Роза Планас - Флорентийские маски
Он решил прогуляться по парку. Там по мокрым после дождя веткам весело прыгали дрозды, и стряхиваемые ими с листьев капли легко и изящно, как ножки танцовщицы, ударялись о влажный газон. Надо было набраться духу и поговорить наконец с отцом и дочерью де Лукка. Пол говорил себе, что одного телефонного разговора ему хватит, чтобы убедиться в правоте своих неприятных предположений или же опровергнуть их. Еще раз хорошо все продумав, он решительным шагом направился к кабине телефона-автомата, стоявшей на углу аллеи рядом со скульптурой Генри Мура.
Ему ответил женский голос. Пол представился.
– Сожалею, но ничем не могу вам помочь. Профессора Канали здесь нет. Вот уже несколько дней мы лишены удовольствия видеть его в нашем доме. Будьте любезны, если у вас появится возможность связаться с ним, передайте, что мы его ждем и двери нашего дома открыты для него. Мы с отцом всегда рады его видеть.
Этот переливчатый музыкальный голосок словно пришпорил память Пола. «Где-то я уже слышал его. Но в последнее время память и чувства нередко подводят меня». Исчезновение Федерико беспокоило его все больше. Вполне могло оказаться, что профессор Канали уже мертв, и никто, кроме него, Пола Харпера, не знает об этом. Последней ниточкой в клубке, за которую Пол еще не пытался уцепиться, был Антонио. Где сейчас мексиканец? На этот вопрос ответа у Пола не было. Нужный номер был записан в его телефонной книжке, но Пол всегда с большой неохотой звонил в Мексику и вообще через океан: разница во времени, совершенно иные нормы этикета – все это превращало любой звонок на другой берег Атлантики в целую проблему. Кроме того, он не слишком доверял сыну знаменитого комика, и это недоверие лишь окрепло после прочтения писем, адресованных мексиканцем его племяннику. И даже если ему удастся застать Антонио дома, что он скажет? О чем спросит? Они ведь никогда раньше не общались друг с другом.
Пол машинально пнул подвернувшуюся ему под ногу пивную банку. На скамейках, стоявших по берегам пруда Серпентайн, сидели обнявшиеся парочки, напоминавшие со спины ожившие скульптуры. Энтомолог натянул шляпу поглубже, чтобы ее поля прикрывали лицо. Краем глаза он заметил двух женщин в традиционных мусульманских одеждах – в черном с ног до головы они становились почти невидимыми. Он вдруг подумал, что, наверное, в таком плаще-невидимке лучше всего гулять по улицам, когда не хочешь, чтобы на тебя обращали внимание. Он прекрасно понимал, что в своем неизменном пальто, шляпе и с зонтиком выглядит как шарж, если не карикатура на себя самого. Ему не хватало только таблички, которая кратко, как в музее, описывала бы отличительные признаки очередного экземпляра коллекции: «Англичанин, профессор университета, консерватор». Впрочем, он прекрасно понимал, что в его годы менять стиль как одежды, так и жизни было уже поздно. Существовать по-другому его не научили, и он не был уверен, что сумел бы с достоинством преодолеть трудности, неизбежно возникающие в жизни человека при резкой смене имиджа. И потом, было ясно, что в университете далеко не все коллеги адекватно восприняли бы его появление, например, с окладистой бородой и в одежде от какого-нибудь современного дизайнера, вознамерившегося спасти европейскую цивилизацию, придав новые краски и формы уже стершимся, полинявшим образам исконных обитателей континента.
Пол поймал себя на том, что думает обо всякой ерунде, пытаясь уйти от более грустных мыслей и отвлечься хотя бы на некоторое время от необходимости сделать следующий шаг в своем расследовании. Логика подсказывала ему, что деваться некуда и действовать придется в любом случае, причем в самое ближайшее время. Увидев за огромным вековым дубом очередную телефонную будку, Пол направился к ней с весьма решительным видом. По его приблизительным подсчетам получалось, что в Мехико сейчас не то полночь, не то час ночи. Что ж, самое время рискнуть. В такой час Антонио вполне может быть дома, но скорее всего еще не спит.
На другом конце линии трубку взял незнакомый мужчина. Судя по голосу, он не был удивлен столь поздним звонком. Кроме того, голос незнакомца звучал бодро, и чувствовалось, что звонок вовсе не вырвал его из сладких сновидений. Заговорил он, естественно, по-испански, причем с таким непривычным акцентом, что Пол едва разобрал, о чем идет речь.
– Кто это? Говорите. Мы ждали вашего звонка.
Пол несколько замешкался, а затем назвал имя Антонио. Судя по всему, абонент мгновенно узнал акцент и тотчас же перешел на родной для Пола язык.
– Антонио сейчас нет дома. Я его адвокат и сам уже несколько дней хочу поговорить с ним. Я был бы вам очень признателен, если бы вы сообщили мне хоть какую-нибудь информацию о том, где он сейчас может находиться. В последний раз мы с ним говорили, когда он звонил мне из Флоренции. Затем я лишь получил на свой автоответчик сообщение, что Антонио собирается разыскать одного своего друга.
Пол не на шутку разволновался: оказывается, Антонио тоже пропал. Становилось очевидным, что трое друзей действительно ввязались в очень неприятную историю. Судя по тому, что произошло с Марком, двум его приятелям следовало всерьез опасаться за свою жизнь. Кто его знает, может, мексиканца уже нет в живых и проклятый череп все-таки попал в руки охотившегося за ним человека – хитрого, умного и безжалостного.
– Большое спасибо, я обязательно перезвоню, если у меня появится какая-нибудь информация о том, где может находиться ваш клиент. Мне стало известно, что профессор Канали тоже пропал. Я сам – дядя Марка Харпера, который утонул три недели назад в Слэптонском заливе. – Пол решил не скрывать причин, побудивших его сделать этот звонок.
Ласло любезно и даже церемонно поблагодарил Пола за участие, но едва телефонная трубка была повешена на рычаг, как он позволил себе от души выругаться. В этой эмоциональной тираде смешались непристойные слова и магические заклинания – как венгерские, так и мексиканские. Хоакин, мажордом виллы в Сересас, тоже пропал, и теперь здесь жила вдова актера, выписавшая к себе из Англии целую толпу слуг и служанок.
– Сеньора, – обратился к ней Ласло, пытаясь по возможности скрыть свое беспокойство, – от вашего сына уже несколько дней нет никаких известий, а сейчас я узнал, что его друг, итальянский профессор, тоже исчез. По-моему, нам давно пора обратиться в полицию. Забудьте обо всем остальном: сейчас самое главное – найти Антонио.
Женщина не торопилась с ответом; впрочем, это Ласло не удивило – он уже давно привык к эксцентричности ее поступков и не слишком дружелюбному характеру. Мать Антонио воспринимала сына так же, как когда-то мужа, и не пыталась оказывать никакого воздействия на принимаемые ими сколько-нибудь важные решения. С ее точки зрения, оба они были людьми умными, здравомыслящими и независимыми, а потому не нуждались ни в ее советах, ни в заботе. Узнав об исчезновении Антонио, англичанка повела себя как обычно: она сочла это очередным капризом избалованного молодого человека, еще одним приключением, которым он решил привлечь внимание окружающих к своей персоне. Волноваться не стоит, а уж тем более привлекать общественное внимание, обращаясь в полицию. «Он вернется, он всегда возвращается. И Хоакин тоже объявится. Он столько лет прожил с нами, что стал одним из нас, так что нечего беспокоиться. А сейчас, с твоего позволения…» Вдова закашлялась и была вынуждена прервать начатую фразу; впрочем, когда приступ кашля прошел, она так и не закончила предложение.
Ласло не стал настаивать. По крайней мере теперь ему стало понятно, что рассчитывать он может лишь на свои силы, в частности на силу воли, которая понадобится ему в ближайшие часы. Начиная с этого момента все его действия должны быть направлены лишь на то, чтобы спасти ту часть наследства, которая была обещана ему в качестве гонорара за ведение дела. Ласло позвонил в аэропорт и заказал себе билет на ближайший самолет в Европу. Одновременно он попросил оформить ему перелет во Флоренцию – тот самый рай, который до сего дня был ему известен лишь в связи с болезнью Стендаля.
Пол вернулся домой после долгой прогулки, которую позволил себе, чтобы хорошенько подумать над ситуацией и оценить то состояние полной растерянности, в котором он оказался в результате своих поисков. Поговорив с Ласло, он подумал, что, наверное, было бы правильно и ему поехать во Флоренцию. В конце концов, сидя в Лондоне, он ничего не сможет сделать, а кроме того, ему хотелось посмотреть в глаза человеку, который своими письмами запугивал его племянника. Впрочем, первым делом следовало дочитать еще не прочитанные письма. Если их автор был человеком последовательным, то скорее всего именно в двух последних и должна быть раскрыта тайна ожившей марионетки.
В глубине души Пол считал все это выдумкой, родившейся в воспаленном воображении человека, решившего поиграть в писателя, ничего при этом не написав. Капризный, избалованный и склонный к фантазиям сын миллионера, скорее всего, долго копил в себе энергию, которую потом выплеснул в нескольких письмах, как кальмар выбрасывает из своего тела чернильное облако. Вот только чернила оказались ядовитыми для рассудка ближайшего друга Антонио. Знакомство с миром кино помогло Антонио придумать и свой собственный мир, где даже покойники могли оживать и играть уготованные им роли, возвращаясь на время с того света. Впрочем, такое толкование последних событий было далеко не исчерпывающим: по крайней мере таким образом никак нельзя было объяснить все, что происходило с самим Полом, в особенности то странное видение, которое посетило его в ходе разговора с Адой Маргарет Слиммернау. Нет, скорее всего в эту игру вовлечены и другие люди, решил он, а раз речь идет об игре, то, значит, в ней должны быть выигравшие и проигравшие – иначе она теряет всякий смысл.
