Алексей Макеев - Спорим, что ты умрешь?
Он приятно поражен, что будущая журналистка не только сексуальная фантазерка, но и неглупая девушка.
— Костя, ты знаешь, я тебе верю, — взволнованно сообщает Виола, садясь посреди постели и закуривая. — Это мрачно, но чертовски интересно. Ты не хочешь задуматься, что бы это значило?
— Я хочу выгнать отсюда всех людей — к чертовой матери, а особенно тебя, — ворчливо отзывается Максимов, отбирая у девушки сигарету. Что за порочная привычка курить в постели? Давно не вспыхивала?
— Но подожди… — она не замечает, что остается без вредной палочки. Мысли бродят в юной журналистской головке, отвлекая от пристрастия. — Ты уверен, что лично ТЕБЕ уделяется повышенное внимание. Фигурант неизвестен, но серьезен. Исходя из этого, тебя достанут в любом другом месте. Не в пансионате «Отрадное», так на работе. Не на работе, так дома. Неужели это лучше?
Он уже думал об этом. Недостойная мысль: пускай уж лучше неприятности произойдут с чужими людьми, чем с близкими — отчасти и способствовала нежеланию общаться с народом. Но это подлая мысль — надо гнать ее.
— А ты не боишься, что произойдет что-то страшное? — Он тянет сигарету, бросает ее в бокал с водой и обнимает девушку.
— Есть немножко, — признается Виола, невольно вздрагивая. — Но моя будущая профессия сопряжена с риском — это раз. Девочка я бойкая — это два. Опасность гипотетическая — это три, и наличие сильного мужского плеча в непосредственной близости — это четыре. Ты не возражаешь, если я останусь сегодня здесь? Инга приведет очкарика, третьей к ним в постель я как-то не настроена, придется ночевать на коврике под дверью, а это несолидно…
Он настойчиво, но нежно заставляет ее прилечь. Целует за ухом, где тонко пахнет дорогим «Ангелом». Время летит, кувыркаясь…
Сон, в отличие от страха, не шел. Светящиеся стрелки изображали половину второго. Максимов на ощупь собрал одежду с пола, натянул свитер, вполз в брюки. Проверив наличие сигарет, выбрался из номера. Дверь запер на ключ, постоял, прислушиваясь.
По странному дому бродило желтоватое мерцание. Подмигивали мутные светильники. «С напряжением что-то не в ладах», — догадался сыщик. Дежурные осветительные приборы располагались на расстоянии десяти шагов, освещали только пространство вокруг себя, основную же протяженность коридора окутывал мрак. Он медленно двинулся в восточном направлении. Мимо глубоких ниш, нацеленных на окна, в которых не было освещения, мимо дубовых дверей, утопленных в арочных проемах. Звук шагов скрадывался. Под ногами мягко прогибался ковролин.
Узкие коридоры оказались плотно заселены призраками. На подходе к лестнице он почувствовал дуновение ветра. Из-за угла беззвучно вынырнула тень. Он прижался к лестнице, на всякий случай приготовив кулаки. В свете маломощного бра обрисовалось белое, как мел, лицо дворецкого. Болотные глаза, смотрящие в точку. В горле пересохло. Он хотел сострить по случаю, но в горле выросла баррикада. Предупреждать надо, однако… Привидение проплыло мимо, поглотившись темнотой, а Максимов так и остался с открытым ртом.
Первый этаж освещался как-то посерьезнее. Бродящую по коридору зыбь он зафиксировал еще с лестницы. Настроился на контакт. Очередной призрак прогуливался с зажженной сигаретой. Почувствовав чужака, насторожился, отступил к двери. Максимов медленно приблизился.
— Кто это?
— Вас слушают, господин сыщик.
— Алексей?.. — телохранитель Ровеля Шевченко оторвался от косяка — поза напряженная, кулак дрожит, готовый при неловком движении врезать в ухо.
Максимов остановился.
— Отдыхаете, Алексей?
— Вроде того, — подумав, отозвался Шевченко. Максимову стало интересно — а как лично к нему относится Шевченко-человек (Шевченко-бодигард никому как раз не интересен)? Судя по голосу, без претензий.
— Шеф уснул?
— Легко и просто, сыщик, — Шевченко помолчал. — Пал Палычу после каждого часа бодрствования требуется полчаса отдыха. По ночам — не менее восьми часов безостановочного сна. Таблетки — с жесткой регулярностью. Строгий режим, ежемесячные обследования…
— Неважно со здоровьем?
— Подозрение на ишемическую болезнь сердца. Сильная аллергия… Список длинный.
— Да уж, не совсем приятно… — он помялся, не решаясь задать следующий вопрос. Но задал: — Вы не отходите от шефа ни на шаг, Алексей. Охотно верю, что у шефа проблемы со здоровьем. Но вы же не врач…
— А я как будто не знаю, — возмущенно зашипел телохранитель. — Предупреждал Пал Палыча, нельзя ехать в глухомань, где нет элементарного врача. Но разве он послушает? У Пал Палыча собственные дела, требующие постоянного контроля…
— Вот и поймал я вас, — удовлетворенно заметил Максимов. — Именно дела, а не отдых. Он не просто груши околачивает в пансионате. Он боится здесь чего-то, верно? Но должен присутствовать. И вы обязаны состоять при нем — вплоть до абсурда. Мне очень хотелось бы узнать, Алексей, вы знаете, что должно произойти?
Охранник колебался с ответом. Мучительный выбор — между соблазном послать нахала и хоть как-то повлиять на собственные страхи. А то, что телохранитель испытывает это недостойное, тщедушное, но столь необходимое каждому гуманоиду чувство, читалось по еле заметным телодвижениям.
— Не знаю… — натужно выдавил Шевченко. — Я, черт побери, действительно не знаю… Но многое бы отдал за то, чтобы узнать…
Третий призрак подкараулил его на втором этаже, когда Максимов совершил виток по дому и возвращался в номер. В глубокой нише у окна что-то шевельнулось.
— Максимов?..
Пришлось пережить не самый приятный момент в жизни и вернуться. Из ниши выступило существо мужского пола, угрожающе приблизилось.
— Минутку, — отступил Максимов. — Сейчас попробую догадаться… Пустовой? Вы хотите дать мне в личность?
Существо остановилось, решив не переступать барьер. Заговорило негромким голосом:
— А какой резон с вами драться, Максимов? Ну, начистим друг другу физиономии. Кому из нас станет легче? Неприятно, конечно, что вы опрокинули меня с бабой… Но предпочитаю давать в сущность, а не в личность.
— Слова мужа, — оценил Максимов. — Продолжайте, гражданин офицер. Я правильно вас назвал?
— Правильно, — усмехнулся отдыхающий. — Звание можно не отгадывать. Майор. Бюро расследований.
— Ух ты, — уважительно протянул Максимов. — Бывший РУБОП. Ценю, майор, и от всей души желаю стать подполковником. Или проблемы?
— Да ладно, — фыркнул Пустовой. — Проблемы есть у всех, кроме мертвецов. Но мы же не стремимся к вечному блаженству? Дайте лучше закурить, детектив. Не рассчитал, свои закончились.
Максимов зашуршал пачкой. Пустовой распахнул до упора форточку. Закурили, некоторое время молчали.
— В отпуск краткосрочный выставили, — мрачно вымолвил рубоповец. — Хорошо, хоть не убили… Присматривались тут к одной известной фирме, торгующей аппаратурой… ну, и кое-чем приблудным — да вы ее знаете, магазины по всему городу, «Клондайк» называется. Махинации с кредитованием, связи с крупными бандитскими группировками. Человек у них работал не последним грузчиком — а зарплату тормознули. Пошел к начальству, взмолился. «Вам все выплатят, — уверило начальство, — и даже много больше… Телевизор плазменный марки «Панасоник» не хотите?» — «Как же не хотеть, — сказал работник. — Так он же, сволочь, знаете, сколько стоит?» Глянуло начальство в прайс — действительно, сволочь. «Вот, пожалуйста, подпишите эти две бумажки». В первой — подпись за кредит у «Клондайка» в размере миллиона рублей, во второй — страховка: «В случае моей смерти все мое имущество…» Ну, и страшно стало парню, побежал в ОБЭП, те переадресовали к нам. И такое дерьмо полезло наружу! Ладно, если бы только свой персонал обкрадывали да с собственного склада технику тыбзили…
— Под раздачу вы попали, майор, — посочувствовал Максимов. — Но это, видно, лирика?
— Да и черт с ней, — отмахнулся сидящий на подоконнике. — Вас кто-то нанял, детектив?
— А похоже? — удивился Максимов.
— Так вы же ходите кругами, вынюхиваете. По-вашему, я работающего детектива от отдыхающего не отличу? У вас взгляд ищейки — я еще на лыжне обратил внимание.
— Ваша правда, — согласился сыщик. — Но, во всяком случае, приехал я сюда, чтобы забыть про работу.
На повествование ушло минут семь и две искуренных до дыр сигареты. Глаза у собеседника загорелись странным блеском.
— Вы верите в эту детективную чушь?
— Вынужден, майор, хотя и никакого желания.
— Я слышал про убийство Сковороды, — после долгого молчания произнес рубоповец. — Грешков на этом деятеле было, как блох на бродячей псине… Не завидую вам, детектив. Но в качестве паранойи готов помочь, если будет нужда.
— А уехать не желаете? Можно разбудить Ордынцева, открыть гараж…
