Холли Эфрон - Никогда не лги
Но ни одна из этих сокровищниц не выглядела столь интригующе, как старый плетеный сундук, крышка которого, кстати говоря, была выгнута в лучших традициях мореплавания. На передней стенке виднелись две металлические петли, которыми она крепилась к корпусу; на обороте красовалось проржавевшее ушко с петлей для навесного замка.
Айви наклонилась к петле замка, на которой болталась пожелтевшая выцветшая бирка с какой-то надписью, выведенной кириллицей.
— Похоже, сундучок очень старый, — заметила она.
— Он был старым уже в те времена, когда отец Пауля попросил нас подержать его в гараже, а ведь это было очень давно.
Пауль? Айви потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что миссис Биндель имеет в виду Пауля Власковича, прежнего владельца дома, в котором теперь жили они с Дэвидом.
Это было очень странно. В их старинном викторианском особняке было намного больше места, чем в аккуратном сельском домике миссис Биндель с его съемными окнами и бледно-голубым виниловым навесом, который хозяйка натягивала весной и вновь убирала осенью.
— И что же, мистер Власкович не пожелал забрать его с собой, когда съезжал отсюда? — спросила Айви.
— Тогда я позабыла напомнить ему о сундуке, а теперь уже слишком поздно, — невозмутимо ответствовала миссис Биндель и воткнула в землю перед коробками небольшую табличку, кое-как сделанную из куска картона. На табличке значилось: «Можно забирать без спросу и бесплатно». — Скорее всего, этот сундук привез с собой еще отец Пауля в двадцатых годах, когда эмигрировал сюда из Европы.
Семья матери Айви тоже перебралась в Америку из России в самом начале века. Айви даже записала на магнитофон рассказ своей бабушки о том, как они плыли по морю, каким нелегким выдалось путешествие, и о пяти чемоданах, которые они взяли с собой. Один их них был битком набит сухариками и галетами, потому что дед Айви знал, что на борту парохода никто не предложит им кошерной пищи. Когда они сошли на берег, у них оставалась только та одежда, что была на них, потому что к тому моменту, когда пароход причалил к острову Эллис-Айленд, прабабке Айви пришлось продать все, что у них было, включая те самые чемоданы, в обмен на питьевую воду. Еще неделя такого путешествия — и они бы умерли от жажды, подобно многим своим товарищам по несчастью.
Айви часто прокручивала ту запись, и сейчас она словно наяву опять услышала надтреснутый голос бабушки Фэй, рассказывавшей, как мужчины в темной форме и фуражках с длинными козырьками загоняли пассажиров по пандусу в какое-то большое здание. «Но моя мать осталась на месте и смотрела, как наши чемоданы сгружают с парохода. Они больше не принадлежали нам, так что нужно было иметь дырку в башке, чтобы торчать на морозе и следить за ними. „Пойдем же, мама“, — умоляла я ее. А мужчины лишь бросали на нее злобные взгляды и ругались на языке, которого я не понимала».
А вдруг в сундуке окажутся кружевные скатерти и постельное белье с вышитыми монограммами, похожее на то, которое вынуждена была продать ее собственная прабабушка, чтобы спасти свою семью от жажды? Когда же прабабка принималась причитать и рвать на себе волосы, убиваясь о том, чего они лишились, прадед Айви сурово отчитывал ее: «Не стоит переживать об этих шмотках. Это же Америка. Здесь у нас будет все новое».
— А что внутри? — поинтересовалась Айви у миссис Биндель.
— Не знаю. Он же заперт.
Странная логика: миссис Биндель намеревалась выбросить сундук, но не додумалась открыть его. А ведь это было совсем нетрудно. Замок и петли проржавели насквозь, так что сорвать их можно было безо всякого труда.
— Неужели вас не мучает любопытство?
— А что, он вам нужен? — с явной надеждой в голове спросила миссис Биндель.
— Э-э… пожалуй… — «Ты что, совсем спятила? — закричал внутренний голос. — Ты только-только избавилась от ненужного хлама, оставшегося после мистера Власковича, а уже торопишься обзавестись новым?» — Я всего лишь хотела…
— Значит, по рукам! — просияла миссис Биндель. — Вы забираете все себе.
И прежде чем Айви успела возразить, миссис Биндель выдернула маленькую табличку с объявлением из земли и швырнула ее в одну из коробок. Развернувшись на каблуках, она торжественно зашагала к своему игрушечному домику.
— Уговор дороже денег! — провозгласила она на ходу, торжествующе воздев палец к небесам.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Я заберу трубы и пустые банки из-под краски: им всегда можно найти применение, — сообщил ей тем же утром Дэвид, тыкая носком башмака в одну из коробок, которые теперь громоздились на их собственной лужайке. — Но скажи мне, ради всего святого, для чего нам понадобилась сгоревшая сковорода?
— Она не только сгорела, она еще вся во вмятинах, — уточнила Айви. — Мне захотелось взглянуть, что там, внутри сундука. А миссис Биндель заставила меня забрать все.
— Заставила тебя? Должно быть, эта женщина обладает недюжинным даром убеждения. — Дэвид наклонился к сундуку и многозначительно потянул носом воздух.
— Я знаю. От него воняет. Он много лет хранился в гараже миссис Биндель. Одному богу известно, какие паразиты в нем водятся. Он принадлежал Власковичу.
Дэвид уставился на сундук с нехорошим любопытством.
— Ага, значит, он принадлежал Владу. Одна из его коробок с землей?
— Он принадлежал его отцу. Кроме того, он совсем не такой тяжелый, — возразила Айви. Бесконечные шуточки о вампирах уже начали ей надоедать. — Как, по-твоему, ты сможешь открыть его?
Дэвид принес гвоздодер из набора инструментов, которые он возил с собой в грузовичке-пикапе. Для того чтобы сорвать легли с крышки сундука, понадобились пустяковое усилие и несколько секунд времени.
— Сезам, откройся! — шутливо вскричал он и сделал широкий жест, поднимая крышку.
Ивовые прутья затрещали. Из открытого чрева сундука хлынул одуряющий запах плесени. Айви зажала нос рукой и заглянула внутрь. Помимо воли она ощутила восторженное предвкушение чего-то необычного. Сундук был полон до краев.
— Ого, — пробормотала Айви, приподнимая некогда белую детскую курточку с отстроченными зубчатыми краями, вышивкой по обшлагам и узкой атласной лентой у ворота. Здесь же лежало и детское платьице с крошечными розовыми оборками на груди, кружевными вставками на рукавах и по подолу, а также шляпка в тон. — Ну, смотри, какая прелесть!
Она вынула платье из сундука. Ткань на ощупь казалась легкой, сухой и хрупкой. Из рукава выпала прядка темных волос, перевязанная бледно-голубой ленточкой. Детские кудри. Тот, кто укладывал этот сундук и столь бережно спрятал в детской одежде прядь волос, наверняка не предполагая, что его содержимое много лет спустя будут рассматривать совершенно посторонние любопытные люди.
Под слоем детской одежды оказалось дамское платье, сшитое из какого-то полупрозрачного материала. У него обнаружился высокий стоячий ворот, тщательно изукрашенный пеной примявшихся кружев, которые сбегали по плечам на грудь. Свадебное платье? Если так, то оставалось лишь сожалеть о том, что его сплошь покрывали небольшие пятна чайного цвета.
Айви осторожно пересмотрела остальное содержимое. В сундуке лежали еще несколько женских платьев, у одного из них, темно-синей шерсти, с фестончатым воротником, имелись маленькие перламутровые пуговки. Айви приподняла его на вытянутых руках. Талии у платья не было, лишь завязки на спине. В ткани зияли многочисленные дыры, прогрызенные молью.
— Как, по-твоему, что это такое? — полюбопытствовал Дэвид, вынимая из сундука какой-то пакет, завернутый в грубую холщовую материю, скорее всего парусину.
Развернув его, он обнаружил, что держит в руках рубашку, сужавшиеся к кистям рукава которой были сшиты вместе на запястьях. К одному из рукавов крепился толстый кожаный ремень, а на конце другого красовалась прочная металлическая застежка. Вместо пуговиц на груди — или то была спина? — висели ремешки поменьше с пряжками напротив. «Смирительная рубашка», — подумала потрясенная Айви.
— Помнишь байки о том, что здесь, на чердаке, они держали сына? — обратился к ней Дэвид. — Как знать, может быть, это правда.
Весь перед рубашки был покрыт пятнами, темно-коричневыми и желтыми. Айви поспешно отвела глаза, словно увидела нечто непристойное. Нечто слишком личное, чтобы демонстрировать его на публике.
— Положи ее на место, — попросила она.
— Подожди минутку, — сказал Дэвид. — По-моему, здесь есть кое-что интересное.
С этими словами он протянул ей сверток светло-бежевых кружев.
Он оказался на удивление тяжелым. Развернув пропахшие тленом слой материи, Айви обнаружила потемневшую от времени серебряную щетку для волос, а вместе с ней ручное зеркальце и коробочку из шлифованного стекла, несомненно составлявшие со щеткой комплект. Стеклянная коробочка легко поместилась у Айви на ладони, и в крышке она заметила отверстие.
