Сдвиг по фазе - Кит А. Пирсон
— Какие-нибудь новости от полиции?
— Расследование закрыто. По-видимому, ввиду отсутствия данных, но, полагаю, подлинная причина нам обоим известна.
— Они вам не верят?
— Нет, и не могу их за это винить. Я и сам себе не поверил бы.
— Значит, теперь точно все, — вздыхает Эмма.
— Справедливости ради, они проверили семнадцать камер вокруг места катастрофы. Не заметить нашего общего друга не так уж и просто, однако именно это ухитрились сделать все семнадцать. Так что полиция считает, что в фургоне находился только один человек. К счастью, они не в состоянии доказать, что за рулем был я.
— Потому что вы не были.
— Так и есть, только сомневаюсь, что полиция поверит моему объяснению.
Мне и самому пока нелегко принять правду, а уж Эмму, как мне известно, такие же противоречия раздирают и вовсе несколько месяцев. Выражение ее лица схоже с моим, а значит, я недалек от истины.
Открывается дверь, и в кафе входит несколько старомодно одетый мужчина. Он оглядывает зал и замечает меня. Я встаю при его приближении.
— Очень рад наконец-то встретиться лично, Дэвид, — с теплотой произносит мужчина и протягивает руку.
— Я тоже, Билл.
У Уильяма Хаксли, как и у Эммы, есть своя история. Я ее слышал, и мы с Биллом многое обсудили. Первой с бывшим политиком связалась Эмма, после того как о нем обмолвился наш общий друг. Поначалу мистер Хаксли совершенно не желал распространяться о своих приключениях — что совершенно неудивительно, памятуя профессию Эммы, — однако вынужден был сдаться, когда она объявилась у него на острове Уайт и отказалась уходить. Разумеется, я все еще многого не знаю об Эмме, но уже четко усвоил, что человек она мужественный и решительный. И отлично понимаю, почему кое-кто в нее влюбился.
Билл возвращается от стойки с чашкой.
— Здесь же раньше был паб? — уточняет он.
— Верно.
— Жаль, что закрылся. Так и убил бы за бокал холодного шабли.
— Терпение, Уильям, — улыбается Эмма. — Как закончим, найдем подходящее местечко. Думаю, к тому времени нам всем понадобится что-нибудь покрепче.
— И, возможно, тост, — добавляю я. — За тех, кого с нами нет.
Они оба печально кивают.
Затем мы некоторое время болтаем на общие темы, и Билл пускается в рассказ о своем благотворительном доме отдыха. Он уже с минуту распространяется о планах расширения, когда входная дверь снова открывается. Я немедленно узнаю женщину на пороге — не потому, что мы встречались, а потому что видел ее лицо на плакате в витрине книжного магазина.
Она подходит к нам.
— Вы пришли раньше времени или я опоздала?
— Мы пришли пораньше, — отзывается Эмма. — Приятно вас видеть, Бет.
Женщины обнимаются, и затем Бет поворачивается к Биллу.
— Как поживает герой моего второго романа? — смеется она.
— Лучше не бывает, спасибо. Куда важнее, как продвигаются дела с третьим?
— Весьма неплохо благодаря помощи Эммы. К концу весны рукопись уже ляжет на стол редактора!
— Прекрасно, — отзывается Билл. — С нетерпением жду следующего приключения Клиффа.
— Прошу прощения за спойлер, но концовка вам уже известна.
— Это верно, — кивает он и смотрит на Эмму.
Неожиданно Бет обнимает и меня.
— Вы ведь Дэвид, новый член нашего закрытого клуба?
— Новый и, думаю, последний, как это ни прискорбно.
Собрались мы все сегодня в камденской кофейне по той причине, что Бет Бакстер некогда держала букинистический магазин. А также потому, что ей досталась некая книга. И сейчас писательнице явственно не терпится удостовериться, что нашлась именно эта книга. Несколько нервно она переходит к делу:
— Могу я взглянуть на нее?
— Конечно.
Мы рассаживаемся за столиком, и я достаю из рюкзачка конверт с пузырчатой пленкой. Открываю клапан и протягиваю Бет:
— Пожалуйста.
Она осторожно вытаскивает из конверта старую Библию. За столом повисает напряженная тишина, пока женщина рассматривает обложку и перелистывает страницы до самой последней.
— Боже мой! — ахает писательница. — Поверить не могу…
Затаив дыхание, мы ожидаем ее вердикта. Одинокая слезинка подсказывает, каким таковой окажется.
— Это та самая Библия? — спрашиваю я.
Переполненная чувствами, Бет только кивает в ответ.
Когда по возвращении из Оксфордшира Лия оправилась от шока, вызванного разбитым лицом мужа, она неминуемо подняла вопрос касательно наших с Клементом успехов на рынке. Мне пришлось признаться, что я был не в состоянии даже ванну принять, не говоря уж о том, чтобы стоять за лотком. Однако я предложил искупить свою вину в следующую субботу — положа руку на сердце, по большей части ради того, чтобы не тащить весь ее хлам на новое место в Оксфордшир. Лия милостиво согласилась принять мою помощь, и к пятнице я уже достаточно пришел в себя, чтобы посодействовать ей в отборе товара.
В самом разгаре работы жена попросила меня просмотреть коробки с книгами, что она приобрела в прошлый раз на рынке, и выбрать пригодные для продажи, поскольку сама она не ахти какая читательница. Я выкинул несколько книжек из первой и взялся за вторую. Там оказалось никак не меньше десятка экземпляров «Пятидесяти оттенков серого» и несколько книжек в мягких обложках, имена авторов которых мне абсолютно ничего не говорили. А на самом дне я обнаружил Библию.
Первым делом меня заинтересовало, представляет ли это старинное издание в красивом переплете какую-либо ценность. Я принялся листать книгу, проверяя сохранность, и, подобно Бет, так и ахнул, когда наткнулся на выведенные от руки шесть строчек на последних страницах:
Коль ты нуждой гоним, кто станет скакуном твоим?
Тебя что понесет, когда надежда всякая умрет,
И выведет на свет, отыщет горестям ответ?
Как строки ты сии прочтешь, коня такого обретешь.
С алхимией из райской высоты
Найди же счастье ты!
Я лихорадочно стал прикидывать, можно ли было подсунуть Библию, чтобы этого не заметили мы с Лией. Собственно, подозреваемый у меня имелся один-единственный, однако я уверен на сто процентов, что возможности подложить книгу у него не было. Библия лежала в коробке с тех самых пор, как Лия привезла ее с рынка.
В тот момент, стоя в оцепенении посреди гостиной со старой Библией в руках, я тоже уронил слезу. После такой находки у меня не осталось ни одного убедительного объяснения, за которое мог бы ухватиться даже самый ярый агностик. Истина, даже если ее практически невозможно принять, есть истина.
Именно тогда меня и покинули последние сомнения.
Эмма протягивает руку и сжимает Бет ладонь.
— Милая, вы в порядке?
— Честно говоря, даже не знаю. Хотя
