Есть что скрывать - Элизабет Джордж

– Черт. Мое будущее выглядит безрадостным.

– Как дела? Продвигаетесь?

– Возможно. Мы думаем, что убийцей может быть женщина. Но это не типичное женское преступление.

– Да? Почему?

– По моему опыту, женщины предпочитают убивать на расстоянии. Рукопашная – не их стиль. Яд – да. Пуля – да. Но ударить кого-то по голове… Маловероятно. Однако в данном случае, если судить по записям камеры видеонаблюдения, мы имеем дело именно с этим.

– Удар по голове – не слишком эффективный метод. Секунду, Уолли… – Похоже, последняя фраза предназначалась коту. Потом снова для Линли: – Извини. Я должна его выпустить. – Он услышал мяуканье кота и звук открывающейся двери, когда Дейдра выпускала Уолли в сад. Потом – звук льющейся воды: она варила себе кофе. – Вы определили орудие убийства? Похоже, это что-то спонтанное, незапланированное. Результат ссоры… Что-то вроде этого?

– Преступление на почве страсти, – сказал Линли. – Может быть. Мы отправили в лабораторию коллекцию скульптур из ее квартиры. Не исключено, что использовали одну из них.

– Ждала своего часа.

– Гм. Возможно. Если только убийца знал о скульптурах и заранее планировал воспользоваться одной из них.

– Это сужает или расширяет круг поисков?

– Он и так уже довольно узок.

– Понятно… О, это опять Уолли, вернулся за завтраком. Клянусь, Томми, он ест так, словно его только что спасли от голодной смерти.

– Думаю, он издалека чует доброе сердце. Кстати, как и я. Когда мы увидимся?

Томас услышал, как открывается дверь, потом сухой кошачий корм сыплется в алюминиевую миску. Представил, как Уолли уселся перед миской, обернул вокруг себя хвост, кончик которого слегка подрагивал, чувствуя себя победителем до тех пор, пока Дейдра не уйдет на работу и его снова не выставят в сад.

– Это ведь в большей степени зависит от тебя, правда? – ответила она.

Он вздохнул.

– Боюсь, что да. Вчера вернулся в два. Просто невероятно, сколько информации можно извлечь из вышек мобильной связи.

– Мне волноваться или успокоиться?

– Если ты недавно присоединилась к классу преступников, то волноваться. В противном случае бояться тебе нечего.

На этом они расстались. Линли спустился в гостиную, чтобы просмотреть разложенные там газеты. «Таймс», «Гардиан», «Файнэншл таймс». На первых страницах фотография и похожие заголовки. Наконец произведен арест по делу исчезнувшей девочки Болуватифы Акин.

На своем мобильном телефоне Марк Финни до максимума увеличил первый из опубликованных в таблоиде кадров, снятых камерой видеонаблюдения в Стритэме. «Для целей идентификации она практически бесполезна», – подумал. Непонятно, зачем столичная полиция поделилась с прессой двумя снимками – разве что сдержать свору журналистов и выиграть день-другой. Не было никакой надежды, что кто-то узнает людей на снимках; единственный шанс состоял в том, что сумка у человека на одной из фотографий достаточно сильно отличается от других сумок, которыми пользуются курьеры, что маловероятно. Он разглядел что-то вроде полосы на боку сумки, у самого дна, – вероятно, она светилась в темноте. А может, они надеялись, что курьер, что-то доставлявший в квартиру Тео, объявится сам…

Финни увеличил вторую фотографию, но с тем же результатом. При увеличении изображение становилось размытым. Он смог различить только светлую рубашку и брюки, которые, возможно, были джинсами. Этот человек был выше и массивнее, чем обладатель сумки. Похоже, женщина, но, вполне возможно, и мужчина. Фотографии сопровождались стандартными призывами столичной полиции: копы хотели бы поговорить с людьми, изображенными на кадрах, снятых камерой видеонаблюдения на доме. Если кто-то их узнал… и так далее, и тому подобное.

– Марк? – Пит была с Лилибет. – Мы готовы.

Он сунул мобильник в карман и присоединился к жене. Она обтирала Лилибет влажной губкой – обычная утренняя процедура, поскольку ночью никакой катастрофы не случилось, – и теперь он должен помочь одеть дочь. Вообще-то это входило в обязанности Робинсона, но тот позвонил, что задерживается. Часть пути к ним он проезжал на лондонской надземке, а между двумя станциями его маршрута вышла из строя стрелка, что стало причиной задержки поездов. Он не знал об этом, когда выходил из дома. Тысяча извинений. «Никаких проблем», – ответил ему Марк. Он справится сам до приезда Робертсона.

Марка пугало обнаженное тело Лилибет. Он часто видел ее голой, но старался этого избегать. Его беспокоила вовсе не ее вялая плоть, а признаки ее созревания – все еще почти незаметные, но это ненадолго. В прошлый раз, помогая менять подгузник, он заметил несколько лобковых волос. И задумался о будущем, которое теперь невозможно представить, но которое, вне всякого сомнения, станет невыносимым.

Пит ждала его, приподняв Лилибет и прижав ее к себе. Она умудрилась натянуть на дочь ярко-розовую футболку с изображением белой кошечки. Рядом лежали аккуратно сложенная красная юбка и носки в красную и розовую полоску.

– Вы только посмотрите на эту красавицу, – сказал Марк, подходя к дочери, взял в ладони ее ступню и поцеловал пальцы. – Не пора ли сделать красавице педикюр? – спросил он и натянул на ногу девочки носок. Потом потянулся за вторым – и в этот момент от входной двери послышался громкий стук дверного молотка.

– Робертсон опять забыл ключ? – спросила Пит. – Наверное, пора оставлять один снаружи.

Марк пошел открывать дверь, но это был не Робертсон. Это был детектив столичной полиции, который приходил в Эмпресс-стейт-билдинг. И судя по тому, что знал Марк о работе групп, расследовавших убийства, утренний визит члена такой группы – не говоря уже о ее главе – ничего хорошего не предвещал.

Тани остался в квартире. Здесь было тихо как в склепе, чего не скажешь о температуре – через открытое окно внутрь не проникал даже легкий ветерок. Умолкли даже птицы, обитавшие на деревьях игровой площадки через дорогу. Он не мог их винить.

Ему нельзя было никуда уходить. Еще раньше он нашел четыре хозяйственные сумки, спрятанные в верхнем отделении шкафа, куда отец вешал свою одежду. Тани специально обыскал квартиру, и ему даже пришлось попросить у соседа стремянку. Увидев сумки, он достал их, а затем вывалил содержимое на кровать родителей. Если кровь может стынуть в жилах, то именно это с ним и произошло.

Все выглядело совершенно невинным. Не окажись он дома во время визита той женщины, все эти вещи – вместе выглядевшие довольно странно – не вызвали бы у него подозрений. Простыни, большая виниловая скатерть, два новых канцелярских ножа, вата, бутылка спирта, четыре упаковки марли. Но теперь он точно знал, для чего все это. Поэтому вопрос был не «что» и не «зачем», а «когда».

Среди разбросанных на кровати предметов Тани увидел лист желтой бумаги. На нем был напечатан список, который женщина вручила Абео. Но кроме списка там был номер телефона. В центре листа, прямо над телефонным номером, – имя, Чинара «Сара» Сани. «Естественно, она указала свое имя, – подумал