Владимир Тодоров - Пятый арлекин
Мне очень хотелось немедленно проверить запись на магнитофонной ленте, но я предполагал, что с этого момента стал объектом пристального наблюдения агентов Тернера, хотя в этом вряд ли имелся какой-то смысл; вот послезавтра, когда я познакомлюсь с миссис Тернер, тогда уж наверняка каждый мой шаг не останется без слежки. В этом сомнений не было. Хотя я и выпил с Тернером две бутылки коньяка, особого опьянения не было, так, легкое смещение предметов, а мне это как раз было крайне необходимо: нервы были напряжены, кожа болезненно реагировала на одежду, мысли слегка путались. Ничего удивительного, я никогда не играл в такие опасные игры, опасные, потому что такие люди, как Тернер, непредсказуемы в логике и невозможно предугадать, что на самом деле кроется за его сумасшедшим предложением. Вариантов было много: а вдруг и миссис Тернер, из каких-то неведомых мне соображений Тернера, посвящена во всю эту затею? Или такой: я знакомлюсь с ней, провожу время, все это фиксируется людьми Тернера, потом прихожу на очередное свидание и нахожу ее мертвой. Кто убил? Ни у судьи, ни у одного присяжного заседателя не возникнет сомнений, что это сделал к. Но в таком случае, простите, у меня есть магнитофонная пленка с записью нашего разговора!
«Молодец, Мэйсон!»— похвалил я себя уже вслух. Проходящий мимо Гленн немедленно отреагировал на мои слова: «Мистер что-то сказал?» Я решил выпить еще рюмку коньяка. Гленн молча выслушал мою просьбу, потом усмехнулся: «Не много ли мистер пьет?» Тут я дал выход своему настроению: я встал с плетеного кресла, на котором уютно просидел два часа, подошел к морщинистому держателю элитарного заведения, похожему на пирата на заслуженном отдыхе, схватил за рубаху, пропахшую спиртным и жареным мясом, притянул его высохшее лицо к своему подбородку и прошипел в самое ухо:
— Послушай ты, старая вонючка, если я позволяю разговаривать со мной таким образом мистеру Тернеру, то это не значит, что каждый старый козел может позволить себе такое же!
Гленн вяло висел в моих руках, но признаков страха не выказывал. Меня это удивило и одновременно насторожило. Я отпустил его и тут же услышал за спиной голос индейца, которого вообще не принимал в расчет. Индеец стоял в двух шагах от меня, лицо его было по-прежнему невозмутимо, правой рукой он подбрасывал слегка загнутый на конце индейский нож, лезвие которого наверняка острее бритвы.
— Молодой человек разумно поступил, отпустив моего хозяина. Очень разумно. Еще минута и молодой человек предстал бы перед высшим судом. Молодому человеку повезло, что с ним разговаривал мистер Тернер, иначе я бы не стал ждать этой минуты.
В серьезности намерений индейца сомневаться не приходилось. Я посмотрел на ухмыляющегося Гленна, на деревянные скулы индейца и, демонстративно плюнув на пол, покинул заведение. Как ни странно, угроза старого индейца отрезвила меня, в сознании неожиданно четко сформировалась очередность моих дальнейших действий. Сначала следовало прослушать пленку и сделать копию, потом надежно пристроить ее до завершения всей операции по компрометации миссис Тернер.
Я спустился к самой воде, обогнул пристань с несколькими свежеокрашенными лодками и прошел тропинкой к беседке, из которой отлично просматривалась вся местность. Достав из кармана пачку сигарет, я незаметно вынул и диктофон. Он был так изящен и мал, что помещался в ладони. Не выпуская его из ладони, я отмотал пленку и нажав белый клавиш услышал слова Тернера:
— Так что, Дик, хотите заработать сто тысяч?
— Я не пойду на убийство.
— Молодец, никогда не соглашайтесь на убийство за сто тысяч. Просите, минимум, миллион. В данном случае, за сто тысяч вам всего лишь прядется скомпрометировать женщину.
— Иными словами, с ней надо переспать?
— Нет. Только скомпрометировать, чтобы не осталось сомнений в ее намерениях.
— Значит, все-таки переспать?
— Вы что, окончили школу для слабоумных? До этого дело не должно дойти. Вы позволите ей раздеться, остальное зафиксируют мои люди.
— Вы хотите ее шантажировать?
— Знаете, Дик, почему вы нищий?
Всю пленку слушать было неинтересно, тем более мораль Тернера. Я перемотал кассету почти до конца, и снова включил ее, услышав конец, затюс «Пусть теперь поковыряется в дерьме, как приходилось мне в свое время. Я ведь не сразу стал теперешним Тернером, я сын лавочника, и до пятнадцати лет стоял за прилавком торговал всякой дрянью, от подков и гвоздей до кастрюль и хозяйственного мыла».
Другая сторона, пленки была чистой и на ней мог бы почти полностью уместиться остальной разговор с Тернером, но я улыбнулся, представив, что вынимаю из кармана диктофон при Тернере и переставляю кассету. Я представил его лицо… моей улыбки как не бывало. Мне приходилось встречать на своем извилистом жизненном пути разных людей, от уголовников и до наемных убийц-профессионалов, работавших по заказам, но даже они не были так зловещи, как утонченный и изящный мистер Тернер. Мысли о Тернере вернули меня к мысли о пленке, следовало поспешить и записать с нее копию. У меня был немалый опыт в конспирации, так как из шести лет в далеких странах три я прослужил в отряде спецназначения, пройдя перед этим отличную подготовку в одном из лагерей под руководством полковника Шелли.
Это был лысый загорелый человек лет пятидесяти. Он, наверное, воевал с колыбели, потому что не было ни одного приема для убийства, которого он бы не знал, не было ни одного вида стрелкового или холодного оружия, с которым бы он не умел обращаться, не было ситуации, которую он бы не предусмотрел, обучая нас красться по лесу тише дикой кошки, проникать в дом, не оставляя следов, уходить от погони, обманывая лучших следопытов. Я окончил курс у Шелли в числе первых. Несмотря на мой строптивый характер, он ко мне относился лучше, чем к другим, и даже сделал заманчивое предложение, с его точки зрения, потому что я был иного мнения о занятии, которое он мне предложил.
— Хотите, Дик, — сказал он безо всякого вступления и подготовки, — я вас пристрою в Европу, там нужны такие люди. Будете исполнять поручения раз в полгода, не чаще. За каждое сто тысяч.
— Что придется делать?
— Что прикажут, — спокойно ответил Шелли, закуривая.
Вот почему я так категорично сказал Тернеру в начале разговора, что на убийство не пойду. Сбило с толку совпадение суммы, указанной Шелли и предложенной Тернером.
На случай возможной слежки я решил подстраховаться и размягченной походкой пошел тропинкой к лесу. Зайдя подальше, где не было парковой ухоженности, я забрался в густой кустарник и прилег на траву, регистрируя в сознании каждый шорох и звук в этом тихом и тревожном для меня месте. Я оказался прав в своих подозрениях: минут через десять послышались осторожные шаги и на полянку возле моего лежбища вышли двое. Это были не те гориллы, что ожидали Тернера, это были сыщики. Я прекрасно видел из своего укрытия их повадки: руки насторожены и готовы при необходимости в мгновение достать оружие, глаза просекают любое движение, уши, как у пантеры, реагируют на каждый звук. Я перестал дышать, только раз в минуту глотая бесшумно одной длинной порцией воздух.
— Джек, — сказал тот, что был ближе ко мне, — но похожий на коллегу как брат-близнец, — куда мог подеваться этот сукин сын? Не провалился же он сквозь землю. Может засек нас и стал вязать петли?
— Навряд ли, — буркнул почти про себя Джек, жуя резинку, — чтобы раскрыть нас нужно быть профессионалом, а у него вид идиота. Я знаю таких типов. Самое большее, на что они способны, это выдуть бутылку водки и треснуть тебя по голове. Скорее всего, он пошел тропинкой до шоссе и сел в попутную машину.
— Все равно мы его упустили, шеф даст нам разгон. Даже не нам, а тебе. Он с тобой говорил.
— Разгона не будет, этот поджарый конь нам сегодня не нужен. Я пошел за ним по своей инициативе. А вот если мы его упустим послезавтра, то я сам себе не позавидую. Идем к этому старому филину Гленну и рванем по стаканчику.
— У него только коньяк и шампанское, а меня от них тошнит. Я люблю что-нибудь попроще и покрепче.
— Коньяк для мистера Тернера, а для нас у него найдется обыкновенный пшеничный виски.
Оба тут же развернулись и направились обратно. Я судорожно вздохнул полной грудью и поднялся с травы, отряхнув с одежды прошлогодние сухие травинки и листья, и направился к шоссе. Через полчаса я был в городе и первым делом отыскал студию звукозаписи, где сделал копию с магнитофонной ленты, прикупив на всякий случай еще парочку кассет такого же формата у вислоухого парня, который, исполнив мою просьбу о приобретении кассет, взглянул на меня с неожиданным интересом. Я не придал этому особого значения, но решил все же помнить об этом. Затем я отправился на почту и отослал оригинал пленки в Чикаго моему старинному приятелю Бренну. Он хотя и служил в полиции, но был мне отличным другом. Бандероль я сопроводил указанием, чтобы он хранил пленку в течение полугода и ждал моих дальнейших сообщений. Если их не последует, чтобы он передал пленку прокурору. Это могло означать одно: что я убит, а мистер Тернер, как организатор убийства, будет посажен на электрический стул, либо его упекут пожизненно в тюрьму. Вторую кассету я решил хранить таким образом, чтобы она всегда, при необходимости, была под рукой.
