Мистик Томас Свит - Евгений Александрович Козлов
Глава тринадцатая
“Бойтесь женщин с плодами приходящих”.
Господа и дамы в летах, обычно перескакивая за третий десяток, полагают, уверяют, уверены в том, что чем больше живут, чем дальше бороздят просторы мира, тем умнее и опытнее становятся, сами того не желая. Все мы слышим каждодневно благие поучения взрослых, тех словоохотливых мудрецов, не способных унять порывы учительства, более того учителя жизни. Разноплановым слогом нам преподносят опыт, основанный на ошибках и победах, на блюде, вкушайте и не бойтесь переесть, ведь повара истин так щедры. Заблуждаются, кто думает, что двадцатилетние люди умственно отсталые. Юность снабжена пороками и искушениями, но разве далее их меньше, дело не в учебе на ошибках, а ударение на свободную юность делается по поводу начала, то есть в первый раз совершается тот или иной греховный поступок, первые мысли, блудные фантазии. Говорят, когда учишь, какой либо текст, лучше запоминается начало и конец, потому то и юность так ярко выражена. А стоит ли совершать ошибки? Можно сделать вывод, что ум с возрастом возрастает, если направлен на борьбу с падением, обратная же сторона, со знаком минус. Среди девушек и юношей немало мудрецов, они уже давно знают волнительные периоды, они знают жизнь вдоль и поперек, откуда берется их опыт? Здесь лучше привести метафору, представьте костер и вы сидите возле него и не знаете, обжигает он или нет, будет ли больно или нет, два варианта развития событий, первый это когда подносим близко руку, держим несколько секунд и отдергиваем, понимаем, горячо и больно, так поступать больше не буду, второе это когда кладете руку в огонь и она загорается, покрывается ожогами, вспыхивает одежда, велика вероятность, целиком сгореть. Думаю, те юные люди лишь подносят руку, понимают злое и не обращаются к нему. Так можно поверхностно познать всё, но нужно ли?
Матушка Даниэлы не была исключением, некоторые свободные минутки от сплетен и других не менее важных дел, она тратила на понукание одной юной особы. Стоит ли скрывать, что две эти женщины различны и не похожи друг на друга словно снежинки, отсюда плавно вытекает внутренний и внешний конфликт. Будь ее дочь другой, не той скрытной и не понимающей своих родителей, вышло бы недоразумение, но ее любят, несмотря на созревшие разногласия. Но мы не белокаменные статуи, прибывающие в одном положении и расположении духа, существуют вопросы, в которых мы воспринимаем действительность иначе, чем прочие, но сердца не из мрамора. Одни чувства перекрывают другие, желания сменяются мечтами, не разобрать, что затушить, что воспламенить, хотя не все так необратимо, как звучит.
Любовь одна и поэтому она бесценна, некоторые любят рассуждать о “первой” любви, как о нечто возвышенном, но проходящем и далее будет ярче, сильнее, сквозит в этих мыслях непостоянство, шаткость неустойчивых взглядов и суждений, нечто жидкое, нестабильное, словно кровь любит, а не сердце, кровь же со временем обновляется, думаю правильнее любить сердцем однажды, навсегда. Всегда или никогда, всё или ничего, девиз неудачников, может быть, слова меньшинства, может я один, так думаю, не исключено, сооружаются рамки, отвергающие или подавляющие индивидуальность, дабы обеспечить удобный контроль. Невольно рассуждаем наедине с собой или среди ближних, куда приводят мысли, неизвестно, одно определенно, предела мысли нет.
Попробуйте хотя бы один день не думать о различных мировых проблемах, о жизни, о смерти, не философствовать, не думать о великом и вечном, и тогда заметите, как стало легко, будто выходной для души, но знайте, день будет пуст, но тих и спокоен.
Даниэла последовала бессловесному совету, оставила противоречивую часть себя, отдалась течению, легла на спину как та утопленница на картине, художник писал натурщицу в ванне, остальное нарисовало воображение, и плыла по молочной реке.
Утро выдалось пасмурным, дождевые капли стекали по стеклу, удары по клавишам крыши напоминали о непогоде всё чаще и чаще. Под покровительством теплых стен уютно. На этот раз завтракали лишь две дамы, Даниэла и ее матушка, которая в свою очередь bona mente (с добрыми намерениями) говорила дочери некоторые колкости, хитрости, уловки, женщины коварны, может потому, так ранимы, как бы то ни было, откушать после сна в тишине у нее не вышло.
– Сэр Гарисон к твоему сведению рано утром уехал, не предупредив, не оповестив о своем отъезде. Смею предположить, ваша вчерашняя совместная поездка выдалась неудачной, раз он так спешит распрощаться с нашим гостеприимством, ты его чем-то расстроила, дорогая?
– Может быть. – задумчиво ответила Даниэла.
– Как именно. – не угомонилась миссис.
– Показала себя, какая я есть.
– И неудивительно, что он сбежал, ему стало скучно, не привыкший к подобным девушкам сэр Гарисон разочаровался.
– Вильям не такой как вам кажется.
– Он вращается в высших кругах, поверь мне, у него есть вкус, привилегии и конечно обширен выбор его притязаний.
– Вы ошибаетесь.
– Ни в коем случае,…но боюсь это так, только мы заговорили о нем как он тут как тут, слышны шаги. Ваше счастье милочка, сэр Гарисон более терпелив, чем я думала.
В комнату неспешно вошел сэр Гарисон, приветствуя дам, лицо его бледно, но искрит счастьем. Даниэла даже слегка взбодрилась, когда он появился, обрадовалась, скрывшись под завесой утренней отрешенности.
– Мне нужно с вами поговорить, желательно наедине. – сказал Вильям нисходя до полушепота обращаясь к девушке.
– Откуда такая скрытность, сэр Гарисон. Однако я понимаю, в некоторых местах старикам не место, на балах, дабы не мешать молодым и в личной беседе двух голубков.
– Буду признателен и благодарен за понимание. Спасибо.
Больше преград для разговора не стало. Незамедлительно они поспешили уединиться, Даниэла шла за Вильямом и всё гадала, о чем же зайдет речь. Вставши возле окна, о которое со всей резвостью барабанил дождь, вид открывался на безмолвный лес, спящий мохнатый великан. Почему мы так любим, всматриваться в окна, может потому что во время разговора можно увлечься пейзажем и собеседник будет думать
