Анна и Сергей Литвиновы - Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)
– Вот видите, – заметил толстяк, – а про мачеху вы не сказали, что она «не такая» и что она «добрая».
И Вика про себя согласилась с ним, что если не знать о том, каким способом хозяина убили, можно было бы подумать, что это Тамара его замочила. Вот она-то как раз – могла его убить.
– А отец мачеху и вправду сильно возненавидел? – невинно, как бы невзначай, поинтересовался хитрец полковник.
Вика задумалась. Потом кивнула, но еще через секунду, спохватившись, отрицательно потрясла головой.
– Перестал любить – да, – задумчиво произнесла она. – Это было видно. И спать они вместе больше не спали. А вот насчет ненависти – нет, – она решительно помотала головой, – не скажу.
– А другие его дети? – Полковник сделал ударение на слове «другие», словно в очередной раз подчеркивал, что она, Вика, – тоже ребенок Бориса Анреевича.
– Что – другие?
– У них какие были отношения с вашим хозяином и хозяйкой? Они не ссорились?
– Ну-у… – Вика задумалась над тем, как бы ей получше ответить. – С Маргаритой, которая в Лондоне, ни Борис Андреич, ни Тамара никогда не общались. Денис хозяину иногда по телефону звонил – наверное, раз в неделю, – а заезжал очень редко…
– А дома у вас Денис бывал в присутствии отца? Или когда Тамара одна была дома?
Вика поняла, что толстяк опять подлавливает ее. В мозгу мгновенно вспыхнула картинка: она ушла на станцию за продуктами, а возвращается – на дворе стоит машина, которую она хорошо знает. Она входит в гостиную без стука и видит: в дальнем углу, у камина, – мачеха в объятиях мужчины, Тамара хихикает и отбивается, а тот сжимает ее все крепче, а потом целует в шею. Тут мачеха замечает Вику, отталкивает его от себя, он оборачивается, и Вика понимает, что он – тот человек, которого она и ожидала увидеть: сын Бориса Андреича – Денис…
– Нет, – решительно ответствовала Вика. – Денис приезжал, только когда дома был Борис Андреевич. С Тамарой у него, по-моему, не складывались отношения.
– Ясно. Ну, а часто ли здесь бывала Наташа?
– Да раз в год по приглашению. А в последнее время она вообще за границей жила… Правда…
Она осеклась, не зная, рассказывать ли дальше или нет, а потом решила все-таки рассказать – Наташка ей никогда не нравилась, слишком уж надменная была, как гусыня.
– Правда, незадолго до того, как она уехала, она приезжала сюда, и они с Хозяином ссорились. Я ему как раз чай в кабинет несла и услышала…
– По какому же поводу они ссорились?
– Я не знаю, но Наташка на Хозяина кричала.
– Вот как? Что же она кричала?
Вика задумалась, будто бы припоминая, хотя на самом деле и без того все прекрасно помнила.
– Она кричала: «Папа, зачем ты это сделал?!. Почему ты отобрал у меня мой магазин?!.» А он чего-то тихо оправдывался.
– Что вы говорите? – рассеянно поднял бровь полковник и сделал какую-то пометку в своем блокноте. – Это все, что вы расслышали? Или было еще что-то?
– Да нет, все. Я вниз спустилась. У меня нет привычки подслушивать.
– Хорошо, – сказал полковник и грузно, в несколько приемов, поднялся с кресла. Потом церемонно, как в старых фильмах, поклонился Вике и сказал: – Спасибо вам, Вика, за ценную информацию.
Она поняла, что разговор окончен, и спросила:
– Я могу идти?
– Да, – произнес он и добавил: – И попросите, пожалуйста, подняться ко мне Наталью Борисовну.
Вика обрадовалась: и оттого, что он, наконец, отпускает ее, и оттого, что она застучала противную Наташку – сейчас и той, выходит, придется оправдываться!
– Хорошо, – кротко сказала девушка, встала и выпорхнула из кабинета.
Наташа
В то самое время, пока полковник разговаривал с домработницей, Наташа сидела на диване в гостиной рядом с Ритой.
Сестренки вместе закончили сервировку стола к чаю, брошенную на полпути Викой. Однако за стол никто, кроме Майи, не сел. Все разобрали чашки, разошлись по углам огромной гостиной и занялись каждый своим делом. Денис устроился, положив лэптоп на колени, в кресле у камина, вытянув ноги к негорящему очагу. С Майей они по-прежнему не разговаривали. Инков взялся за свой мобильник и завел совсем не подходящий для субботнего вечера разговор. В его репликах так и мелькали всякие там «балансы», «пиломатериалы» и «обрезные доски». А Наташа тихонько беседовала с Ритой. С каждой беседой сестры все лучше и лучше понимали друг друга, словно в юности, когда они могли протрепаться ночь напролет в своей комнате в квартире на Октябрьском поле в те благословенные времена, когда мама еще была жива, а отец был с ними, и все они друг друга любили…
– А как тебя встретил муж, когда ты в мае вернулась к нему из Москвы? – спросила Наташа Риту.
– От счастья был на седьмом небе. Прямо аж весь лучился. Вот брюлик мне купил. – Рита вытянула левую руку с кольцом на безымянном пальце. – И все говорил, как он меня любит. И дети тоже, конечно, были счастливы. Но, знаешь, Пит как-то очень быстро радоваться перестал. Опять привык, что я рядом, что я никуда не денусь и все равно вернусь к нему. Да еще и ревновать начал. Все выведывал, к кому это я ездила в Москву, всяких признаний требовал… Очень скоро опять свою силу стал показывать, да еще и нетерпимее стал.
– Значит, ничего ты своей поездкой не добилась.
– Знаешь, я очень хорошо поняла банальную истину, – Рита вздохнула. – Правильно говорят: «От судьбы не убежишь».
Наташа хотела возразить, что очень даже убежишь, но тут на лестнице появилась Вика и с верхней ступеньки на всю гостиную провозгласила:
– Наталья Борисовна, вас просят подняться наверх.
…Когда Наташа поднялась в отцовский кабинет, толстяк-сыщик стоял лицом к открытому окну и курил. Не оборачиваясь, мягко сказал:
– Присаживайтесь, Наталья Борисовна.
Слегка уязвленная тем, что полковник не соизволил повернуться к ней лицом, Наташа уселась в кресло.
– Вы курите?
Толстяк повернулся к ней и затушил сигарету в пепельнице.
– А я думала, вы заметили – сыщик ведь обязан быть наблюдательным, не правда ли? – что я не курю.
– Извините, – кротко, не обратив внимания на ее насмешку, крякнул Ходасевич, медленно погружая свою тушу в кресло. – У меня к вам, – продолжил он, – всего один вопрос, но важный. Вы ведь, Наташенька, уехали на свой Маврикий потому, что у вас бизнес отобрали, правильно? Ваш «Настоящий» магазин?
– Во-первых, я не на Маврикий уехала, а на Мальдивы. А во-вторых, бизнес мой никто у меня не отбирал.
– А как же дело было?
Наташа пожала плечами.
– Гораздо прозаичнее. Люди, у которых я арендовала помещение для магазина, нашли себе других арендаторов. Те могли платить гораздо больше, чем я. Если вам интересно знать детали, я снимала площади по триста долларов за метр, а новые хозяева с ходу предложили платить по шестьсот. Я не смогла перебить эту цену. Да если б и смогла… Нельзя выкладывать за аренду целых шесть сотен – мой магазин тогда совсем перестал бы приносить прибыль. Я бы разорилась! Я все тщательно просчитала, не раз и не два. Что мне оставалось делать? Только уйти…
– А вы не обращались к кому-нибудь за помощью?
– К кому?
– К отцу, например. Или к брату.
– А что они могли бы для меня сделать?
– Дать кредит, например.
– Но мне пришлось бы его отдавать! Этого я тоже не могла себе позволить.
– А почему ни брат, ни отец не помогли вам деньгами – безвозмездно?
Наташа пожала плечами:
– Они оба не такие люди. К тому же у брата сейчас, насколько я знаю, и со своим собственным бизнесом проблемы.
– А вы знали, – начал полковник с той же усыпляюще-спокойной интонацией, с какой задавал предыдущие вопросы, – что за той компанией, которая отобрала у вас магазин, стоит ваш отец?
В первый момент до Наташи вопрос даже не дошел – настолько неожиданно он прозвучал.
– Откуда вы узнали? – ошарашенно протянула она.
– Неважно, откуда я об этом узнал. Интересно, откуда узнали об этом вы. И что вы стали делать после того, как у вас открылись глаза.
– Вам-то какое до этого дело?
– Не надо конфронтации, – поморщился полковник. – Давайте настроимся на сотрудничество.
– Кому оно нужно, – дернула плечом Наталья, – это сотрудничество!
– Вам.
– В смысле?
– Вы же хотите найти убийцу вашего отца.
Наташа поморщилась:
– Все это «бла-бла-бла». Разговоры в пользу бедных!.. Ну ладно, раз вы спрашиваете, я расскажу. О том, что к сделке имеет отношение мой отец, я узнала случайно. Просто попались на глаза учредительные документы той фирмы, что меня выживала, и там, среди прочих учредителей, значился «Древэкспорт». Трудно было не догадаться, что за теми, кто меня выталкивает, стоит мой отец.
