В доме лжи - Иэн Рэнкин
– Никогда не встречались.
– Мы можем официально зафиксировать, что до сего дня вы не встречались и не разговаривали с моим клиентом?
– Можем, – подтвердил Ребус.
– А также подтвердить, что происходящее сейчас является в высшей степени необычной практикой и что сказанное, о чем бы ни пошла речь, может оказаться неприемлемым для дальнейшего рассмотрения в суде?
Но Ребус уже смотрел только на Хазарда:
– Попросите своего адвоката выйти.
– Этого не будет! – объявил Дин, но Ребус пропустил его протест мимо ушей; он не сводил глаз с Хазарда.
– Речь пойдет о клубе “Бродяги”, время – ровно за два месяца до гибели Стюарта Блума. Но всякие фаршированные жилеты мне тут не нужны.
Хазард молча сверлил Ребуса взглядом, но того было не пронять. Он со скучающим видом сложил руки на груди и запрокинул голову, словно его вдруг страшно заинтересовал потолок.
– Послушайте, старший инспектор Сазерленд! – И без того румяные щеки Дина покраснели еще больше. – Не знаю, что за игру вы затеяли, но она уже не просто, а в высшей степени абсурдна.
Сазерленд взглянул на Ребуса, ожидая объяснений, но заговорил Хазард:
– А ваш парень тоже выйдет?
– Я просил его, чтобы вышел, но он упорствует.
Дин повернулся к своему клиенту:
– В таком случае оставаться здесь без поддержки адвоката и вовсе крайне опрометчиво.
Хазард откинулся на спинку стула:
– Идите, Фрэнсис, только далеко не уходите. Встаньте за дверью, и достаточно.
– Мне всего-то надо минут пять-десять, – сказал Ребус.
– Гленн, я настоятельно рекомендую вам пересмотреть решение…
– Двигайте отсюда, Фрэнсис, ладно? Не волнуйтесь, счетчик включен, деньги капают.
Хазард осушил кружку. Адвокат, совсем уже пунцовый, сгреб бумаги, схватил пиджак, подскочил к двери и плечом открыл ее. Едва он вышел, как Ребус перегнулся через Сазерленда и остановил запись.
– Погоди-ка… – начал было Сазерленд.
– Ты всегда можешь уйти, – сказал Ребус жестко, прекрасно зная, что Сазерленд не двинется с места.
Глядя Хазарду в глаза, он начал:
– В то время вы были дилером. Вам, мелкой сошке, приходилось лавировать и маневрировать, чтобы не попасть в поле зрения игроков покрупнее – людей вроде Морриса Джеральда Кафферти. Знакомое имя?
Хазард не стал отрицать.
– Кафферти даже появлялся на съемочной площадке. Думаю, вы в тот день оттуда испарились.
– А можно спросить, – перебил Хазард, – какие у вас доказательства?
– Доказательств особо нет, – согласился Ребус. – Но я знаю, что вы торговали наркотиками, и знаю, что именно вы продали ту дурь, которая отправила шестерых ребят в больницу. Я в то время служил в полиции и отлично все помню. Из всех наркоторговцев мы знали только Кафферти, и та история нас изрядно озадачила. Раньше его товар был чистым, и вдруг – шесть передозировок за одну ночь, шесть человек в приемном отделении больницы. В живых остались пятеро – Джейми Спауэрт не пережил ту ночь. Вряд ли вас это хоть как-то трогает, но его родители были раздавлены. И до сих пор, наверное, не оправились.
После той истории вам пришлось уносить ноги. Вы покинули Эдинбург, но приторговывать продолжили – на съемочных площадках, в городках и деревнях к югу от столицы. Думаю, вы сменили поставщика – не захотели, чтобы еще кто-нибудь унюхался вашим товаром до смерти. А мы тем временем сели на хвост Кафферти. Внимание полиции сильно подорвало его репутацию, он потерял доверие в глазах коллег по бизнесу. Как раз тогда Кафферти подбивал клинья под одного ирландского головореза. Имя Конор Мэлони вам о чем-нибудь говорит?
В ответ Хазард только пожал плечами. Ребус продолжил:
– Я более чем уверен, что имя Стюарта Блума вам тем не менее известно. Он был завсегдатаем “Бродяг” – может, даже покупал у вас понемногу. Потом эта история с передозами, и вы испаряетесь. Через несколько месяцев он снимается в массовке у Джеки Несса. Встречает вас там, вспоминает, кто вы такой. Неприятная ситуация. Что было дальше, я могу только догадываться. Блум пытался вас шантажировать? Хотел заявить в полицию? А может, вы просто испугались этого? И назначили Блуму встречу, убили его, а тело спрятали на ферме у приятеля. – Ребус помолчал и спросил: – Я пока прав, мистер Хазард?
– Я все еще жду, когда вы скажете, что это не просто версия.
– Кроме версии, у меня ничего нет.
– И вы думаете, что я сейчас во всем признаюсь? – Хазард театрально округлил глаза.
Ребус медленно покачал головой:
– Я думаю вот что: я сейчас выйду отсюда, а ваш адвокат вернется, старший инспектор Сазерленд снова запустит диктофон, и вы под запись полностью и откровенно признаете свою вину.
– Да что вы!
– Видите ли, вы абсолютно правы насчет того, что у меня нет доказательств. И это проблема.
– Вот и дальше так думайте.
– Вы меня не поняли. – Ребус подался вперед: – Это не для меня проблема, это проблема для вас.
Хазард рассмеялся и посмотрел на Сазерленда:
– Слыхали? Вы где откопали этого психа долбанутого?
Сазерленд собрался было что-то ответить, но Ребус взмахом руки остановил его.
– Через полчаса вас отпустят, как того требует закон. Но я, прежде чем прийти сюда, довольно долго висел на телефоне. Рассказывал нашу историю Кафферти. У старины Кафферти, видите ли, хорошая память, особенно когда дело доходит до вендетты. Вы обошлись ему в приличную сумму, не говоря уж об изрядно попорченной репутации, он ее потом не один год восстанавливал. Гленн, он с две тысячи шестого жаждет добраться до вас. Двенадцать лет изводится. – Ребус вздохнул. – Ну вот, теперь-то он наконец вас получит. Словом, как только вы покинете участок, на вас – черная метка.
– Слыхали? – повторил Хазард, но голос у него дрогнул. – Ваш человек грозится скормить меня волкам.
– Да ну, какие там волки, – отмахнулся Ребус. – Кафферти свинок держит в Файфе. И если вам нужны доказательства, то они есть – доказательства того, что он пытал и убивал людей. Правда, за решеткой он побывал лишь пару раз – и все потому, что умеет ловко избавляться от улик. И немало людей сгинуло с концами, прямо как Стюарт Блум. Но вы оказались не таким способным, как Кафферти, Блум все-таки заявился с того света.
– Я никого не убивал, вы посылаете невиновного на…
– Да ладно, мы же с вами знаем, что убили. И признаетесь в этом, чтобы не оказаться в числе жертв Кафферти. Взамен мы предложим сделку.
Хазард как будто слегка успокоился.
– Какую?
– Условия лучше, чем вы заслуживаете. После суда вас отправят в Сотон, тюрьму ее величества. Зачем? Затем, что там сидит парень по имени Даррил Кристи. Кристи – человек могущественный, а Кафферти он ненавидит не менее сильно, чем тот ненавидит человека, который продал
