Джейн Остен расследует убийство - Джессика Булл
Леди Харкорт отступает назад.
– Джонатан не имел права отдавать это кольцо. Оно даже не должно было принадлежать ему. Мы заказали его для Эдвина.
– Но ее ожерелье ничего для вас не значило, поэтому вы выбросили его из окна своей спальни в кусты, где его нашел мой брат – мой милый, безобидный, невинный брат. И вы позволили бы его повесить за ваше преступление. – Джейн даже в голову не приходило включить леди Харкорт в первоначальный список подозреваемых. Но леди Харкорт было что терять, как и Джонатану и его отцу, и она – единственный член их семьи, на глазах у Джейн сорвавшийся в запале. И, как рассказала Ханна, ключи от Дин-хауса хранятся у нее одной.
– Убирайся из моего дома! Ты такая же, как она. Как ты смеешь осквернять мой дом своим мерзким присутствием? Ты ничтожество, никто, и все же хочешь отнять у меня все. Ты не достойна дышать тем же воздухом, что и я. Я происхожу из благородной семьи, в моих венах течет самая голубая кровь! – Леди Харкорт наклоняется к статуе, обхватывая бюст обеими руками, так что холодное каменное лицо прижимается к ее груди. – Разве недостаточно того, что у меня забрали Эдвина, с его слишком чистой для этого мира родословной? И что глупец-муж играл в азартные игры и растратил мое состояние? А затем она, эта грязная иностранная папистская шлюха, попыталась взять Джонатана, жалкого слабака, и превратить его в… в… в… – Слово застревает у нее в горле. – В торгаша! – Леди Харкорт дрожит от ярости. – Я этого не потерплю. Вы меня слышите? Я жена баронета, мать его наследника и хозяйка Дин-хауса!
В ушах Джейн звенит от чудовищности слов леди Харкорт. Это признание в том, что она убила Зои.
Генри приближается к подножию лестницы с обнаженной саблей.
– Мэм, боюсь, вам придется пройти со мной.
Мистер Крейвен следует за ним, отставая на полшага. Леди Харкорт обнимает статую, втягивая голову в плечи и прижимаясь губами к гладкому камню, чтобы поцеловать вырезанные кудри Эдвина. Затем она обеими руками отталкивает бюст от постамента. Тот опрокидывается, катясь вниз по лестнице навстречу Генри и мистеру Крейвену. Мраморный Эдвин ударяется о деревянные ступени. Его нос откалывается, когда он падает, высоко подпрыгивая на каждой ступеньке. Генри отскакивает в сторону, но мистер Крейвен оказывается слишком близко позади него. На долю секунды оба мужчины зависают в воздухе.
Взмахнув подолом халата, леди Харкорт разворачивается и убегает. Генри и мистер Крейвен врезаются друг в друга, падая на пол в одном огромном переплетении рук и ног. Серебряная сабля Генри со звоном летит на паркет. Бюст катится, как шар для боулинга, замедляясь, пока не останавливается у ног ошеломленной миссис Твистлтон.
Джейн приподнимает юбки, перепрыгивая через мужчин, чтобы добраться до убийцы. Стуча ботинками, она взбегает по ступенькам, перешагивая через две за раз, и, запыхавшись, останавливается.
Из длинного коридора ведет множество дверей. Куда направилась леди Харкорт? Джейн бежит в дальний конец, по ее расчетам, в направлении эркерного окна, выходящего на кустарник. Самая дальняя дверь приоткрыта. Пустой доспех с боевым топором стоит на страже.
Джейн пинком открывает дверь.
Леди Харкорт стоит в профиль перед массивной кроватью, сжимая в ладони стеклянную бутылку. Усмехнувшись Джейн, она запрокидывает голову и выливает содержимое себе в горло.
– Нет! – вскрикивает Джейн, протягивая руку и хватая воздух перед собой.
Леди Харкорт с мрачной решимостью поджимает тонкие губы. Джейн бросается к ней, выхватывает бутылку из рук и швыряет в стену. Но слишком поздно. Леди Харкорт давится, прижимая руку к горлу. Она продолжает задыхаться, хватая ртом воздух, а ее лицо становится багровым.
Джейн так близко. Но без подписанного признания все может оказаться напрасным. За спиной раздаются тяжелые шаги. Генри и мистер Крейвен врываются в комнату, за ними – миссис Твистлтон и дворецкий. Они стоят в дверном проеме, уставившись с открытыми ртами и искаженными от ужаса лицами. Леди Харкорт падает на пол, отплевываясь и корчась на ковре, а изо рта у нее вылетают капли рвоты.
В отчаянии Джейн опускается на колени, обнимает леди Харкорт и сильно хлопает по спине, но та все равно захлебывается собственной рвотой.
– Джейн, остановись. – Генри приседает перед сестрой. – Отпусти ее.
Джейн неохотно отпускает женщину. Укладывая ее на бок, она помещает одну руку так, чтобы прикрыть лицо. Кожа леди Харкорт потеряла краски, глаза остекленели, а кончики пальцев посинели.
Спустя время миссис Твистлтон выходит вперед, одной рукой держась за грудь. Она опускается на колени перед хозяйкой дома и на несколько мгновений прикладывает ухо к груди леди Харкорт.
Наконец миссис Твистлтон поднимает голову.
– Дорогой Господь на Небесах, смилуйся… Я не слышу ее дыхания. – Она прикладывает два пальца к горлу леди Харкорт, сильно надавливая на шею. – Пульса тоже нет.
Джейн вцепляется в предплечье Генри, широко раскрытыми глазами глядя на мистера Крейвена.
– Но вы слышали ее. Вы слышали, как она призналась. Пожалуйста, скажите мне, что вы слышали, как она призналась?
Мистер Крейвен опускается на одно колено перед Джейн, нахмурив кустистые брови.
– Я слышал ее, мисс Остен. Я слышал ее и слышал вас.
Джейн падает в объятия Генри, рыдая, пока брат укачивает ее. Обмякнув, она дышит полной грудью впервые с тех пор, как Джорджи арестовали.
Глава двадцать девятая
Зои, 11 декабря 1795 года
Дилижанс останавливается у «Дин Гейт Инн», и Зои спускается с крыши, подобрав ситцевые юбки, чтобы защитить свою скромность. Свист рабочих у входа в трактир – лишь последнее из унижений, которым она подверглась с тех пор, как приехала в эту ненавистную страну. Открывается вращающаяся дверь, и выходит служанка с широким подносом, полным свежеиспеченных пирогов. Зои спрашивает у нее дорогу к Дин-хаусу, и девушка кивком указывает в сторону переулка. При виде богато украшенной черепичной крыши вдалеке сердце Зои учащенно бьется.
Шевеление в утробе подстегивает Зои. Она должна встретиться с Харкортами ради своего будущего ребенка. Зои не жалеет, что вышла замуж за «английского лорда», как называет его ее семья, но горько оплакивает отъезд с любимой родины. Она старалась проявить терпение и дать родителям Джонатана время смириться с его браком. Ее собственная семья поначалу тоже возражала против этого брака. Будучи преуспевающим коммерсантом, отец Зои рассчитывал на гораздо более выгодный союз с таким же буржуа для своей младшей дочери. Даже Зои, с ее романтическим складом характера, никогда не думала, что окажется настолько глупой, чтобы выйти замуж по
