Александра Маринина - Чувство льда

Все-таки пришлось соврать. Сон свой Нана помнила отлично.

Она, не вылезая из постели, позвонила Вере Борисовне и ужасно огорчилась, когда выяснилось, что та никак не может устроить им «блинов досыта», потому что отмечает праздник со своими маленькими фигуристами и их родителями.

– Придется вставать, – удрученно констатировала Нана, – и готовить еду самостоятельно. А я так хотела сегодня полениться!

– Давай сходим куда-нибудь, – предложил Антон. – Рядом с домом полно ресторанов.

– Нет, в ресторан не хочу. Вообще из дому выходить не хочу. И красиво одеваться не хочу. Хочу ходить в халате и шаркать ногами, обутыми в шлепанцы без задников.

– Это что, капризы? – удивленно спросил он. – Как-то на тебя не похоже.

– Это не капризы, Тоша, – Нана встала, закуталась в халат, туго завязала пояс и быстрым движением пальцев поправила разлохматившиеся во сне волосы, – это нормальное желание не напрягаться и не выглядеть, а просто быть. Быть самой собой. Я тебя разочаровала?

– Ты меня озадачила. И немного напугала. Даже и не знаю, как тебя в таком странном состоянии одну оставлять.

– Ты собираешься уходить?

Ей сразу стало грустно. Она даже не подозревала, что может так расстроиться при мысли, что Антон сейчас уйдет.

– Если ты против, я никуда не пойду.

– Я против, – она смело посмотрела ему в глаза и улыбнулась. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу, чтобы ты остался.

Никогда за все время, что они встречаются, Нана не просила Антона Тодорова не уходить, точно так же как никогда не приглашала его к себе и не спрашивала у него согласия на то, чтобы прийти к нему. Она считала это ниже своего достоинства. Если он хочет провести с ней время, пусть сам приглашает или сам просит позволения приехать. Она ни за что не станет проявлять инициативу. Ни за что. И что это с ней сегодня?

– Хорошо, я остаюсь.

– А куда ты собирался?

И снова она поступила против собственных правил. Никогда подобных вопросов Нана себе не позволяла. Антон – взрослый самостоятельный человек, кроме того, он ее подчиненный, и какое право она имеет контролировать его и спрашивать, куда он идет или где и с кем был, если это не касается работы? Это казалось ей чем-то неприличным и не соответствующим тем отношениям, которые она же сама и установила.

– Я хотел съездить к Любови Григорьевне, поговорить. Надо помочь Олегу Баринову, поспрашивать, может, она видела или слышала что-нибудь любопытное. И потом, мы с тобой вчера говорили о том, что надо попробовать выяснить, кто еще, кроме моего отца и самих Филановских, мог знать о той истории. Нужно искать автора писем, убийство Катерины этой задачи не отменило.

– Поезжай, – решительно сказала Нана. – Это надо сделать, ты прав. Сейчас я быстренько приготовлю что-нибудь вкусное, позавтракаем – и поезжай.

– Ты имеешь в виду – поужинаем? – с улыбкой осведомился Антон.

– Ладно, сойдемся на том, что пообедаем, – она легко пошла на компромисс. – Только возвращайся потом ко мне, ладно? Я буду валяться на диване, смотреть телевизор и ждать тебя.

Антон потянул ее за руку, прижал к себе, обнял.

– Знаешь, сколько лет я ждал, чтобы услышать эти слова? Я всегда хотел, чтобы меня дома ждали. Даже папа мне никогда этого не говорил, – прошептал он ей на ухо.

– Я буду говорить тебе это каждый день, – ответила она тоже шепотом. – Хочешь?

– Хочу. Очень хочу.

– А отбивную из свинины хочешь? С жареной картошкой и салатом.

– Тоже хочу.

– А еще чего хочешь?

– Не скажу, – улыбнулся Антон, – а то на Тверскую не успею.

– Я так и знала, что добром это не кончится. – Любовь Григорьевна резким движением закрыла дверь в свой кабинет. – Я как чувствовала, что эта девчонка внесет разлад в нашу семью. Мне утром позвонил Андрюша, но ничего толком не объяснил, он был так взвинчен! Ну что там, Антон, рассказывайте же.

Антон устроился в кресле, достал блокнот и папку, в нескольких словах обрисовал Филановской ситуацию.

– Ну конечно, это все его неразборчивость, – сердито проговорила она, – вечно у него девицы меняются, ни одну не может около себя удержать. Вернее, не хочет. Разумеется, у него характер непростой, не каждая может с таким ужиться, да еще это его весьма сомнительное мировоззрение… Девушкам все это не нравится, они пытаются с этим бороться, угрожают, что бросят его, если он не станет вести себя по-другому, а он их спокойно отпускает, ни одну не пытается удержать. Разве так можно? Сосуществование двух людей – это труд, адский труд, можете мне поверить, а Андрюша не хочет прикладывать ни малейших усилий к тому, чтобы выстроить отношения должным образом. Знаете, почему от него жена ушла в свое время? Она не могла вынести того, что он ее совсем не ревнует. Она специально давала ему поводы для ревности, хотела проверить, насколько она ему дорога, а он только улыбался. Как будто ему все равно, как будто она ему не очень-то и нужна. Конечно, она обиделась. А кто бы не обиделся?

– Любовь Григорьевна, – мягко остановил ее Тодоров, – припомните, пожалуйста, вчерашний вечер в клубе. Все, что показалось вам примечательным, необычным, привлекло ваше внимание. Особенно если это касается ваших племянников и Кати.

– Вы что?! – Филановская гневно посмотрела на него. – Вы что, всерьез полагаете, что мои мальчики могут быть в этом замешаны? Да я больше чем уверена, что это сделал кто-то из Катиных кавалеров, она девушка красивая, с Андрюшей ей было сложно, она искала кого-нибудь получше, с перспективой.

– И все-таки, – настойчиво продолжал Антон, – я прошу вас вспомнить все, что можете. Я ведь рассказал вам про украденный пистолет. А Катя была застрелена из пистолета такой же марки. Вполне возможно, что именно из него. Украсть пистолет мог только тот, кто работает в издательстве или бывает в нем. Почти все сотрудники издательства вчера были в клубе, и вы имели возможность за ними наблюдать. Вы ведь хорошо знаете тех, кто работает в «Новом знании», правда?

– Ну… пожалуй, – нехотя согласилась она. – Во всяком случае тех, кто давно работает.

– Вот и давайте для начала пройдемся по списку, – Тодоров протянул ей несколько скрепленных листков, которые распечатал сегодня утром со своего компьютера. – Отметьте галочкой тех, кого вы видели.

Филановская взяла карандаш и начала читать. Сначала молча, потом стала комментировать вслух.

– Видела… так… его тоже видела… нет, я его знаю, но он мне не попадался на глаза… видела… эту не знаю…

– Кого? – тут же спросил Антон.

– Какая-то Марина Савицкая. Новенькая, что ли?

– Да, новая сотрудница отдела рекламы. Она была в клубе.

– Ах да, Саша мне ее представил, только я имя запамятовала. Ладно… Таню видела… кстати, она удивительно хорошо выглядит для своих лет… Анечку тоже видела… Янкевич был… а это…

Она запнулась. На лице мелькнул испуг, но Любовь Григорьевна быстро справилась с собой.

– Что? – насторожился Тодоров.

– Нет, ничего, просто фамилия показалась знакомой.

– Чья фамилия?

– Вот… Колосов.

Она сделала паузу, и Антону показалось, что Филановская пытается унять дрожь в руках. Интересно.

– Дмитрий Сергеевич, – спокойно сказал он. – Это наш инженер здания. Разве вы с ним не знакомы?

– Нет! – почти выкрикнула Любовь Григорьевна, но тут же взяла себя в руки и добавила: – Наверное, он недавно работает. Иначе Саша познакомил бы меня с ним еще на новогодней вечеринке. Саша обычно знакомит меня с новыми сотрудниками.

– Да, – легко согласился Тодоров, делая вид, что ничего не заметил, – он работает недавно, всего месяц. Жаль, что вы незнакомы, он вам понравился бы. На редкость красивый мужчина, смуглый, темноглазый, очень привлекательный…

– Простите, – она с грохотом отодвинула стул и резко поднялась из-за письменного стола, – мне нужно зайти к маме, ей пора принимать лекарство.

Антон задумчиво посмотрел ей вслед. Значит, Колосов. Уж не его ли она так боится? И не поэтому ли старается убедить его, Антона, что письма ей пишет сын Юрцевича?

Филановская не закрыла дверь в кабинет, и до Антона донесся голос Тамары Леонидовны, декламирующей из Шекспира. Другой голос, менее звучный, подавал реплики, слов которых Антон разобрать не мог. Значит, сиделка на месте. Что это Любовь Григорьевна так озаботилась насчет лекарства? Сиделка и проследит, это ее обязанность. Значит, все-таки Колосов. Любовь Григорьевна сорвалась и под предлогом неотложного визита к маменьке взяла тайм-аут, чтобы собраться с мыслями.

Теперь из комнаты Тамары Леонидовны доносились уже три голоса, и Тодоров, воровато оглянувшись, вытащил из кармана мобильник.

– Нана, – вполголоса произнес он, прикрывая трубку рукой, – что ты знаешь о Колосове, кроме анкетных данных? Это наш новый инженер.

– Его Саша взял, – тут же ответила Нана. – Это какой-то его знакомый.