Бриллианты вечны - Бретт Холлидей

Раздался лязг металла. Дым и пламя рванули к небу. В кабине можно было ясно различить фигуру Спенга в се-ребристо-черном костюме. Одной рукой он держался за дверь кабины, а другой пытался передвинуть рукоятку регулятора подачи пара.

Бонд выстрелил три раза подряд. И на мгновение увидел исказившееся побледневшее лицо, а потом большой, черный с золотом, поезд промчался мимо, к темной стене гор Спектра. Луч прожектора все также прорезал темноту, колокол продолжал звонить.

Бонд медленно засунул «беретту» под ремень, и встал, провожая взглядом фоб мистера Спенга. На мгновение показалась луна.

Тифани Кейс подбежала к нему. Стоя рядом, они следили за заревом, полыхающим из высокой трубы, и слушали, как горы отбрасывали эхо удаляющегося паровоза. Девушка схватила его руку, когда поезд внезапно свернул в сторону и исчез за выступом скалы. Теперь слышался лишь гул в горах и на небе отражались отблески света от стремительно мчащегося паровоза.

Вдруг вспыхнуло огромное пламя, и раздался ужасный грохот, как будто разверзлась земля. Потом до них донеслись отклики эха, появилось большое зарево… Потом шум стих и наступила полная тишина.

Бонд глубоко вздохнул, как будто он только что проснулся. Итак, это был конец одного из Спенгов. Одного из двух жестоких гангстеров, несущих смерть и создавших «Спенг Моб».

— Пошли отсюда, — сказала Тифани. — С меня хватит.

Бонд почувствовал, как проходит напряжение, и боль снова начинает охватывать его тело.

— Да, — кратко сказал он.

Он был рад уйти от воспоминаний и почувствовал в голове какую-то легкость.

— Мы должны добраться до дороги, а идти долго.

— Пошли!

Им понадобилось два часа, чтобы пройти две мили. Когда же они добрались до дороги, Бонд был почти в бреду. Девушка буквально тащила его на себе. Если бы не она, он никогда б не смог выбраться, бродил среди кактусов и камней до тех пор, пока силы не оставили его окончательно, а солнце не прикончило.

А сейчас они сидели на дороге. Нежно говоря с ним, она вытирала пот с его лица полами своей блузки. Одновременно она не отрывала глаз от бетонной дороги, такой пустынной этим ранним утром.

После часового ожидания она вдруг вскочила на ноги, заправила блузку в брюки и встала посреди дороги. Низкая черная машина показалась со стороны. Лас-Вегаса, быстро приближаясь. Машина остановилась прямо перед ней и лицо, обрамленное копной волос цвета соломы, с пронзительными серыми глазами быстро оглядело ее с головы до ног. Человек в кабине посмотрел на распростертую на обочине фигуру и глаза его снова вернулись к Кейс. Потом шофер проговорил очень дружески с характерным техасским акцентом:

— Феликс Лейтер, мэм, к вашим услугам. Что я могу сделать для вас в это прекрасное утро?

Глава 21

Ничто так не сближает, как близость

— … а когда я приехал в город, но тут же позвонил Эрни Курсо, Джеймс его знает. Его жена была в истерике, а Эрни в госпитале. Сразу поехал к нему, и он все рассказал. Я подумал, что, может быть, Бонд нуждается в помощи. Итак, я вскакиваю на свою угольно-черную кобылу и скачу всю ночь, а когда стал подъезжать к окрестностям Спектрвилла, увидел в небе зарево. Насколько я понял, мистер Спенг заказал для себя праздник, потому что ворога были открыты. Я и решил присоединиться к пиршеству. И вот хотите верьте, хотите нет, но там не было ни одной души, кроме парня с перебитой ногой, сильно контуженного, который ползал по дороге, стараясь куда-нибудь укрыться. Он очень сильно напоминает мне одного типа из Детройта по имени Фрассо. Как мне рассказал Эрни Курсо, он был одним из тех, кто брал Джеймса. Парень был в таком состоянии, что я легко представил себе предшествующие события и решил что мне следует немедленно направляться в Риолит. Я сказал парню, что здесь скоро будет много парней из пожарной команды, потом дотащил его до ворот и оставил там. Спустя некоторое время вижу девушку, стоящую посреди дороги в таком виде, как будто ею только что выстрелили из пушки. И вот, мы все вместе. Теперь рассказывайте вы.

«Итак, все это не сон, — думал Бонд. — Я лежу на заднем сидении машины, моя голова лежит на коленях Тифани. Это Феликс. И мы едем по дороге в безопасное место, где можно обратиться к врачу, выспаться и поесть»…

Бонд пошевелился и почувствовал руку Тифани у себя на волосах. Ее голос свидетельствовал, что все это наяву и что все хорошо. Он снова замер и молча старался запомнить каждое мгновение, прислушиваясь к голосам в машине и шороху шин по дорогу.

В конце рассказа Тифани, Феликс от удивления присвистнул.

— Да, мэм, — сказал он. — Вы двое, кажется, сделали большую дырку в «Спенг Моб». Что же, черт возьми, будет дальше? В осином гнезде еще очень много ос, и все они не допустят, чтобы с ними так обращались… Они определенно попытаются что-нибудь предпринять…

— Безусловно, — сказала Тифани. — Спенг был членом синдиката в Лас-Вегасе, а все гангстеры тесно связаны друг с другом. А потом ведь есть еще и Шеди Трик… Чем скорее мы пересечем границу, тем будет лучше!

— Пока мы едем нормально, — сказал Феликс, — и будем в Беате через десять минут. Затем доберемся до пятьдесят восьмой мили и окажемся за границей через два часа. Потом нам придется пересечь Мертвую долину и горы по направлению к Элланча. Там мы окажемся у дороги номер 6. Вот там сможем остановиться и показать Джеймса врачу, дадим ему возможность привести себя в порядок. После этого направимся в Лос-Анджелес. Нам придется чертовски долго ехать, но мы должны попасть туда к ленчу. Там, наконец, мы можем сбросить напряжение. Мне кажется, что вам с Джеймсом необходимо как можно скорее покинуть страну. Эти мальчики постараются приготовить для вас все виды ловушек, и если они засекут, то я не поставлю ни пенни на любого из вас. Необходимо сегодня же вечером успеть к посадке на самолет в Нью-Йорк, и далее завтра утром в Англию. Так для вас будет лучше всего.

— Я думаю, вы правы, — сказала Тифани. — Но кто же все-таки этот Бонд? Каким видом рэкета он занимается? Он что, осведомитель?

И Бонд услышал осторожный ответ Лейтера:

— Лучше спросите его сами, мэм. Но вам не следует очень беспокоиться по этому поводу. Он сам позаботится о вас.

Бонд улыбнулся про себя, и в долгой тишине, последовавшей за этим разговором,