Черный маг - Лейтон Грин
– Который компьютеры взламывает?
Она развела руками:
– Думаю, да. Но не уверена.
– Любопытно, – протянул Грей.
– Из важного я уловила еще фразу, что за всем будет наблюдать Внутренний совет.
– Ты узнала какие‑нибудь имена, адреса, хоть что‑то?
– Нет, ничего такого, – помрачнела Анка. – Извини. Но что бы они ни готовили… боюсь, это будет ужасно.
– Тут ты права. Тебе известно что‑то еще, ведь правда?
Она опустила взгляд.
– Всплывало имя Виктора.
Грей сжал челюсти.
– Опять только впечатление, никаких деталей?
– Прости, пожалуйста, – снова извинилась девушка, касаясь его руки.
Принесли заказ, и Грей стал без всякого удовольствия поглощать еду, словно закидывая топливо в топку. Потом попросил двойной эспрессо и счет, заплатил наличными, а когда вставал, вынужден был схватиться за стол: пульсация в бедре от резкого движения стала почти невыносимой. Наконец Доминик оттолкнулся от столешницы и сказал:
– Идем.
Глава 54
Брат Петр придерживал дверь, когда Виктор входил в крошечную спальню, где витал смрад разложения. У дальней стены стояла койка, в изголовье у нее располагался деревянный прикроватный столик, на нем – масляная лампа, тазик с водой и Библия в кожаном переплете с истертой до дыр обложкой.
Несмотря на годы работы, во время которой ему довелось повидать всякое, Виктор вздрогнул, разглядев почти бесплотную оболочку человека, навзничь лежащую на койке. На лбу у него была грязная повязка. От глаз остались лишь пустые провалы с коркой запекшейся крови, а рябое лицо, казалось, изуродовала какая‑то ужасная болезнь. Непричесанные жидкие белые волосы рассыпались по простыне.
Виктор не мог определить его возраст. Человек на койке казался гораздо старше Петра, но, возможно, дело было в его тяжелом состоянии.
– Прошу прощения за мой вид.
Четкий шепот больного не соответствовал внешности и являлся полной противоположностью манере говорить, свойственной его брату. В голосе отца Анджело, несмотря на ужасные увечья, звучало смирение души. Виктор подумал о собственном теле, которое нещадно болело, о всевозможных ранах, которые ему доводилось получать в прошлом. Ни разу они не были столь же тяжелыми, и сам он никогда не переносил страдания так же стойко, хотя ему было космически далеко до той муки, которую терпел сейчас лежавший перед ним человек. Потом Виктор заметил запястья священника. Тот лежал, вытянув руки вдоль туловища, и повыше каждой ладони виднелись покрытые коркой гноя язвы с кровоточащими краями. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что язвы совершенно круглые и расположены абсолютно симметрично.
Виктору как‑то довелось видеть такие. Тогда он навещал в Уганде католического священника, у которого, по слухам, появились стигматы. По всему миру были отмечены сотни подтвержденных случаев их возникновения, и Виктор давно уже перестал сомневаться в существовании этого феномена. Он считал, что стигматы возникают скорее в результате самовнушения, чем глубокой веры, как особенно яркая психосоматическая реакция. Механизм был тот же, что и у способности жрецов джуджу заставлять тела верующих покрываться болячками и нарывами. Необъяснимая странность в случае священника из Уганды заключалась в том, что кровь, сочащаяся из ран, была другой группы, не той, что у него. Доказать мошенничество не удалось, а никаких других объяснений медики предложить не могли.
– Не все, что вы видите, сотворил мой предыдущий гость, – сказал отец Анджело. – Я и до него некоторое время… болел.
– Не тревожьтесь, отче. Ваш вид меня не пугает.
– Вы Виктор Радек?
– Верно. Но я не представился вашему брату.
– Ваше имя назвал мне наш предыдущий посетитель. – Больной дрожащими пальцами ухватился за железный крест, прикрепленный к четкам на шее. – Последователь Ахримана.
Радек не сказал ни слова, но в груди нарастала волна дурноты. Неужели Дарий действительно мог сотворить такое? Виктор старался не смотреть в лицо священника, но взгляд невольно возвращался к пустым глазницам.
– Вы гадаете, почему он оставил меня в живых. Зачем ему было утруждать себя и клеймить меня своей ересью, вырывая глаза, уродуя тело и оставляя шрамы?
Неловкими движениями, подобными тем, которые совершает новорожденный младенец, священник дотянулся до верха укрывавшей его белой простыни и сдвинул ее. Стала видна грудь, обезображенная толстыми красными рубцами. Виктор сперва не заметил этого, но, вглядевшись, понял: из них складывается авестийское слово.
«Ахриман».
– Вы сможете опознать в суде его голос? – хрипло выдавил Виктор. – Он сказал что‑нибудь запоминающееся?
– Он велел передать Виктору Радеку, что всегда будет опережать его на шаг.
Рот профессора непроизвольно приоткрылся, но потом он побагровел и сжал челюсти от почти невыносимой ярости. Отец Анджело снова натянул простыню.
– Он изменился после того, как вы прекратили общаться, не так ли?
– В каком смысле? – не понял Виктор.
– Разве прежде он завоевывал сердца и умы людей, владел искусством обольщения и мог невидимым перемещаться по всему миру? Даже здесь я слышал про совершенные им убийства.
– Могу вас уверить, что всему этому есть рациональные объяснения. Дарий всегда интересовался магией, а она, по сути, основана на иллюзиях.
– Вам понятна суть последней способности? Это ведь извращенная отсылка к тому, как Иисус являлся своим ученикам уже после воскресения. Истинная билокация. Вы знакомы с делом отца Пио?
– Это итальянский священник, который, как уверяли свидетели, владел билокацией, – вспомнил Виктор. Потом посмотрел на запястья священника и тихо добавил: – И у него были такие же раны, как у вас.
– Да, он приобщился к страстям Христовым. Ему позволено было разделить малую толику боли, которую испытывал Спаситель.
– Как и вам, полагаю.
– Такое невозможно предугадать. Христос не посылает никому стигматов, не дает способности их обрести, не причиняет страданий. Стигматы приобретаются через близость к Господу как физическое проявление сопереживания нашему Спасителю.
– Что вам известно про Ахримана и про веру в него Дария?
– Ахриман растлевает. Он опоганил этого человека, которого вам теперь не победить. Сейчас его может одолеть лишь собственная вера.
– Речь о правосудии, а не о вере, – мрачно возразил профессор.
– Вера – это то, что соединяет нас с Богом и позволяет святым творить чудеса. А значит, она позволяет и Ахриману действовать через этого человека. Вы должны разорвать их связь.
Виктор очень старался, чтобы в его голосе не звучало нетерпение.
– Вы говорите о гримуаре?
– Гримуар – всего лишь пустой сосуд, инструмент, который Ахриман использовал, чтобы укреплять веру своих последователей. Манипуляция человеческим разумом.
– Вы прочли его? – уточнил Виктор.
– Как можно защититься от того, о чем не имеешь представления?
– В нем наверняка есть подсказки. Может, там описан ритуал, который Дарий должен провести в конкретном месте?
– Конечно, – подтвердил священник. – Ритуал – это первый шаг к вере, хотя, по сути дела,
