Мойры сплели свои нити - Татьяна Юрьевна Степанова
– Что-то не дает мне покоя, – призналась она. – Почти все сходится теперь у нас, но… Я не знаю, мы так долго гонялись с тобой за призраками. И есть факты, которые все равно не вписываются…
– Полной правды мы добьемся лишь от них обоих. Поймав за руку либо одного, либо другого. – Гектор размышлял. Глянул на наручные часы.
Шесть часов вечера. Над Змеиным лугом багровело августовское закатное небо – столь великолепное, что дух захватывало.
– В семь у нас уколы. – Катя даже в такой момент не забывала о самом главном.
Гектор отыскал в мобильном номер. Катя ждала – кому он позвонит – Пяткину или же…
– Женя, добрый вечер, – бросил дружелюбно и спокойно Гектор собеседнику. – Закончили с поминками? Прости, я за рулем, плохо слышу, – объяснил он громкую связь.
– Здравствуйте, Гектор Игоревич. Уже домой собираемся с Никой. Народ почти весь ушел из ресторана, ну и наш оркестр свободен. Что-то снова случилось?
Голос Евгения Зарецкого звучал как обычно – в меру встревоженный и заинтересованный. Интеллигентный голос музыканта джаза. Катя не заметила, чтобы он всполошился.
– Пяткин сегодня утром вдруг нагрянул в больницу, разыскивал тебя, – сообщил Гектор.
– Родион Юрич? Какая забота, надо же. – Зарецкий усмехнулся. – Вот уж кого вообще никогда не хочу в жизни видеть…
– Женя, Гарифу убили, осознай текущие события. – Гектор изменил тон на менторский. – Вспомни, о чем я тебя предупреждал. Девушка Ника у тебя сегодня останется?
– Нет… мы… то есть… я не знаю, мы с ней…
– Уговори ее остаться, – уже совсем дружески, но одновременно настойчиво повторил Гектор. – Я же предупреждал, что вам сейчас лучше не разлучаться, держаться вместе.
– Хорошо… я ей скажу, но у нее родители строгие, – Зарецкий мямлил.
Катя слушала, затаив дыхание. Что ложь, что правда в его словах?
– Ну и чудненько, – подвел итог Гектор довольным голосом. – Вы замечательная пара с ней. Значит, на созвоне мы с тобой, на связи… Ох, черт, чуть не забыл. Еще новость, зашибись!
– Какая? – спросил Зарецкий.
– Старый колодец в Пузановке. Незабвенный. Сегодня мимо проезжали, работяги бревна разбирать начали, хотят очистить сруб и поставить новый короб, современный. Так что старый колодец возродится. Но сначала работяги намереваются вытащить из сруба всю дрянь, что накопилась за столько лет. Завтра чистить начнут с утра.
Зарецкий молчал.
– Ника подошла, – произнес он. – Меня маэстро зовет для расчета. Нам налом платят на поминках сейчас, он мне деньги должен отдать.
– Ну, пока. На связи, – повторил деловито Гектор.
Отбой.
Гектор развернулся, и они снова поехали в сторону колодца. Фермеры с козами и подмогой на грузовике уже отчалили. Гектор глянул на маяк-датчик на машине Пяткина, но картина не менялась.
– Что ты собираешься делать? – спросила Катя.
– Воткну микрокамеру у колодца, – ответил Гектор. – Тромбонист в ресторане в Москве. Если он все же вспорхнет… ну, не разорваться же нам между ними – если Пяткин отправится ночью в Люберцы, мы последуем за ним. Он важнее. А тромбонист… я ему сказал про колодец. – Гектор глянул на Катю. Она кивнула – крючок заброшен. – Хотя что он может предпринять в такой ситуации со своим протезом, а? Но камера все равно не помешает.
У колодца он отыскал место на липе, на развилке сучьев укрепил микрокамеру и уже в машине настроил новую программу на ноутбуке.
– Остается только ждать, – объявил он. – Может, и ничего у нас не выйдет. Если не получится так – будем дальше думать, как ловить рыбу в столь мутной воде.
– Гек, инъекции, – снова напомнила Катя.
– Мы сейчас вернемся в отель, – Гектор обернулся к ней. – Ты отдохнешь, ночка предстоит аховая. Купим еды в кофейне и поужинаем в номере. Если тромбонист сорвется в Пузановку… ему ехать два с половиной часа, да еще от девчонки избавляться… к родителям ее сбагривать. Раньше полуночи события с места не двинутся, с Пяткиным, думаю, аналогично. Так что времени у нас в запасе много, Катенька.
Они так и сделали. Купили в кофейне выпечку, сэндвичи с омлетом, кофе в картонных стаканах. В номере Катя сделала Гектору уколы. В последних двух коробках препаратов оставалось по две ампулы. Катя испытывала беспокойство – курс заканчивался. Что ждало Гектора впереди?
Они поужинали. После кофе пили еще чай – электрический чайник в номере пригодился и коробка с чайными пакетиками. Чурилов окутали вечерние сумерки. Где-то далеко полыхали зарницы. Гроза приближалась…
– Приляг, – мягко сказал Гектор. – Я подежурю.
Катя легла на кровать, он устроился в кресле, положил ноутбук на подоконник.
– Мы должны помнить, что Женя – жертва войны, – тихо произнесла Катя. – Он был пленником, фактически рабом у боевиков. Затем жил в детдоме. Родиона Пяткина он мог воспринять как своего избавителя, человека, который обещал полностью изменить его жизнь, подарить ему надежду. Все, что позже дал Жене его приемный отец, музыкант Зарецкий, все, чем Женя дорожит, – он в свои тринадцать, возможно, мечтал получить от Пяткина. Он ему служил… он ему подчинялся… он хотел угодить… Гек, ему было так мало лет тогда!
– Согласился бы с тобой. Если бы не смерть Гарифы. – Гектор смотрел в темное окно.
Катя закрыла глаза. Ей показалось, лишь на миг.
Удар грома! Молния!
Ей померещилось, что они с Гектором снова перенеслись в ту ночь… Или это сон? Но она уже пробудилась. Над Чуриловом бушевала гроза – последняя за летний сезон. Ливень хлестал в окно.
И вдруг…
– Пяткин зашевелился! – громко объявил Гектор, он был уже на ногах. – Датчик фиксирует движение. Я так и знал, если решится, то на ночь глядя – сейчас почти одиннадцать.
– Он едет в Люберцы?
– Ему не миновать Чурилова, здесь ближний выезд на федеральное шоссе, из Кашина намного дальше, я его перехвачу, и мы последуем за ним.
Забрав снаряжение, укрыв его от влаги, под ливнем они добежали до «Гелендвагена». Гектор передал ноутбук Кате, врубил скорость, и они двинулись через город в направлении выезда на шоссе. Дворники не справлялись с потоками воды на лобовом стекле. Видимость была близка к нулевой. На экране ноутбука алая точка медленно перемещалась куда-то вбок – Катя следила за ней глазами. Гектор тоже глянул и сбросил скорость.
– Он не к федералке мчит, – сообщил он.
– А куда же он?
– Той же дорогой чешет, что и мы из дома отдыха. Катя, он едет в Пузановку.
– К колодцу? Но откуда он узнал?!
– Я же говорю – нам неизвестны их отношения тогда и сейчас. Я ведь Жене… братану чеченскому… сказал про колодец.
– Зарецкий, по-твоему, сразу связался с Пяткиным и сообщил ему
