Эллери Куин - Тайна американского пистолета. Дом на полпути
Не теряя времени, Билл объявил:
— Джессика Борден Гимбол, пройдите на свидетельское место!
Андреа за столом прокурора тихо вскрикнула, миссис Гимбол побледнела, потом покраснела, потом пришла в ярость. За столом началась оживленная дискуссия, которую возглавлял сенатор Фруэ; он с самого начала судебного процесса сидел рядом с Поллинджером. Затем светская дама, пытаясь смягчить выражение лица, заняла место свидетеля.
Билл обрушил на нее поток нелицеприятных вопросов, быстро парировал перебивающего его Поллинджера. Допрос велся в такой жесткой манере, что миссис Гимбол побелела от злости. Когда Энджел закончил допрос, несмотря на все ее яростные возражения, создалось впечатление, что у нее было гораздо больше мотивов убить Гимбола, чем у кого-либо на свете. Поллинджер несколько смягчил удар, изобразив ее во время перекрестного допроса мягкой, обманутой и непонятой женщиной, которой даже радости брачной жизни не могли возместить того урона, что причинил ей Гимбол своим предательством. Он описал все ее передвижения в вечер убийства, ее пребывание на благотворительном балу у Вальдорфа (что Билл поставил под сомнение), назвав инсинуациями саму мысль о том, что она могла незаметно уйти с бала и проехать чуть не восемьдесят миль, а затем вернуться совершенно незаметно.
Билл тут же вызвал на свидетельское место Гросвенора Финча. Он вынудил исполнительного вице-президента страховой компании признать, что еще за несколько недель до смерти Гимбола миссис Гимбол по документам была получательницей его страховки. И хотя Финч всячески отрицал подобную возможность, тем не менее нельзя было полностью исключить вероятность того, что миссис Гимбол могла узнать об изменении имени получателя от него лично. В довершение картины Билл напомнил Финчу его слова, сказанные Де Йонгу в вечер убийства: дескать, каждый из нас мог незаметно улизнуть и убить Джо.
Поллинджер сделал встречный ход, процитировав слова Финча по стенограмме первого опроса. В точности вице-президент выразился так: «Если вы хотите сказать, что любой из нас мог украдкой уйти, приехать сюда и убить Джо Гимбола, то, я полагаю, вы гипотетически правы». Затем прокурор спросил:
— Что вы имели в виду под этим, мистер Финч?
— Я имел в виду, что теоретически все возможно в этом мире. Но я также подчеркнул и абсурдность этого.
— Можете ли вы со всей ответственностью утверждать, что миссис Гимбол ни на минуту не отлучалась весь вечер из зала в Вальдорфе?
— Миссис Гимбол не отлучалась из отеля весь вечер.
— Говорили ли вы миссис Гимбол, что человек, которого она считала своим супругом, внезапно сделал получателем своей страховки другое лицо?
— Никогда. Я неоднократно давал показания на сей счет. На всем белом свете не найдется человека, который мог бы выступить с утверждением, что я хотя бы намекнул миссис Гимбол о перемене получателя страховки.
— У меня все, мистер Финч.
Билл поднялся и громким голосом проговорил:
— Андреа Гимбол.
Девушка шла к свидетельскому месту с таким видом, будто проделала большой путь и силы вот-вот оставят ее. Глаза у нее были опущены, а руки, которые она держала перед собой, дрожали. Щеки были белы как мел. Она принесла свидетельскую присягу и села. Все сразу почувствовали, что здесь скрывается какая-то драма. Поллинджер кусал ногти. Позади него группа Гимболов выказывала все знаки нервозности.
Билл, опираясь руками на перегородку, пристально смотрел на нее, пока она, как загипнотизированная, не подняла голову. Никто не заметил, как между ними проскользнула молния, но оба побледнели еще больше и отвели глаза. Билл уставился на стену позади Андреа; Андреа стала смотреть на свои ладони.
Затем Билл бесцветным голосом спросил:
— Мисс Гимбол, где вы были вечером 1 июня?
Ответ Андреа можно было с трудом расслышать:
— Вместе с мамой и друзьями на балу в Вальдорфе в Нью-Йорке.
— Весь вечер, мисс Гимбол?
Он говорил мягким голосом, почти ласково, но в этом было что-то от подкрадывающегося к жертве зверя. Андреа не ответила, только судорожно вздохнула и сжала губы.
— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос!
Вместо ответа раздалось сдержанное рыдание.
— Освежить вам память, мисс Гимбол? Или вызвать свидетеля, который поможет ее освежить?
— Пожалуйста… — прошептала она. — Билл.
— Вы дали клятву говорить правду, — каменным голосом произнес Энджел. — Я жду ответа. Вы можете припомнить, где вы провели ту часть вечера, когда вы не были в Вальдорфе?
За столом прокурора произошло явное смятение, и Поллинджер подал голос:
— Ваша честь, защитник явно ставит под сомнения показания собственного свидетеля.
Билл с улыбкой ответил:
— Ваша честь, здесь идет суд по делу об убийстве. Я вызвал свидетеля, занимающего враждебную защите позицию. Я имею право на прямой допрос враждебного свидетеля, показания которого не мог бы внести в протокол при перекрестном допросе его как свидетеля обвинения, по той простой причине, что штат не вызывал его в качестве такового. Это исключительно важное свидетельство, и я сразу увяжу его с линией защиты, если господин прокурор даст мне такую возможность. — И добавил сквозь зубы: — Который явно и непонятно почему делает все, чтобы мне помешать.
Судья Менандер вынес вердикт:
— Вполне законно защите вызывать и допрашивать враждебного свидетеля. Продолжайте, мистер Энджел.
Билл попросил:
— Зачитайте мой вопрос, пожалуйста.
Стенограф прочитал. Андреа ответила усталым голосом, в котором чувствовалось отчаяние:
— Да.
— Расскажите жюри, где вы провели первую часть этого вечера?
— В доме… в доме на реке.
— Вы имеете в виду ту хижину, в которой был убит Гимбол?
Девушка еле слышно прошептала:
— Да.
Зал взорвался. Компания Гимболов повскакала с мест, яростно протестуя. Только Поллинджер сидел не шелохнувшись. Пока стоял шум, Билл не менял выражение лица. Андреа закрыла глаза. Шум стоял несколько минут, наконец все успокоились.
Безжизненным голосом Андреа принялась рассказывать. Начала она с того, как, получив телеграмму от приемного отца, взяла «кадиллак» своего жениха и поехала в Трентон, как, приехав на час раньше, решила сделать круг и вернулась уже в сумерках, как, войдя в хижину, увидела Гимбола на полу.
— Вы решили, что он мертв, тогда как на самом деле он был еще жив? — спросил Билл.
— Да…
— Вы не дотрагивались до тела, мисс Гимбол?
— Нет, нет, что вы!
Пока она рассказывала о том, какой ужас пережила, как закричала и выскочила из дома, Эллери деловито написал несколько вопросов на листочке бумаги и передал его Биллу. Андреа остановилась, глаза ее расширились от страха и посерели.
У Билла дрогнули губы. Листок в его руке заметно задрожал.
— Сколько времени вы были в хижине — во время второго посещения?
— Не знаю. Не знаю. Несколько минут. — Видно было, что девушка не на шутку напугана; плечи ее невольно поднялись, словно она пыталась защититься.
— Несколько минут. Когда вы приехали первый раз, в восемь часов, на подъездной дорожке стояла машина?
Создалось впечатление, что Андреа пытается что-нибудь придумать и отчаянно ищет нужные слова.
— На главной дорожке машин не было. Стоял только старый седан — этот «паккард» — на боковой дорожке. У крыльца задней двери.
— Машина Уилсона, понятно. А когда вы туда вернулись около девяти, неужели пробыли там всего несколько минут? Я же видел, как вы выбежали оттуда — помните? — в восемь минут десятого.
— Я… так думаю.
— Когда вы вернулись в девять, «паккард» все еще, разумеется, стоял там же; но была ли еще другая машина на другой дорожке?
Андреа поспешно ответила:
— Нет. Нет. Никакой машины.
— И вы говорите, — неумолимо продолжал задавать вопросы Билл, — что внутри хижины никого не видели ни в первый раз, ни во второй?
— Никого. Ни души. — Девушку с трудом можно было расслышать. В то же время она подняла глаза, и в них была такая боль и мольба, что Билл немного изменился в лице.
— Вы не видели автомобильных следов на главной дорожке во второй раз?
— Я не помню.
— Вы в своих показаниях утверждали, что, приехав раньше времени, выехали на Ламбертон-роуд в сторону Кэмдена и ездили около часа. Вы не припомните, не встречался ли вам двухместный «форд», который вела женщина в вуали, в первый раз или на обратном пути во второй?
— Не помню.
— А в котором часу вы были в Нью-Йорке в тот вечер?
— Где-то около полдвенадцатого. Я… поехала домой, переоделась в вечернее платье, снова поехала в Вальдорф и там присоединилась к компании мамы.
— Кто-нибудь обратил внимание на столь долгое ваше отсутствие?
