Владимир Тодоров - Пятый арлекин

— Мистер Тернер, а ваша предполагаемая супруга тоже с титулами?

— А какое это имеет значение? — Тернер сузил глаза и посмотрел на меня более внимательно, нежели минуту назад. — Вас должны интересовать только жизнь и характер Элизы, и не советую всовывать нос в мои другие дела и планы. Если у вас плохая память, то запишите это себе в записную книжку и затвердите, как таблицу умножения. Ну, запишете или запомните?

Я уже пожалел о моем интересе, тем более, что от него не было никакой ощутимой пользы, так, чистый интерес, поэтому ответил как можно покладистей:

— Запомню, мистер Тернер.

— Ладно, поверю на слово. Как я уже говорил, когда умер отец Элизы, вскрылись все его неблаговидные дела в банке. Удивительно, как ревизии не вскрыли этого раньше. Когда об этом раструбили газеты, всех женихов с приставками к фамилиям будто ветром сдуло. Вот тогда подкатился я, беспородный, но с деньгами. Скажу вам, что поначалу мне льстило происхождение моей жены. Перед ней, с учетом моего состояния, распахнулись двери всех домов. Это помогало мне при сделках, но одновременно и мешало: титулованные особы ужасные чистоплюи, или стараются изобразить из себя таковых. Поначалу иные при моем появлении чуть ли не демонстративно отворачивали свою физиономию в сторону: как же, торговец оружием, пропагандист насилия и смерти, и в гостиной потомственного аристократа. Но этот аристократ вынужден принимать меня у себя и будет принимать, иначе я заморожу его кредиты в любом банке. Другие откровенно льстят. Я нужен всем. Понятно, Дик? И все равно, хотя я и набрался лоску в этих гостиных, мне больше по душе сидеть вот так с приятелем на веранде и пить коньяк. Коньяк я научился пить в зрелые годы, когда сколотил состояние. До этого я пил самый дешевый виски и заедал его сосиской, запеченной в тесте. Я и сейчас иногда захожу в дешевую забегаловку и беру сосиску в тесте. Я как-то попросил папашу Гленна подать мне сосиску в тесте. Знаете, что ответил мне старый мерзавец? Он сказал следующее: «Мистер Тернер, если бы я готовил такую еду, ко мне бы приходили одни босяки и безработные, потому что порция сосисок стоит полтора доллара, а порция оленины, приготовленная моим индейцем — десять. Улавливаете разницу?»

Понимает старый хрен политику образования капитала. В моем бизнесе такой же принцип: зачем продавать пистолеты, когда можно продавать ракеты и стратегические бомбардировщики? Пистолет стоит сто пятьдесят долларов, а бомбардировщик десять миллионов!

Мне стало скучно выслушивать азы финансовой политики воротил большого бизнеса.

— Мы отвлеклись, мистер Тернер.

Я думал, что Тернер безболезненно вернется к основной теме нашей беседы, но он не преминул укусить и на этот раз.

— Не подгоняйте, мистер Мэйсон, вы еще молоды и не вам судить, насколько я прав или неправ, строя разговор именно таким образом. И если я сейчас говорю о себе, то и в этом есть свой смысл: узнав меня и мои деловые принципы, вы скорее добьетесь поставленной перед вами цели, потому что лучше поймете синдром моей несовместимости с Элизой.

— Мне казалось, что я достаточно хорошо представляю причину вашего разрыва: отсутствие общих интересов, духовной близости, словом, в этой жизни вы не партнеры.

— Вы почти угадали: она действительно плохой партнер в моих стратегических планах по завоеванию рынков сбыта оружия. И не только плохой партнер, а вообще никакой, она мне стала мешать. Я женился вслепую, мне импонировали ее происхождение и внешность. А женитьба должна возвышать человека в финансовом мире дополнительными деньгами. Мне надоела позиция моей жены в отношении моих сделок, ее оскорбляют нападки на меня в прессе. Другая бы гордилась, что ее муж на виду, а эта… Понимаю, это похоже на жалобу мальчика второго класса по поводу того, что его третирует рядом сидящая девочка. Я люблю Элизу страстно, но так же страстно ненавижу. И не знаю, какое чувство сильнее. Меня бесит одна только мысль, что кто-то с ней в постели будет делать то же самое, что и я! Я убью этого человека. Поэтому я так настойчиво подчеркнул, Дик, чтобы вы, одолев ее сопротивление по моему сценарию, не были с ней в окончательном постельном варианте.

Тернер умолк, и одним махом выпил коньяк. Я тоже. Во мне зародилась, злость, вероятно потому, что я только сейчас оценил достойным образом роль, которую отвел мне этот холеный денежный мешок, роль унизительная и мерзкая, и я понимал, что отступление невозможно, тем более, что никак не мог бы обойтись без этих ста тысяч. Часто бывает так, что человек, понимая собственную подлость и низость, все равно пытается оправдать себя всеми средствами. Я же мог перед собой оправдаться только одним: я сидел на мели и предложение Тернера давало мне возможность блистательно поправить критическое положение. Злость же задиристо требовала выхода.

— Мне что же, нельзя будет даже ее поцеловать? В таком случае, как я могу подвести ее к финалу, который вы ей уготовили?

Тернер задумался и даже испытал какую-то неловкость или неуютность, а возможно я неверно истолковал его состояние, вряд ли он придавал такое значение моральной стороне обсуждаемой подлости, как я. Тем более, что у нас разные роли: он, конструктор подлости, как бы самоустранялся после задуманной идеи, исполнитель же после этого выступает на передний план и берет на себя всю ответственность. Геббельс ведь тоже лично не убил ни одного еврея, он только подписывал приказы. Исполняли палачи. В данном случае я принял на себя обязанность палача.

— Вы можете делать все, что вам угодно, что приблизит вас к цели, тем более, что цель — соблазнение такой сложной женщины, как Элиза. Но без физической близости. Вы прекрасно понимаете, что я под этим подразумеваю. Хватит об этом. Мистер Мэйсон, на ваше имя взята напрокат машина в агентстве Брукса. Машина спортивная, двухместный «Феррари» рубинового цвета. Также снята квартира. Это особняк, вот адрес. — Тернер протянул листок бумаги с адресом, я, не глядя, положил его в задний карман брюк.

Квартира фешенебельная, как раз такая, в которую можно привести избалованную женщину. Даже Элизу. Все там обставлено в ее вкусе, вплоть до картин на стенах. Очень удобное место, чтобы накрыть вас обоих в интимном виде. Есть вопросы?

— Как мы с вами будем поддерживать связь?

— Я буду иногда по вечерам вам звонить. Там есть телефон. Мы сейчас расстанемся. Не забудьте главного: ни одна женщина в мире не заслуживает близости ценой потери ста тысяч.

Тернер поднялся и я неожиданно для себя увидел, что у него неуверенный вид, будто он сомневается в правильности своего решения и сейчас все переиграет, но он опомнился, взгляд снова стал жестким, насмешливым, это был прежний, уверенный в себе продавец ракет и стратегических бомбардировщиков.

— Вы все запомнили, Дик?

— У меня хорошая память.

— Где вас ждет машина?

— У мистера Брукса.

— Отлично, желаю удачи.

Тернер не подал руки и направился к выходу, но пройдя несколько шагов, повернулся ко мне и жестом пригласил приблизиться.

— Я забыл, а вы не напомнили. Неуместная деликатность. Вот чек на пять тысяч. Купите все, что пожелаете. Вы должны выглядеть не хуже, чем я. Неправда ли, смешно, Дик: я, вероятно, первый муж, который желает удачи в совращении собственной жены!..

2

После ухода Тернера я еще долго сидел на веранде Гленна, переосмысливая в собственном сознании то, что услышал от Тернера, стараясь трезво рассудить, не затеял ли я слишком рискованную и безнадежную игру. А вдруг Тернер потом уберет меня, когда мавр, то есть я, сделает свое черное дело? Зачем? Как свидетеля своего унижения? Глупо. Он сказал, что я ему пригожусь, а таким людям нужны верные исполнители. И что же я всю жизнь буду подвизаться в команде Тернера? Пока не сверну себе голову. Это не по мне, тем более, что я мог в самом ближайшем будущем рассчитывать на сто тысяч. Не найдя каких-то очевидных причин для расправы со мной со стороны Тернера, я немного успокоился и все равно мысленно похвалил себя за предусмотрительность, имея ввиду диктофон, подарок с сюрпризом, который мне так торжественно вручил мистер Дуглас.

Мне очень хотелось немедленно проверить запись на магнитофонной ленте, но я предполагал, что с этого момента стал объектом пристального наблюдения агентов Тернера, хотя в этом вряд ли имелся какой-то смысл; вот послезавтра, когда я познакомлюсь с миссис Тернер, тогда уж наверняка каждый мой шаг не останется без слежки. В этом сомнений не было. Хотя я и выпил с Тернером две бутылки коньяка, особого опьянения не было, так, легкое смещение предметов, а мне это как раз было крайне необходимо: нервы были напряжены, кожа болезненно реагировала на одежду, мысли слегка путались. Ничего удивительного, я никогда не играл в такие опасные игры, опасные, потому что такие люди, как Тернер, непредсказуемы в логике и невозможно предугадать, что на самом деле кроется за его сумасшедшим предложением. Вариантов было много: а вдруг и миссис Тернер, из каких-то неведомых мне соображений Тернера, посвящена во всю эту затею? Или такой: я знакомлюсь с ней, провожу время, все это фиксируется людьми Тернера, потом прихожу на очередное свидание и нахожу ее мертвой. Кто убил? Ни у судьи, ни у одного присяжного заседателя не возникнет сомнений, что это сделал к. Но в таком случае, простите, у меня есть магнитофонная пленка с записью нашего разговора!