Марио Пьюзо - Четвертый К.
Она смотрела из окна и поразилась тому, что обычно тихая улица стала столь оживленной. Когда Кеннеди выходил из дома, впереди него шли двое, а четверо следовали сзади. Его ожидали две машины, вокруг каждой было еще четверо мужчин. Кеннеди сел в одну из машин, и она рванула вперед. Чуть поодаль на улице стояла еще одна, которая поехала впереди машины Кеннеди. Другие машины последовали за ними, а люди свернули за угол и исчезли. Для Ланетты это выглядело оскорбительной демонстрацией власти. Надо же, чтобы одного человека так ревностно охраняли! Она стояла у окна, борясь с этим чувством, а потом вспомнила, каким добрым и внимательным он был в этот вечер.
20
В Вашингтоне Кристиан Кли включил свой компьютер и прежде всего стал смотреть досье на Дэвида Джатни. Ничего нового там не было. Затем он спросил досье на Сократов клуб, который держал под компьютерным наблюдением. Здесь только одно событие представляло интерес — Берт Оудик вылетел в Шерабен под предлогом планирования города Дак. Работу Кристиана Кли прервал телефонный звонок от Юджина Дэйзи.
Президент Кеннеди хотел, чтобы Кристиан Кли приехал в Белый дом на завтрак, который будет сервирован в спальне. Кеннеди весьма редко устраивал совещания в своей квартире.
Джефферсон, личный дворецкий президента и сотрудник Службы безопасности, накрыл стол для завтрака и скромно удалился в буфетную, чтобы вновь появиться, как только его вызовут звонком.
— Ты знаешь, — как бы мимоходом спросил Кеннеди у Кристиана, что Джефферсон был хорошим студентом и замечательным спортсменом? Джефферсон никогда не потерпит грубости ни от кого. Помолчав, Кеннеди продолжил. — Кристиан, каким образом он стал дворецким?
Кристиан понял, что должен сказать правду.
— Он к тому же еще и лучший сотрудник Службы безопасности. Я сам завербовал его специально для этой работы.
— Остается вопрос, на кой черт ему эта работа? Да еще в качестве дворецкого?
— Он имеет очень высокое звание в Службе безопасности, — ответил Кристиан.
— Да, да, и все-таки, — настаивал Кеннеди.
— Я провел весьма секретный отбор для этой работы. Джефферсон оказался лучшим кандидатом и теперь возглавляет Службу безопасности в Белом доме.
— И тем не менее, — продолжал Кеннеди.
— Я обещал ему, что прежде, чем ты покинешь Белый дом, я устрою ему назначение в министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения. Работа с пеленками.
— Это умно, — заметил Кеннеди, — но как будет выглядеть его послужной список — от дворецкого к пеленкам. Как мы можем осуществить это?
— В послужном списке он будет числиться моим помощником, — ответил Кристиан.
Кеннеди поднял кофейник, разрисованный орнаментом с орлами.
— Пойми меня правильно, — сказал он, — но я заметил, что все люди, обслуживающие меня в Белом доме, очень хорошо справляются со всеми обязанностями. Они все состоят в Службе безопасности? Это было бы невероятно.
— Специальная школа и особое обучение, обращенное к их профессиональной гордости, — сказал Кристиан. — Нет, не все.
Кеннеди расхохотался.
— Даже повара?
— Особенно повара, — улыбнулся Кристиан. — Все повара сумасшедшие.
Как и многие, Кристиан всегда прибегал к шутке, чтобы дать себе время подумать. Он знал манеру Кеннеди подготавливать почву для перехода к опасным моментам, выказывая юмор и осведомленность, которой он, казалось, не располагал.
Они продолжили завтрак, во время которого Кеннеди изображал, как он это называл, «мамочку», передавая блюда и накладывая еду. Фарфор, за исключением особого, принадлежавшего Кеннеди кофейника, был великолепен, с изображением синей президентской печати, хрупкий, как яичная скорлупа. В конце завтрака Кеннеди как бы мимоходом сказал:
— Я хотел бы провести один час с Ябрилом. Надеюсь, что ты лично это организуешь. Он заметил удивление на лице Кристиана. — Всего один час и только один раз.
— А чего ты этим добьешься, Фрэнсис? — спросил он. — Это может оказаться слишком болезненным для тебя. Я беспокоюсь о твоем здоровье.
Фрэнсис Кеннеди действительно выглядел неважно. В последние дни он был бледен и, похоже, похудел, а на лице появились морщины, которых Кристиан никогда раньше не замечал.
— Я выдержу, — заверил Кеннеди.
— Если слух об этой встрече просочится, нам будет задано множество вопросов, — сказал Кристиан.
— Сделай так, чтобы ничего не просочилось, — возразил Кеннеди. — Никаких записей о встрече не будет, и в журнал посещений Белого дома она не внесется. Так как?
— Потребуется несколько дней для подготовки, — произнес Кристиан. — И Джефферсон должен быть поставлен в известность.
— Кто-нибудь еще?
— Может быть, еще шесть человек из моего особого подразделения, — ответил Кристиан. Они должны быть в курсе, что Ябрил находится в Белом доме, но им необязательно знать, что ты с ним разговариваешь. Они могут догадываться, но знать не будут.
— Если это необходимо, я могу поехать туда, где ты его держишь.
— Это исключено, — отрезал Кристиан. — Лучшее место — Белый дом. Встречу надо устроить после полуночи. Я предлагаю час ночи.
— Договорились, — сказал Кеннеди. — Послезавтра ночью.
— Хорошо, — ответил Кристиан, — я только должен подписать кое-какие бумаги, которые будут туманно составлены, но если что-нибудь пойдет не так, они меня защитят.
Кеннеди вздохнул как бы с облегчением, а потом резко сказал:
— Он не супермен, не беспокойся. Я должен иметь возможность свободно разговаривать с ним и хочу, чтобы он отвечал ясно и по собственной воле. Я не желаю, чтобы его накачивали наркотическими средствами или как-то принуждали. Я хочу понять ход его мысли и, может быть, тогда я не буду так ненавидеть его. Мне необходимо выяснить, что в действительности ощущают такие люди, как он.
— Я должен присутствовать при этой встрече, — с некоторой неловкостью произнес Кристиан. Я несу ответственность.
— А может ты и Джефферсон будете за дверью? — предложил Кеннеди.
Кристиан пришел в смятение от этого вопроса, резко отодвинул хрупкую синюю кофейную чашечку и очень серьезно сказал:
— Пожалуйста, Фрэнсис, я не могу согласиться на это. Конечно, он будет безопасен, физически бессилен, и тем не менее, я должен быть между вами. Это тот случай, когда я обязан применить право вето, которое ты дал мне.
Он постарался скрыть свой страх перед тем, что может сделать Фрэнсис.
Они оба улыбнулись. Такова была часть их сделки, заключенной, когда Кристиан гарантировал безопасность президента. Она включала в себя уговор, что Кристиан, как глава Службы безопасности, может запретить любое появление президента на публике.
— Я никогда не злоупотреблял этим правом, — заметил Кристиан.
— Однако ты всегда энергично им пользовался, — сказал Кеннеди с гримасой. — Ладно, можешь находиться в комнате, но постарайся затеряться среди старинной мебели колониальных времен. А Джефферсон пусть стоит за дверью.
— Я все устрою, — заверил Кристиан. — Но, Фрэнсис, это тебе не поможет.
Кристиан Кли готовил Ябрила к встрече с президентом Кеннеди. Ябрила допрашивали уже множество раз, но он, улыбаясь, отказывался отвечать на какие бы то ни было вопросы. Он держался хладнокровно, самоуверенно и готов был разговаривать на общие темы — обсуждать политические проблемы, палестинский вопрос, который он называл израильским вопросом, но отказывался говорить о своем происхождении или о своих террористических операциях. Не желал говорить о своем партнере Ромео, о Терезе Кеннеди и ее убийстве, а также о своих отношениях с султаном Шерабена.
Тюрьма, где содержался Ябрил, представляла собой маленький госпиталь на десять коек, построенный ФБР для особо опасных преступников и ценных информаторов. Обслуживал этот госпиталь медицинский персонал Службы безопасности, а охраняли агенты особого подразделения Кристиана Кли. В США имелось пять таких тюремных госпиталей — в округе Колумбия, в Чикаго, в Лос-Анджелесе, в Неваде и на Лонг-Айленде.
Эти госпитали иногда использовались для медицинских экспериментов на добровольцах из числа заключенных. Госпиталь в округе Колумбия Кристиан Кли очистил, чтобы содержать здесь Ябрила в полной изоляции. Он также освободил госпиталь на Лонг-Айленде для двух молодых ученых, заложивших атомную бомбу.
Ябрил помещался в палате, оборудованной так, чтобы исключить всякую попытку самоубийства насильственным образом или путем голодания. Там было оборудование, ограничивавшее его физические действия, и приборы для внутренних вливаний.
Каждый дюйм тела Ябрила, включая зубы, был просвечен рентгеном, и он постоянно содержался в специальной одежде, которая только отчасти позволяла ему двигать руками и ногами. Он мог читать и писать, передвигаться мелкими шажками, но был лишен возможности делать резкие движения. Кроме того, он находился под круглосуточным наблюдением с помощью двусторонних зеркал, которое вели агенты особого подразделения Кристиана Кли из Службы безопасности.
