Дональд Гамильтон - Сеятели смерти. Задание — Токио
— Макрю, — повторил я. — Это что-то новенькое.
Я слыхал о шотландских Макрэях, об ирландских Макгуайрах, но о Макрю — никогда.
— Это старинная форма той же самой фамилии. Их ветвь, как считается, была полностью уничтожена еще два века назад в ходе внутриклановых раздоров — если только, конечно, этот американский Макроу и впрямь не является прямым потомком тех самых Макрю, как он утверждает.
— И вы не в состоянии это подтвердить?
— Над этой проблемой работал мой компаньон вплоть до момента своей трагической гибели. У меня даже не было возможности ознакомиться с результатами его изысканий. Как я уже вам говорил, в последние дни я был очень занят. — Уоллинг передернул плечами, все еще сверля меня взглядом. — А потом появился еще один американец, называвший себя Бьюкененом. Его запросом я занялся лично. Боюсь, я обошелся с ним невежливо. Потому что он точно был самозванец!
— Уж не тот ли это человек, чье имя вы отчеркнули в статье — я случайно заметил газету у вас на столе? Вы упоминали его фамилию по телефону.
— Да, похоже, этот господин подхватил какую-то заразную болезнь на севере. Естественно, это сообщение меня заинтересовало — ведь мы беседовали с ним в этом самом кабинете совсем недавно.
— И вы считаете, он был не тем, за кого себя выдавал?
Уоллинг чуть заметно пошевелился.
— О мертвых не принято говорить плохо, конечно, но я, признаться, даже сомневаюсь, что его фамилия действительно была Бьюкенен. Он меня сильно рассердил. Его нелепые требования звучали как оскорбление нашей профессии. Я не стану утверждать, что мы никогда не ошибаемся, что нас невозможно провести, но все-таки должны же быть хотя бы какие-то приличия…
Наступил момент выказать гнев. И я заявил:
— Послушайте! Если вы намекаете, что я не тот, за кого себя выдаю, то…
— Нет-нет! Потому-то я и попросил у вас прощения, мистер Хелм. Вся информация о вашем роде — в отличие от родственников мистера Бьюкенена — представляется мне абсолютно достоверной. Разумеется, не видя вашего свидетельства о рождении и прочих документов, я не мог быть уверен, что род, к которому вы себя причисляете, действительно имеет к вам отношение, не так ли? Но по крайней мере, вы-то представили мне подлинные документы, впрямую связанные с моей сферой деятельности, и я в высшей степени благодарен вам за доверие.
Тут я подумал: слава Богу, что я не попытался надуть этого проныру ворохом поддельных документов. И с надеждой спросил:
— Значит, вы беретесь?
— Нет.
— Но позвольте…
— Я вам все объясню, сэр. — Он снова сцепил ладони, точно опасаясь, что они от него сбегут. — Ваша информация достоверна и достаточно полна. На ее основе можно проследить линию ваших предков с материнской стороны вплоть до начала семнадцатого века. Другими словами, вы и сами знаете, с какой целью люди обращаются к специалистам моего профиля. Вы просите меня начать разыскания там, где я обычно их завершаю, так что я не могу выполнить вашу просьбу. То, что вы от меня требуете, либо очень просто, либо очень трудно сделать.
— Я вас не понимаю.
Он оторвал взгляд от своих сцепленных пальцев и заговорил ровным голосом, точно читал лекцию умственно отсталым студентам:
— Официальная регистрация рождений, смертей и браков в Шотландии началась лишь около 1855 года, то есть на двести с лишком лет позднее интересующего вас периода. Следовательно, для более ранних эпох мы должны строить свои изыскания, основываясь на церковных книгах и прочих сохранившихся документах. Я только что просматривал статьи о церковных книгах Дал-брайта. В настоящее время они находятся в Главном архиве в Эдинбурге и, в отличие от прочих, сохранились практически полностью, но самые ранние записи относятся только к 1738 году. Ранее же… — Он пожал плечами. — Можно только гадать, какие результаты могут дать добросовестные поиски. Мое же мнение, сэр, — вы только зря потратите время и деньги. Сомневаюсь, что вас интересуют эти изыскания из чисто спортивного интереса, что же касается иных, более знатных шотландских родов, то основная исследовательская работа уже была проведена и с ее результатами может ознакомиться любой грамотный человек.
— Где? — спросил я.
— В «Шотландских пэрах» сэра Дж. Пола подробно описывается история рода Гленморов по меньшей мере до некоего норманнского рыцаря Хью Фицуилльяма де Кленмара, которому в 1278 году были дарованы земли в Шотландии. Вы, кажется, удивлены, мистер Хелм. Вы и не знали, что многие шотландские роды восходят к старинным фамилиям норманнского происхождения? Но это так. Синклер, к примеру, ранее был Сент-Клером. Роберт Брюс— потомок Робера де Брю. Аналогично Кленмар превратился в Гленмора. — Уоллинг криво усмехнулся, разглядывая свои сцепленные ладони. — Разумеется, я мог бы взять с вас деньги и просто переписать соответствующие пассажи из книги и торжественно передать все это вам как плод собственного кропотливого труда. Вместо того я просто указываю вам на источник: «Шотландские пэры» сэра Дж. Пола, том третий. Вы сумеете найти это издание в любой крупной библиотеке. Я бы мог дать вам соответствующий том из нашего собрания, однако мы предпочитаем не давать книги на вынос. А мне скоро надо закрывать контору: рабочий день закончился. — Он расцепил ладони и положил их на стол перед собой, собравшись встать. — Надеюсь, вы удовлетворены, мистер Хелм.
— Ну, в общем, да… То есть я, конечно, благодарен вам за помощь, мистер Уоллинг. И постараюсь разыскать эту книгу. Вы уверены, что я не… То есть сколько я вам должен за все?
Он вскочил на ноги так, точно ему надо было поднять груз куда больший, нежели вес собственного тела.
— Ничего, ровным счетом ничего. Между прочим, и вам, вероятно, будет интересно узнать, что один из ваших отдаленных родственников, Хью Гленмор, был шпионом Стюартов, точнее, того романтического принца Чарли, о котором вы, должно быть, слышали. Этого шпиона схватили и обезглавили. М-да, работа секретного агента во все времена была занятием грязным и опасным, не так ли, мистер Хелм?
— Есть такое мнение, — сухо отозвался я, вставая.
Мы молча смотрели друг на друга. Не спуская с него глаз, я протянул руку, взял свои бумаги и сунул их в карман пальто. Выражение его лица, строго говоря, не было что называется враждебным, но и дружелюбным оно мне не показалось. Уоллинг сделал мне скидку. Он просто принял на веру мои слова касательно Гленморов. Сведения о семье, с которыми я позволил ему ознакомиться, были подлинными. Это ему понравилось. Ему захотелось убедиться, что эти сведения имеют ко мне непосредственное отношение. И тем не менее он прекрасно понимал, что я пришел к нему не просто из интереса к собственной генеалогии. Тут я его одурачить не сумел. И он прекрасно понимал, что, кто бы ни были мои предки, я не простой турист.
Он глубоко вздохнул.
— Если вы меня подождете, мистер Хелм, мы можем выйти вместе.
— Конечно!
Я ждал его в приемной, пока он надевал пальто и шляпу. Он проводил меня на лестничную площадку и завозился с дверным замком. Когда мы спускались по лестнице, невысокий, с чуть раскосыми глазами мужчина в низко надвинутой кепке и наглухо застегнутом макинтоше воровато выскользнул из двери на третьем этаже. На двери висела табличка: «Ориентал экспорте, лтд». Он бросил в нашу сторону косой взгляд и, опередив нас, двинулся вниз.
Все было проделано очень ловко. То есть они сделали мне «коробочку». Внезапно зловещий коротышка, идущий впереди меня, развернулся и стал наступать с явным намерением на меня напасть. Пока я рассматривал огромный нож, сверкнувший у него в руке, Уоллинг ударил меня сзади дубинкой.
Глава шестая
Во всяком случае, именно так оно и должно было произойти. Как я уже сказал, все было проделано лихо — может быть, с чрезмерной лихостью. Однако я этим бизнесом занимаюсь уже довольно продолжительное время, и когда мне под нос суют начинающего доктора Фу Маньчу, у которого все на месте: раскосые глазки, вороватая походка и сверкающее лезвие за пазухой, — я никак не могу отделаться от мысли: кто же и с какой стороны нанесет мне настоящий удар, пока я занят изучением надвигающейся азиатской угрозы.
Все же как-никак во мне шесть футов четыре дюйма росту, и парню на фут меня короче, к тому же стоящему четырьмя или пятью ступеньками ниже на крутой лестнице, чтобы причинить мне невосполнимый урон, надо быть либо вооруженным нунчаками, либо иметь сильную подмогу. Посему для того, чтобы я попал в безвыходную западню, требовался еще один участник, а поскольку на сцене присутствовали только мы трое, следовательно, этим третьим должен был оказаться джентльмен за моей спиной— сколь бы неподходящим кандидатом на эту роль он ни казался.
