Людмила Бояджиева - Золотая рыбка
— Полина Андреевна….Ласточкина.
Менее всего Глеб ожидал услышать этот голос. Тем более здесь и в такой час. Распахнув дверь, он застыл столбом, глядя в лицо синеглазой женщины. Потом отступил, пропуская гостью. Полина огляделась. В этой крошечной прихожей секретарша солидной фирмы впервые бросилась в объятия своего шефа — в самый канун 1998 года.
— Извини, обалдел. — Встряхнувшись, как вымокшая собака, Глеб пригласил гостью в комнату. — У меня здесь не убрано. — Он распахнул окно, пытаясь избавиться от сизого облака сигаретного дыма и подумал, что не узнал бы на улице свою бывшую невесту. Дело даже не в изменившейся прическе — копне светлах завитков, и не в одежде — нарочито неброской, спортивной, а в уверенности и жесткости, окружавшей её хрупкую фигуру непроницаемым панцырем.
— Я сяду? Заехала на несколько минут… — Она пристально посмотрела на стоящего возле окна Глеба и тот отвел глаза — Скорее всего, мы больше не увидимся и мне бы хотелось узнать, что произошло тогда… Получив твое сообщение по телефону, я попыталась разыскать тебя или узнать что-то про Крафта. Потом…потом…, да, это не важно… Кажется я все уже поняла сама. Скажи только, все было просчитано с самого начала? Наше знакомство, любовь… Я была дурочкой, да?
— Бог ты мой! — Глеб потер лоб. — Разве все так сразу объяснишь? Я здорово ломал голову, вычисляя, когда полюбил тебя по настоящему, а в какой момент ты продала меня.
— И когда? Когда полюбил?
Глеб нахмурился. — Когда я потерял тебя, то стал думать, что любил сразу — с первой встречи. Если я вообще правильно понимаю, что ты имеешь ввиду.
— И смог предать любимую женщину, ждущую ркбенка?
— Да нет же! Меня убедили, что ты вела двойную игру, изображая мою возлюбленную и проделывая за моей спиной аферы вместе с отцом. Ведь деньги «Оникса» у тебя.
— У Комитетчиков. Не морочь мне голову. Тебе все было известно с того самого дня, или ещё раньше.
— Значит, нас обоих здорово крутанули!
— Выбираешь удобную версию? Сейчас окажется, что и насчет беременности я все выдумала.
— А разве нет? — Глеб бросил насмешливый взгляд на плоский живот Полины.
— Не имеет значения. Я знаю, что в апреле с тобой говорил один человек. Он рассказал, каким чудом я спаслась и предлагал тебе помощь, если ты скажешь на суде правду.
— Правду?! Извини, ты наивна…Неужели не поняла, с кем имеешь дело? Я то смекнул и хотел выжить. — Глеб закурил, шагая из угла в угол. — Да что я мог заявить суду? Что Иночка — порядочный человек, бескорыстная, милая девушка, которая не могла увести деньги?…Детский лепет. Да я и не был совсем уж уверен в твоей невинности. И в искренности пожилого господина, рассказавшего мне жалостливую историю: «Полина стала жертвой нападения!»
— Не был уверен в моей преданности, значит…Ты ведь говорил о любви. — Полина смотрела на свои мнущие платок руки. — Мы собирались стать семьей…
— Любовь, семья! Ха! Когда висишь над пропастью без страховочного каната и каждую минуту можешь сорваться… — Глеб покачал головой. — Здесь совсем иной расклад, другие эмоции. И мысли, знаешь ли, крошка, совсем не веселые.
— Понимаю. — Полина поднялась. — Теперь мне все ясно.
Глеб преградил ей путь: — Да я сам ненавижу этих сучар! Я все это время хожу в смертниках, ожидая, когда меня уберут за ненадобностью.
— Справедливо. Свою роль ты отыграл, растоптав меня и отца. Ты слабый, маленький, жалкий. У меня нет даже ненависти. — Полина печально улыбнулась. — Я постараюсь забыть тебя.
— Спасибо. Смешно было бы рассчитывать на большее…Другая постаралась бы закопать меня. Ты — само благородство, детка. — Он горько усмехнулся.
— Я буду мстить. Не тебе — им. Вчера Красновский перевел все личные деньги и счета «Атланта» в мой фонд. Завтра утром очередь Писецкого. Он будет работать с на центральном пульте.
— Постой… — Глеб отступил. — Ты и вправду «ревизор» Крафта?
Она рассмеялась: — Так говорят? Вот и отлично. Открою тебе серет: Крафта больше нет. Но появился некто, пытаюшийся занять его место. Он уже в Москве.
— Черт! Черт! Черт! — Глеб с силой застучал по лбу костяшками. Мальцев опоздал!
Я труп. Ну это и так было ясно.
— Ты надеялся переиграть их? Как? — Полина смотрела в упор и её взгляд лишил Сарычева сомнений и колебаний. У него было лишь одно желание поскорее посвятить её в свой план.
— Зайди, сядь, мне надо рассказать тебе кое что.
Они снова оказались на кухне, где когда-то завтракали после первой проведенной здесь вместе ночи. Прошла вечность, воспоминания не всплыли из темного небытия. Совсем другие проблемы связывали теперь эту пару.
— Понимаешь, меня списали в отход. В отчаянии я готовил в паре с одним психом деверсионную акцию. Грабеж. У меня ведь тоже руки чесались умыть эту братию. Не из пушек же палить? Задумал очистить закрома Комитета.
— Я тоже. И мы опять в разных лагерях. Я увожу у тебя добычу из-под носа. Но я работаю не на себя. Объяснять бесполезно. Тебе недоступны такие вещи, как сочувствие чужой боли, сострадание ближнему. Но они существуют. Есть некий фонд, занимающийся новейшими медицинскими разработками. Я намерена изъять деньги для него.
— Не стану мешать. — Глеб нахмурился. — Имей ввиду, что ты отняла у меня последнюю надежду на спасение. Таково твое милосердие и сострадание к ближнему. Даже если я поверил в Фонд и твое бескорыстие, мною ты, считай, пожертвовала.
— Нет. У меня другие правила игры.
— Может, возмешь меня в долю? — Зло хохотнул Глеб.
— Разумеется. Я ведь твоя должница: проживание в комфортабельной квартире, дорогие вещи, рестораны, подарки…Иллюзия счастья — она дорогого стоит.
— Перестань! Я не торгуюсь, не выжимаю процент и не нуждаюсь в подачке. Мне необходимы деньги, что бы спасти свою шкуру — сбежать, исчезнуть! Все заначки я потратил на подготовку дела… Послушай меня, ведь мне уже удалось подкупить охрану Кладовой! Кладовая — это местечко, где у них установлен центральный компъютер с выходами на тайнички. Через него можно запустить руку в большой карман и откачать необходимую сумму. Или…или очистить до дна. Так вот: я купил себе право на вход в Кладовую. Нельзя же доверять дело Мальцеву? Он сумел выявить коды счетов и мы собирались произвести глобальное изъятие. — Глеб торопился раскрыть карты, сражая Полину масштабом проделанной работы. Важно заручиться её поддержкой и обговорить долю в участии. — Все это надо осуществить очень быстро. Может, нам стоит хоть на время заключить перемирие и помочь друг другу? Хочешь верь, хочешь нет, но если я не подсуечусь — летальный исход неминуем.
Полина с сомнением взглянула на Глеба: — Я могла бы помочь. У меня есть могущественные друзья. Но мне самой помощник и соучастник не нужен. Завтра Писецкий сам проделает необходимые операции.
— Он твой агент?!
— Я очень сильно попросила его. Думаю, он не откажет в просьбе.
— А ты не переоцениваешь свои силы? Ты знаешь как проникнуть в Кладовую?
Что делать с охраной?
— У меня есть кое-какие планы. Надеюсь справиться с этим делом самостоятельно.
— Ладно… Но учти — я все равно буду рядом и если надо — подстрахую.
— Не очень старайся, я обещала и помогу тебе, а вот украсть деньги не позволю. — Вокруг Полины словно возникло напряженное поле, заряженное презрением. — У нас разные представления о» самом лучшем». Для тебя это дворец на персональном острове и власть. Для меня — возможность сделать жизнь на нашем земном шарике хоть немного радостнее. — Отойдя к двери, Полина пристально вгляделась в человека, которого недавно считала главным в своей жизни. — Не стану применять к тебе силу, внушая подчинение. Но прошу добром — не мешай!
— Тебя проводить? — Без энтузиазма предложил Глеб, подумав о темном подъезде и пустом черном дворе.
— Не надо. Я очень самостоятельная.
Она преспокойно удалилась, хотя часы показывали уже час ночи.
Глава 39
Алла третий раз описывала Володе Мальцеву разыгравшуюся у нее в доме сцену.
— Он сам сочинил и подписал признание. А потом забыл все!
— Не шуми. — Володя прикрыл дверь в коридор. Они сидели на кухне, в комнате спали жена и сын.
— Да не могу я не шуметь! Генка прямо как робот! Завтра помчится переводить деньги Комитета на какой-то счет, внушенный ему этой ведьмой!
— Плохи твои дела, ой, плохи… — Качая головой, Володя запричитал, как деревенская плакальщица. Думал он о собственных гибнущих планах.
В ближайшие дни Глеб обещал осуществить задуманное и даже выдал аванс в десять тысячь баксов. И вдруг оказывается, что Писецкий собственноручно будет грабить банк под внушением какой-то аферистки! Ну уж, нет! Теперь Влалимира-Всеведущего не оттолкнут от кормушки.
— Без понта, Алуся… Мы вот что сделаем… Когда он начнет шуровать, в восемь? Подстрахую Генку, постараюсь воздействовать. Он мужик крепкий, быстро разрядится. Кстати, а твоя подруга сама там будет?
