Последнее испытание - Скотт Туроу
Мозес решил не вытаскивать мисс Турчинову на свидетельскую кафедру, предоставив ей иммунитет – присяжные не любят, когда свидетели уходят от ответственности за то же самое преступление, за которое предполагается осудить главного фигуранта дела. Мозес пытался договориться с Турчиновой и ее адвокатом о сделке с признанием вины. Однако мисс Турчинова, поняв, что, если ее осудят, с ее карьерой в сфере финансов будет покончено, решила отказаться от этого предложения. Ее молодой адвокат, похоже, надеется, что, если Мозесу удастся добиться осуждения Кирила, к Анаит он просто утратит всякий интерес. При этом Стерн, которому неоднократно приходилось иметь дело с правоохранителями из Комиссии по ценным бумагам и биржам, полагает, что рассчитывать на это не стоит – особенно по той причине, что Турчинова замешана в разновидности инсайдерской торговли, получившей название «опережающие сделки». В частности, понимая, что продажа пакета акций «ПТ» стоимостью в 20 миллионов долларов вызовет снижение котировок бумаг компании, Турчинова отправила в торговый отдел биржи собственное распоряжение за несколько минут до того, как послала туда же распоряжение Кирила. Тем самым она увеличила свою прибыль по меньшей мере на 20 тысяч долларов.
Люди, занимающиеся инсайдерской торговлей, почти всегда располагают средствами для того, чтобы нанять умных адвокатов – таких, как Стерн. Кроме того, подобные дела чаще всего возникают и рассматриваются в Нью-Йорке. В этом городе влияние финансовой индустрии на экономику проявляется наиболее отчетливо. К тому же нью-йоркские судьи, занимающиеся рассмотрением таких дел, лично знакомы с очень многими представителями мира финансов. Все это привело к тому, что закон о противодействии инсайдерской торговле оброс множеством мудреных дополнений и поправок, которые создают серьезные помехи исполнению основных положений (в отличие, скажем, от дел, возбуждаемых по поводу краж физической собственности, в которых чаще всего в качестве подсудимых выступают представители беднейших слоев общества). С учетом всего этого у мисс Турчиновой могли быть неплохие шансы избежать наказания, если бы она ограничилась продажей собственных акций – и даже акций нескольких клиентов. Но, заключив сделку по продаже пакета Кирила (точнее, той его части, которую он передал в трастовый фонд, созданный в интересах внуков), факт которой доказать совсем не трудно, Анаит, по всей вероятности, обрекла себя на тюремный срок. Особенно с учетом того, что она отказалась заключить соглашение с гособвинением, которое очень нуждалось в ее показаниях.
Впрочем, когда Марта встает для проведения перекрестного допроса, дальнейшая судьба мисс Турчиновой волнует ее меньше всего.
– Мистер Данджи, вы ответили на несколько вопросов мистера Фелда по поводу обычной практики, которая существует в вашем бизнесе.
– Да.
– Но ведь вы, мистер Данджи, понятия не имеете, что именно было сказано в телефонных разговорах между мисс Турчиновой и доктором Пафко, верно?
– Мне известны только данные о сделке.
– Вы ведь не слушали их разговор по параллельной линии?
– Нет, нет, мисс. Я бы ни за что не пошел на такое.
– То есть фактически вы даже не можете сказать наверняка, звонил ли мисс Турчиновой сам доктор Пафко или это сделал его помощник, правильно?
– Я не думаю, что мисс Турчинова приняла бы и выполнила бы распоряжение, данное его девушкой-секретаршей, – говорит мистер Данджи, который, скорее всего, не хочет никого обидеть, выбрав для ответа именно эти слова. – Но нет, я в самом деле не знаю точно, кто был на линии.
– Так или иначе, из других данных, которые мистер Фелд представил в качестве доказательства, обмен звонками между мисс Турчиновой и доктором Пафко был зафиксирован утром 7 августа 2018 года. А за этим сразу же последовала продажа акций азиатского паевого индексного фонда, принадлежавших доктору Пафко, что отразилось на его персональном счету, верно?
В данном случае речь идет о совпадении, которое не имеет никакого отношения к делу Пафко, рассматриваемому в суде. Но это вовсе не означает, что Стерны не могут воспользоваться этим в интересах подзащитного.
– Что же касается обмена звонками, который был зафиксирован между офисом доктора Пафко и мисс Турчиновой позднее, – продолжает Марта, – то вы ведь не можете с уверенностью сказать, что именно обсуждалось в ходе бесед – продажа бумаг индексного фонда или акций «ПТ», я правильно понимаю?
– Правильно. Э-э, нет, на этот счет я ничего сказать не могу. Просто картина звонков сложилась, как сложилась.
– А вы не спрашивали мисс Турчинову о содержании этих телефонных разговоров?
– Нет, нет.
– Кстати, – интересуется Марта, – мисс Турчинова сегодня с утра была на работе, когда вы отправились в суд?
Фелд, вскочив с места, возмущенно заявляет протест. Решения гособвинения по поводу того, кого пригласить в суд в качестве свидетелей, а также касающиеся вопроса о том, кого преследовать по суду, а кому предоставить иммунитет, полностью и исключительно в компетенции прокурорских работников, и присяжные не должны их каким-либо образом оценивать. Сонни протест поддерживает. Тем не менее она не может сдержать улыбку, отдавая должное тому искусству, с которым Марта сформулировала вопрос. Фелд, со своей стороны, отмечает, что в некоторых случаях Марта может проявлять даже большую гибкость и изобретательность, чем ее пожилой и исключительно опытный отец.
Нисколько не смутившись по поводу поддержки судьей протеста обвинения, Марта подходит к монитору, на который Фелд вывел данные брокерской фирмы о сделках, и просит снова подсветить их. В каждом ее движении чувствуется уверенность в себе. В выходные она подстриглась и теперь похожа на молодую Хиллари Клинтон. Марте никогда не удавалось найти какой-то свой стиль – это можно сказать и о прическе, и о цвете волос. Начав седеть, она воспользовалась неотъемлемым правом каждой женщины по достижении определенного возраста краситься по своему вкусу. В последние десять лет ее волосы отливали рыжим – с разными оттенками этого цвета, при том что основной фон мог быть каким угодно, от светло-пшеничного до цвета фуксии. Стерн считает, что она, осознанно или нет, сделала такой выбор, отдавая дать уважения своей рыжеволосой матери.
– Мистер Фелд привлек ваше внимание вот к этой текстовой вставке. Здесь написано: «Сделка заключена по собственному желанию клиента».
– Да.
– Вы пояснили, что это означает продажу, которую не инициировал брокер.
– Да, мэм.
– А такая сделка, заключенная по собственному желанию клиента, подразумевает более низкие комиссионные? То есть берет ли брокер с клиента меньше, учитывая, что клиент в данном случае не следует его рекомендациям?
– Да, именно так.
– А бывает ли так, что
