Константин Кульчицкий - Заказ
Дорога снова стала ровнее, и Фаульгабер прибавил скорость. Из сплошной завесы дождя выскакивали встречные автомобили. Глянцево вспыхивали в лучах фар – и пропадали в серой пелене за кормой.
Панама покосился на Сергея, перехватил его напряжённый взгляд и решительно набрал номер Плещеева:
– Сергей Петрович? Да, я… Нет, потом всё расскажу… Можно ли срочно выйти на пограничников? Чтобы очень внимательно отсматривали все коневозы… Да, на тот самый предмет… Особенно один финский… Могут сопровождать шведы: Нильхеден, Йоханссон, Даль… нет, номеров, к сожалению, не записал…
– Не клади трубку, – ответил Плещеев.
Антон замолчал и стал ждать, чувствуя, как колотится сердце: «Опоздал… опоздал…» Какого хрена он не позвонил куда надо прямо из денника, где Любаша осматривала гнедого?!. Чего побоялся, чего ждал?.. Господи…
Он снова покосился на Сергея и с некоторым облегчением увидел, что по крайней мере хоть тот вроде стал оживать. Руку от бока парень по-прежнему не отрывал, но чуть-чуть выпрямился. Даже сумел потихонечку развернуться и помахать Ане рукой сквозь заднее стекло…
«Тойота» немедленно ответила ему дальним светом. Сергей улыбнулся, и Антону показалось, что его глаза начали проясняться.
– Ничего, ребята, – выговорил жокей, – похуже бывало…
– Антон? – раздался возле уха Панамы голос Плещеева. – Знаешь, вынужден тебя огорчить. В Торфяном сказали, что финны уже часа два как на своей территории. С ними выехала и вся компания, которую ты перечислил. Плюс кобыла Слипонз Фари и гнедой жеребец Сирокко…
Панама ощутил, как прокатывается по всему телу, от затылка до пяток, очень хорошо знакомая, холодная и жуткая дрожь. Точно такая, как в день, когда он держал в руках газету со статьёй, называвшейся «Разбойник в прокурорских погонах», и было ясно как Божий день, что его уже ничто не спасёт. И вот теперь… Снова…
Хотя нет. Не снова. Тот день длился для него посейчас.
Он вдруг начал соображать очень быстро. За сколько времени можно пересечь Финляндию на автомобиле? Если очень спешить?..
– Сергей Петрович, – спокойно ответил он в трубку, – ты вот что скажи погранцам: если эта публика вдруг объявится, пусть делают что угодно, но в Швецию с конём попасть они не должны…
– Тебя что там, много ушей слушает? – немедленно сообразил Плещеев.
– Да.
– Если я тебя правильно понял, надо попытаться придержать коня хотя бы в Финляндии? Потому что с финнами соглашение есть?
– Да.
– А ты представляешь себе, какие для этого…
– Да! Под мою ответственность!..
Это Антон Григорьевич почти прокричал.
– Хорошо, – сдался Плещеев. – Звоню в Большой дом…
Панама нажал отбой и подмигнул Сергею:
– Процесс пошёл. Граница на крепком замке…
Правдиво пересказать парню услышанное от Плещеева было почему-то решительно невозможно. Антон сам не понимал почему. Просто невозможно – и всё.
Сергей снова улыбнулся и успокоенно откинулся на спинку сиденья…
Фаульгаберу в самом деле не нужна была карта: машина навылет промчалась через посёлок, застроенный безликими пятиэтажками, свернула налево и метров через двести юркнула в проезд, под высоченные сосны, чтобы наконец-то остановиться против входа в больницу. Следом тормознула «Тойота».
Сергей сам открыл дверцу и выбрался вон. Подбежавшая Аня хотела взять его под руку, но он возмутился:
– Нашли умирающего… дойду!
В небольшом холле больницы пахло сосисками. Девушка-продавщица, торговавшая в аптечном киоске, расстелила на прилавке газетку и с аппетитом подкреплялась. Дверь приёмного покоя оказалась наглухо заперта.
– Подождите, – сказал сидевший в кресле охранник. – Сейчас сестра подойдёт.
Сергей тяжело опустился на стул возле окна. Вид у него был страшно усталый. Сколько он ни храбрился, но всему есть предел. Аня села рядом, обняла за плечи…
– А позвать бы кого? – поинтересовался Панама.
Охранник и продавщица посмотрели на него и ничего не ответили. Подразумевалось, наверное, что вызов врачей в их обязанности не входил. Антон ощутил, что начинает звереть, но в это время подошёл задержавшийся на улице Фаульгабер. Живо оценил ситуацию – и громыхнул в пустоту коридора ужасающим басом:
– Есть кто живой?..
Охранник вскочил было и даже открыл рот, но под взглядом Семёна благоразумно закрыл «варежку» и вновь сел. Между тем иерихонская труба оказала должное действие: послышались шаркающие шаги, и из комнатки в дальнем конце коридорчика показалась толстая пожилая тётка в белом халате и такой же косынке. Она шла не спеша, переваливающейся походкой откормленной гусыни, и Панама нетерпеливо шагнул ей навстречу. Тётка, которую и так оторвали то ли от вкусной трапезы, то ли от сериала по «ящику», немедленно расшумелась:
– Куда прёшь? Тут больница, а не танцульки! Стерильно везде, а ты в уличной обуви шландаешь! Чё надо?
Антон решил не поддаваться на провокацию.
– Мы больного привезли, – кивнул он на безразлично горбившегося Серёжу.
– Этого? – брезгливо сощурилась тётка. – Хороша компания! Пьяный небось? Ну и чего с ним? Не закусил?
– Его в драке… – начал было Антон, но толстуха перебила:
– А сами откуда?
– Из города…
– Тогда это не к нам, – решительно заявила она, явно довольная, что легко выпроводит незваных гостей. – Мы городских не принимаем.
– Послушайте, вы…
– И слушать не буду! Не наш это больной! Городскии-и-ие… Нажрутся, понимаешь… Как воскресенье, так драка за дракой! Отдохнули на природе?
Она повернулась уйти, но Антон сгрёб её и развернул к себе лицом. Охранник при виде открытого насилия даже не пикнул: взгляд Фаульгабера кого угодно мог сделать непротивленцем. Панаморев заговорил вроде тихо, но мышцы у рта свело судорогой, а тётка попятилась.
– Немедленно сюда врача. Вы поняли? Я сказал – не-мед-лен-но!
Она всё-таки не уступила без боя:
– А ты кто такой, чтоб здесь…
– Не-мед-лен-но! – повторил Панаморев и ощерился так, что толстуха схватилась за телефон:
– Алё, алё, Михал Палыч… – затараторила она в трубку. – Тут побитого привезли… Да. В драке… Нет, городские… Ну так я им и говорю… А они… Короче, вас требуют. Что? Да они тут такой скандал устроили. Шумят, орут…
Антон нащупал в кармане удостоверение и требовательно протянул руку:
– Дайте мне трубку!
Тётка проворно заслонилась от него локтем и ещё плотнее прижала трубку к уху.
– Хорошо. Хорошо, Михал Палыч… Да нет, сидит вроде… У них тут компания целая. С девицами…
– Трубку мне! – Панама был готов опять применить силу, но толстуха проворно швырнула трубку на рычажки.
– Щас будет вам доктор!.. – Она смотрела на Антона так, словно одержала над ним большую победу. – Ждите сидите!
Антон чуть не послал её по всем этажам, которые знал. Он сдержался и подошёл к ребятам.
– Серёжа, ты как?
Жокей медленно поднял голову, разлепил губы:
– Ничего… терпимо. Антон, ты… всем позвонил? Ну… чтобы Заказа…
Антон подумал про Полякова и его «крышу», об участии которой он Плещееву действительно ничего не сказал: было не до того. И вновь повернулся к усевшейся за стол медсестре:
– Можно от вас позвонить?
– Звонить идите на почту, а у нас телефон служебный, – буркнула та. И вытащила журнал «Приусадебное хозяйство», собираясь читать.
Панама так шарахнул перед ней на стол своё удостоверение, что хлипкий стол подскочил.
Тётка посмотрела на него, словно только сейчас впервые увидела. Но священного трепета, который точно напал бы на неё лет двадцать назад, не испытала.
– Вот, – поджав губы, она двинула к нему аппарат. – Только недолго. У нас тут не пункт переговорный. Нам и по скорой позвонить могут…
– Мне нужно позвонить в город, – сказал Антон ровным голосом. – Как это сделать?
– На почту иди! – снова расшумелась толстуха. – Неча с нашего номера! Потом счёт за межгород придёт…
– Выставите его прокуратуре. Телефон главврача у вас есть?
– Щас тебе! Человек дома уже, отдыхает…
– Значит, давайте домашний!
Из коридора послышались шаги. В приёмном покое появился высокий небритый мужчина в изрядно помятом белом халате.
– Матвевна, что тут у вас?..
– Да вот! – Тётка с готовностью повернулась на стуле. – Врача ему подавай, а теперь в город звонить приспичило. Из прокуратуры, вишь ли. Как водку жрать…
Антон перестал обращать на неё внимание и шагнул навстречу мужчине:
– Вы врач?
– Да.
– У нас тут такое дело. Я, кстати, действительно из прокуратуры… Парня очень крепко поколотили. Сознание терял, бледный, сами видите…
Врача, как и толстуху-сестру, некогда грозным упоминанием об органах оказалось не прошибить. Доктор осведомился вполне в духе времени:
– Прописан он где?
– Прописан далеко, но дело не в том…
– Мы с городской пропиской не принимаем.
