Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
Чтобы не обратить на себя внимания, Алекс старался не очень смотреть в их сторону.
Места обоих в салоне оказались впереди него.
На экране телевизора забавные зверюшки показывали прави ла пользования спасательным жилетом…
Прикрыв глаза ладонью и делая вид, что дремлет, Крончер слушал их болтовню. Впрочем, иногда в ней проклевывалось и кое-что существенное.
— Доктор Панадис, — где-то на пол-пути спросил Бреннер, — вы — грек?
Тот ухмыльнулся. Его круглая мучнистая, с узенькими усиками физиономия напомнила Крончеру улыбающегося китайского идола.
— Один из моих дедушек действительно был греком: его фамилию я и ношу… Меня, наверное, можно было бы назвать человеком без национальности. Во мне, кроме греческой, текут армянская, азербайджанская, еврейская, русская, немецкая кровь. Так кто я по — вашему?
— Да, — пошутил Брненер, — вы — американец…
В голосе Панадиса зазвучала ирония:
— Вы почти угадали, я жду «грин — карту». Получу ее по расчетам моего адвоката года через полтора максимум…
Крончер хотел пить и остановил проходящую стюардессу — хорошенькую блондиночку с русой косой вокруг головы. И вдруг почувствовал, как у него пересохло в горле:
«На каком языке обратиться к ней — по-английски или по — русски?»
Он впервые застеснялся своего акцента. Решил, все же по — русски.
Та и глазом не моргнула, приветливо улыбнулась…
Паспортный контроль в Москве он прошел довольно быстро. Подумал: а, может, это связано с его командировкой? Но гадать об этом было бессмысленно. Женщина-пограничница за стеклом своего КПП священодействовала в полном молчании.
Минута, другая, третья… И вот его израильский паспорт — даркон ему уже возвращен…
— Спасибо… — Без всякой надежды услышать ответ небожительницы. И неожиданное — милое по-женски:
— Пожалуйста.
Небольшой зал получения багажа. Таможенный контроль. Толпа на выходе…
Алекс поискал глазами плакат и нашел его:
«Алекс Крончер, гид из Израиля!».
Плакат держала в руках девушка в короткой меховой шубке и длинном платье. Короткая прическа, большие серые глаза. Похожа и не похожа на ту, что он видел на фото графии, показанной ему в Иерусалиме.
— Алекс, — сказал он, подойдя.
— Анастасия, — окинула она его отчужденным взглядом. — Пошли?
Крончер закинул за плечи рюкзак: обычный багаж израильского солдата. По весу и объему казалось, ему предстояло сплавляться на лодке по бурной реке.
— Одну минуту, Алекс — вдруг услышал он, — подождите здесь, мне надо сказать кое — кому пару слов…
Девушка отошла в сторону и приблизилась к маленькой группке из трех человек. Он заметил там Бреннера в его супермодной спортивной куртке, верткого живчика Панадиса в распахнутом желто-кремового, вызывающего цвета пальто с меховым воротником и еще какого-то человека с жестковатым лицом и неторопливыми, полными скрытой силы движениями.
Сомнений не было: «Виктор Чернышев! Брат Анастасии!»
Крончер огляделся.
Неподалеку, за колонной столпилось кружком несколько человек. Проходившие заглядывали поверх голов. Алекс подошел тоже. Такое он видел впервые.
Худощавый малый в солдатской куртке с серым бесстрастным лицом, присев на корточки, меланхолично, словно для собственного удовольствия, показал окружающим три карты: две десятки и короля. Потом, подчеркнуто равнодушно, почти не перетассовывая, вверх рубашкой бросил карты перед собой на пол. Угадай, мол, где король.
Желающих поймать жар-птицу удачи почти не находилось.
Играющую публику представлял смуглый, цыганского вида красавец, присевший на корточки рядом.
Играли на доллары.
Красавец-цыган бросал пятидесятки. Выигрывал, проигрывал. Центровой в солдатской куртке жевал, не поднимая глаз, следил за мельканием карт. Опытным взглядом он сразу вычислил иностранца.
Алекс достал стодолларовую банкноту. В этот момент «ко роль» лег точно на край. Цыган замешкался. Алекс протянул руку и показал на карту.
— Кинг. Король.
Малый в солдатской куртке, не моргнув глазом, даже, как бы и не заметив проигрыша, бестрепетно выбросил стодолларовую купюру.
Алекс увидел стоявшую рядом Анастасию. Она прикрыла от досады глаза и прикусила губу: только этого не хватало, говорил весь ее вид.
— Пошли. — услышал Алекс решительный голос своей спутницы.
— Еще немного. Это интересно. Ничего подобного у нас я не видел… откликнулся он.
— Вы — миллионер? — прозвучало рядом теперь уже по- английски. Это подошел брат Анастасии. — Будем знакомы. Чер нышев, Виктор…
— Очень приятно…
Чуть ниже его, Алекса, ростом, сухощавый высокий крепыш с острым, как скальпель, взглядом и четко-вылепленным скуластым лицом.
Он был без головного убора, коротко острижен. Виски у него были седые, а в движениях не было и намека на жестикуляцию, так распространенную на его, Крончера, родине. Так выглядели обычно люди, привыкшие приказывать и подчиняться.
— Может потратишь пару сот баксов на что-нибудь более дельное… Чернышев уже перешел на русский.
— Это же экзотика! — кинул Алекс, словно отрубил. «Отцепись, мол!» Я сейчас…
Он прекрасно понимал: перед ним жулики. Но неужели они так вот запросто смогут обвестит вокруг пальца и его, полицейского?!
Чернышев, хмыкнув, отошел. Красавец со смуглым, цыганского типа лицом теперь все больше выигрывал. Алекс наблюдал.
Удобный случай снова войти в игру представился скоро. Алексу была видна планирующая на землю карта. Он рискнул. И снова выиграл. Малый в солдатской куртке будто и не заметил проигрыша. Меланхолично бросал карты. Проиграл, выиграл. И опять продул.
Внезапно король снова, как и в первый раз, лег на то же место.
Алекс резко подался вперед.
— Кинг! — показал он рукой на карту. В другой руке у него были зажаты стодолларовые банкноты.
— Пятьсот…
Малый в солдатской куртке на мгновение прекратил жевать. Реакция его была молниеносной. Он, вроде бы, и сделать ничего не успел: разве что в то мгновение, когда Алекс взглянул на деньги в другой руке…
Алекс перевернул карту: короля на месте уже не было. Он пристально посмотрел на владельца передвижного казино — тот даже глазом не моргнул. Продолжал играть со смуглым красавцем.
— Все? — спросила его новая знакомая.
Он небрежно кивнул.
— Русская пословица говорит: за битого двух небитых дают…
Они вышли наружу.
В сухой прозрачной атмосфере нежными колокольчиками позванивал мороз. У лица клубились струйки теплого воздуха. У Крончера перехватило дыхание: сухой жесткий воздух застревал в груди.
Они прошли к машине. Виктор Чернышев ждал, покуривая за рулем. Сели молча. И также молча поехали в неизвестном направлении. Ремни безопасности не пристегнули…
В Москве Алекс был впервые. Дорога из Аэропорта «Шереметьево» тянулась бесконечно — невыразительная, равнинная, плохоосвещенная…
Столица началась мостом через широкую заснеженную реку. Темным лесом. Сугробами, подходившеми к берегу.
— Волга? — спросил он, ни кому не обращаясь…
Чернышев промолчал, Анастасия буркнула:
— Канал…
Москву, о которой ему рассказывали родители, он в этот вечер так и не увидел.
Потом была гостиница.
Виктор Чернышев снова остался в машине, закурил сигарету. Анастасия и Алекс с его рюкзаком направились внутрь.
Гостиница тоже мало походила на те, какие он видел, когда ездил за границу с семьей или путешствовал сам.
В холле, у входа в отель, дежурили накаченные секьюрити в камуфляжах. Каждого входившего подвергали опросу. Это было совсем не похоже на израильские отели, куда может свободно войти всякий желающий выпить чашечку кофе. Впрочем, он еще не успел ни в чем разобраться.
Анастасия взяла его заграничный паспорт, сама договори лась обо всем с портье. Высокий субтильный малый — тот разговаривал с ней сидя…
Потом Анастасия подошла к Алексу и протянула ему ключи. В номер с ним она и не подумала подняться.
— Встречаемся послезавтра. Выедем в пять тридцать. Постарайтесь не проспать.
— Скажу, чтобы разбудили.
— Договорились. Первая поездка у нас в Кострому. Бай…
— Бай, — машинально ответил он.
Итак, завтра он свободен. И завтра же сможет встретиться с аккредитованным в Москве представителем израильской полиции.
От метро «Академическая» Алекс прошел пешком.
По тротурам в обе стороны двигалась людская лавина. Растаявший снег хлюпал под ногами.
Нужный дом он увидел издалека.
Легкая сетка вокруг, какие-то прирученные дети, степенные собаки, машины с красными номерами. На окружающем фоне все это казалось привнесенным, яркой театральной декорацией.
Крончер показал человеку в камуфляже рядом с воротами свой израильский паспорт и вошел в дом. Внутри все вновь повторилось, только теперь уже с женщиной — дежурной.
