Безмолвие - Джон Харт
— Я заплачу, — сказал он. — Я заплачу!
Айна не торопилась, потому что могла просить что угодно, и получила бы это. Деньги. Землю. Его жизнь. Когда она заговорила, то обращалась к Айзеку на своем языке.
— Я хочу свободы, — сказала она. — Хочу его знак на бумаге, чтобы видели все.
Айзек перевел, и мужчина сказал:
— Да! Согласен.
— И землю тоже.
— Все, что угодно. Пожалуйста.
Отвернувшись от окна, Айна подошла к белому мужчине. Коснулась его лица, сгиба руки; дала ему почувствовать неукротимость своего сердца, не знающего жалости. Потом подарила улыбку и назвала окончательную цену.
Мальчишка-лакей.
Надсмотрщик.
Раб с натруженными руками.
Глава 30
Джек снова закладывал за воротник и был не то чтобы пьян, но и не совсем трезв. Он сидел в конце полутемного ресторана, у самого края стойки бара. Пиво в кружке, стоявшей возле локтя, успело согреться. Бармен, тихий мужчина лет за пятьдесят, указал на кружку.
— Душа не принимает?
— Простите? — переспросил Джек. — Что?
— Вы уже двадцать минут сидите. Я говорю, может, хотите чего-то другого?
— Возможно, виски, — согласился Джек.
— Какого именно?
— Бурбон. Мне все равно.
Бармен плеснул в стакан, Джек благодарно кивнул и отпил, не ощутив вкуса. В другой руке он держал телефон. Пришло сообщение от старшего партнера. Джек перечитывал его в пятый раз.
Мистер Кросс, это Майкл Эдкинс. Хотелось бы встретиться с вами в моем офисе завтра в восемь утра. Пора серьезно обсудить ваше будущее в нашей фирме.
На этом сообщение не заканчивалось, но Джек не хотел читать дальше. В первых двух строчках было сказано все.
Он не появлялся на работе.
Не вел учет времени.
Допив бурбон, он поднялся и достал бумажник.
— Сколько я вам должен? — Бармен назвал сумму, Джек бросил купюры на стойку. По ресторану он шел, слегка пошатываясь, но на это ему было тоже плевать.
Нужно поговорить с Джонни.
Снаружи садилось солнце, горячий ветер лизал бетон. Стараясь сориентироваться, Джек глянул влево, затем вправо. В этот ресторан он раньше не заходил, хотя заведение располагалось недалеко от квартиры и офиса. После поездки в Шарлотт он припарковал автомобиль и отправился бродить сначала по одной окраине в центре, затем по другой. Истоптал ноги, пока нашел ресторан и, чуть живой, упал на банкетку в баре. Первую кружку пива выпил быстро, вторая шла медленно. А вот виски, как он теперь думал, возможно, было лишним.
— Восемь часов, — удивился Джек, выбрав направление. — Невероятно.
До квартиры предстояло пройти двенадцать кварталов — девять вверх и потом еще три. По улицам гуляли люди, в лучших ресторанах кипела жизнь. Джек подумал, что надо бы поесть, но аппетита не было.
Как он оправдает свое поведение в фирме?
Есть ли ему до нее дело?
Последний вопрос ранил особенно больно. Ему было не все равно. Видит Бог, он работал достаточно упорно.
Возле булочной Джек нырнул в подъезд, поднялся — и вдруг резко замер, увидев на площадке возле своей двери девушку. Забившись в угол, она дрожала; глаза так закатились, что виднелись только белки. Джеку потребовалась секунда, чтобы узнать девушку из квартиры в Шарлотт. Он видел только половину лица и один глаз.
Что она здесь делает?
— Извини. — Джек наклонился ниже, не зная, как ее поднять. — Хм, мисс… — Он протянул к ней руку, но замер — у нее открылся рот. — Э-эй, — позвал Джек.
И тут девушка закричала.
* * *
Кри не понимала, где она и что происходит. Мир был кровав и жесток, как зазубренный осколок. Она ощущала нож в руке, рукоятка осклизла от теплой крови и казалась чем-то живым. Темная ночь смешалась с плохо освещенным коридором.
Пронзительно кричали изувеченные мужчины.
И она кричала.
— Не подходи ко мне, не подходи!
Она отшатнулась в угол.
— Всё в порядке…
Шатаясь, Кри поднялась на ноги. Коридор накренился, и на секунду она ощутила на коже дыхание огня, давящую волну стенаний сотни рабов, перетаптывающихся с ноги на ногу и не отрывающих глаз от земли.
— Кто вы?
— Меня зовут Джек Кросс. Мы недавно встречались. Я здесь живу.
Кри оглядела лестницу, оштукатуренные стены.
— У меня был нож…
— Нет. Ножа не было.
Кри дважды моргнула. Она могла довериться или нет, могла уйти или остаться. Она думала, что они, возможно, хотят одного и того же, она и этот адвокат, но Кри никогда не видела снов глазами Айны, вот как сейчас. Она помнила висельное дерево и держала в руке нож, но не знала ни причин, ни последствий, ни необузданных страстей, ни пугающей радости от воплей умирающих мужчин.
— Ладно, одну секунду. — Сон не отступал. Он порхал рядом, как живое существо, которое хотело, чтобы Кри поняла: Айна жила на самом деле, это не сказка. Кри заставила себя выпрямиться, открыть глаза и стать той девочкой, какой она была всегда, просто девочкой. Порывшись в заднем кармане, достала клочки бумаги. — Простите, ваш рисунок порвали.
— Поэтому ты здесь?
— Где вы его взяли?
— Зайдешь? — Адвокат несколько долгих секунд смотрел ей в лицо. — Тебе захочется это увидеть. — Внутри квартира оказалась темной и пустой. — Погоди минутку. Извини. — Он нашарил выключатель, помедлил. — Не пугайся.
Комнату залил свет, и Кри сощурилась. Рисунки висели на стенах, шкафах, дверях. Они устилали столы и диван, расползались из стопок по полу. Кри увидела поляну, словно ей снова было пять лет, и услышала голос бабушки. «Ты никогда не должна туда ходить, — говорила она. — Не ближе этого места, даже когда подрастешь…»
— Их рисовали очень давно. — Джек смотрел, как она идет по комнате, и объяснял, откуда взялись рисунки. — Художник рисовал их на протяжении всей жизни: в один год десять штук, в следующий — сто. В них есть какая-то последовательность. Я не могу ее понять. Что-то в манере работы. Видишь, на некоторых рисунках участки гораздо более темные, глянцевые. Я изучал их много дней и почти разгадал. Это как слово, которое вертится на кончике языка.
Некоторое время он продолжал в том же духе, но Кри не слышала его. Рисунки растревожили воспоминания о зимах, проведенных в Пустоши: короткие холодные дни, огонь больших костров, люди, снующие из одного домика в другой. Она была слишком мала и не понимала, что они боятся, но рисунки отражали ощущение полного одиночества.
— Я видел это место. — Джек коснулся рисунка с водопадом и деревом. — Не помню, где точно, но я видел его и испугался. В этом болоте пропадали люди. Люди погибали, и я
