красивая племянница. Господи благослови! Да будь у меня в доме такая жена, мне бы больше ничего и не нужно было!
— Я вижу, Патриция произвела на вас сильное впечатление.
