Джеймс Чейз - С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги
Фирма Эда Ширли находилась почти рядом с киностудией «Метро-Голдвин-Майер». Это было двухэтажное здание, занимающее примерно полгектара площади, обнесенной внушительным забором. Пройти на территорию можно было только через проходную, где дежурили два внушительного телосложения охранника.
Осознав, с какой солидной фирмой мне предстоит иметь дело, я понял, насколько трудна моя задача. Все здесь буквально дышало богатством и процветанием. У меня ослабли коленки и испарилась вера в собственные силы.
Едва я подошел к проходной, как один из охранников направился в мою сторону. Окинув меня оценивающим взглядом, он резким тоном поинтересовался, за каким чертом я сюда пожаловал. Я робко сказал, что хотел бы переговорить с мистером Ширли. Мои слова донельзя удивили охранника, но в следующий момент он рассердился.
— Да вас таких тысячи! Вы записаны на прием?
— Нет.
— В таком случае скатертью дорога!
Наступил момент, когда не оставалось ничего иного, как идти ва-банк.
— Ну что ж, чудесно. При первой же встрече с ним я обязательно упомяну, какая у него образцовая охрана. Как-то по случаю он приглашал навестить его, если я окажусь рядом, но коль вы меня не пропускаете, то это не моя головная боль.
Это произвело впечатление. Охранник стушевался.
— Вы не шутите, он в самом деле вас приглашал?
— Что здесь такого? Они с моим отцом учились вместе в университете.
Агрессивное выражение моментально исчезло с лица охранника, словно доказательство теоремы на школьной доске, стертое мокрой тряпкой.
— Как вы назвали себя?
— Джек Гордон.
— Момент…
Он скрылся в своем помещении, позвонил куда-то, потом снова вышел и гостеприимным жестом попросил меня пройти на территорию.
Это уже была маленькая, но победа. С пересохшим от волнения ртом и отчаянно бьющимся сердцем я прошел по короткой аллее и оказался перед внушительных габаритов дверью. Меня уже ждали. В сопровождении мальчика в форме небесно-голубого цвета с пуговицами, сверкающими, как бриллианты, я двинулся по коридору, с обеих сторон которого шел ряд дверей из красного полированного дерева. Возле седьмой справа мы остановились. На ней красовалась медная табличка, гласившая: «Мистер Гарри Найт. Мисс Генриетта Уингсли».
Мальчик предупредительно открыл передо мной дверь и пригласил войти.
Я вошел в просторную, с темно-серыми стенами приемную, где в удобных креслах сидело человек пятнадцать.
Мне почему-то при виде их вспомнилось избитое выражение: агнцы на заклание.
Впрочем, я не успел как следует рассмотреть присутствующих, так как обнаружил, что нахожусь под прицелом изумрудно-зеленых глаз, твердых как камень, который дал название цвету, и таких же равнодушных, как взгляд Будды. Глаза принадлежали огненно-рыжей девушке лет двадцати пяти с красивой фигурой и холодным выражением лица.
— Слушаю вас. — Тон голоса не предвещал мне ничего хорошего.
— К мистеру Ширли, пожалуйста.
Девица профессиональным жестом поправила прическу и вновь взглянула на меня так, словно я только что сбежал из зоопарка.
— Мистер Ширли не принимает, а у мистера Найта посетитель. — Девица ленивым жестом взмахнула в сторону агнцов на заклание. — Но если вы сообщите ваше имя и цель визита, я, возможно, запишу вас на прием в конце недели.
Я отчетливо понимал, что ложь, на которую попался охранник, на нее не подействует. Эта бестия была птица совсем другого полета и никому и ничему не верила, а только конкретным фактам. И если я не продемонстрирую ей их, моей миссии придет конец.
— В конце недели? — небрежно произнес я. — Слишком поздно. Если мистер Найт не примет меня сейчас же, фирме не избежать убытков, а это вряд ли понравится мистеру Ширли.
Дешевый трюк, но ничего более убедительного с ходу придумать я не мог. Краем глаза я заметил, что все в приемной навострили уши и вытянули шеи, словно собаки, учуявшие добычу.
Но если мои слова и произвели на них впечатление, то для мисс Уингсли это был пустой звук. Она лишь небрежно махнула рукой.
— Уточните причину, грозящую фирме убытками, и если она достаточно серьезна, мистер Найт вам позвонит.
Позади рыжеволосого цербера открылась дверь, и из нее выглянул лысеющий толстяк лет сорока в светло-коричневом костюме. Злобно глянув на толпу страждущих попасть на прием, он рявкнул:
— Следующий! — Именно таким тоном ассистент зубного врача вызывает в кабинет очередного страдальца.
В долю секунды я оказался рядом с ним. Уголком глаза я заметил, как высокий юноша субтильного телосложения, с прической а ля Эммет Рей, сжав гриф гитары, сделал попытку подняться с кресла. Но он безнадежно опоздал.
Наступая на толстяка и при этом обаятельно улыбаясь, я оттеснил его в кабинет, не забыв при этом ногой захлопнуть за собой дверь.
— Хэлло, мистер Найт, — как можно проникновеннее произнес я. — У меня имеется нечто такое, что доставит вам истинное наслаждение. Не сомневаюсь, услышав это, вы тут же поставите в известность мистера Ширли.
Воспользовавшись его замешательством, я обошел толстяка, вставил бобину с лентой в магнитофон и положил палец на кнопку включения. При этом я скороговоркой произнес:
— Сейчас вы будете благодарить себя за проявленное благоразумие. Разумеется, на таком аппарате вы не получите полного представления о богатстве голоса певицы, но если вы воспроизведете запись на стереофоническом магнитофоне, то будете поражены до глубины души.
Найт, на лице которого легко читалось выражение крайнего изумления, ошарашенно наблюдал за моими манипуляциями.
Я включил магнитофон, и из динамика полился голос Руг.
Краем глаза я заметил, как при первых же тактах напряглось его лицо. Он молча прослушал всю запись и только тогда сказал:
— Кто исполнитель?
— Моя клиентка. Надеюсь, вы понимаете, что это должен прослушать мистер Ширли?
Найт критически осмотрел меня с головы до ног.
— Простите, а кто вы такой?
— Джек Гордон. Но я не могу тратить время на пустопорожние разговоры. Если мистер Ширли не примет меня, я прямиком направляюсь в «Радио корпорейшн оф Америка». Подумайте. Я здесь только потому, что та фирма расположена дальше от меня.
Но на такого прожженного профессионала, как Найт, мой экспромт не произвел ни малейшего впечатления. Он ухмыльнулся и уселся за письменный стол.
— Не будем горячиться, мистер Гордон. Я же не сказал, что она плохо поет. Нет, ее пение заслуживает высших похвал, но мне доводилось слышать певиц и получше. И тем не менее, возможно, она нам подойдет. Приводите ее в конце недели.
— Мы не можем ждать столько времени. Кроме того, я уже заключил с ней контракт.
— Это ваши проблемы. Приводите, когда сочтете нужным.
— Советую заключить с ней контракт сейчас же. Или я обращусь к вашим конкурентам.
— Опять вы торопитесь. Поймите, нам нужно услышать живой голос.
— Только после подписания контракта. — Я пытался разговаривать, как опытный, поднаторевший в делах подобного рода делец, но понимал, что это получается у меня из рук вон плохо. — А кроме того, она плохо себя чувствует, ей нужно войти в форму. Мне нужно знать конкретно, интересует она вас или нет. Если нет, я тут же уйду. И вот еще что…
Дверь в дальней стене кабинета вдруг распахнулась, и в проеме появился маленький седой человек.
Найт торопливо вскочил.
— Сию минуту, мистер Ширли, я…
Сам мистер Ширли!.. Это был поистине Божий дар! Упустить такую возможность было равносильно преступлению. Я тут же включил магнитофон, чуть усилив громкость звучания.
Голос Рут заполнил помещение.
Найт метнулся к магнитофону, но Ширли жестом остановил его. Он слушал стоя, склонив голову набок, время от времени переводя взгляд черных бусинок-глаз с меня на Найта и с Найта на магнитофон.
— Превосходно! — воскликнул он, когда запись закончилась. — Кто она?
— Пока никто. Ее имя ничего вам не скажет. Вам нужен контракт с ней?
— Разумеется! Пусть она придет сюда завтра утром.
Развернувшись, он уже вознамерился захлопнуть за собой дверь, когда я буквально выкрикнул:
— Мистер Ширли!
Остановившись, он глянул на меня через плечо.
— Девушка не вполне здорова. — Я изо всех сил пытался скрыть свое отчаяние. — На лечение потребуется пять тысяч долларов. Потом она будет петь еще лучше, уверяю вас. Она вполне способна произвести сенсацию сезона, но ее нужно поставить на ноги. Разве даже сейчас ее голос не заслуживает того, чтобы рискнуть пятью тысячами долларов?
Ширли развернулся, глядя на меня, и я заметил, каким равнодушным становится его взгляд.
— Что с ней?
— Ничего такого, чего не может вылечить хороший врач.
