Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч
Сибирский все зафиксировал на камеру телефона и приступил к детальному изучению отчета о проделанной работе, где в том числе был описан провокационный метод психотерапии со всей его сексуальной подоплекой. Акцент в описании метода был сделан на проживание совместного сексуального опыта клиента и терапевта. Все как описывала Кораблева. Это был научный труд, готовящийся к публикации.
В готовящейся монографии Крапивина приводит интересные аргументы в пользу секс-провокации, в качестве анализа крепости семейных уз. Но именно провокации, само соитие терапевта и клиента, рассматривалось как недопустимое происшествие, после которого помощь паре должна быть завершена. И, видимо, Крапивина действительно заканчивала сеансы, если переходила грань. На последних страницах очерка возник и мотив. В заключении психолог размышляла о том, что, используя провокационный метод, встает на сторону счастья отдельного индивида, а не семьи. Терапевт уходит от бессознательной препозиции, от капкана: «надо сохранить семью». Развод тоже форма счастья и возможный результат терапии. «Уход илисмертьодного из супругов кардинально меняет форму поведения оставшегося партнера. Событие заставляет его меняться, ориентируясь прежде всего на свою картину мира. Делает его эгоистично счастливей. Так что порой необходимо успеть помочь развестись им, прежде чем смерть разлучит пару».
Серов забрал дело и выгнал Сибирского из кабинета. Мозг крутил новые файлы позабыв о свадьбе. Совсем. Доминанта расследования окончательно победила. Где искать Крапивину? При всём этом скрытый конфликт с Кузнецовой после секса задавал вектор мыслей для журналиста. Теперь ему хотелось самому найти Крапивину, сделать с ней интервью до ареста. «Виновата она или нет. Но рано или поздно ее найдут, но журналистов и на пушечный выстрел не подпустят. Пейзаж». Озарение и работа мозга соединила косвенные факты из разных закоулков мозга. Сибирский вбежал в кабинет и врезался в Серова. Украдкой глянул на стенку и стрельнул сигаретку у старлея.
На картине был крутой обрыв песчаного берега Оби, на котором одиноко увядала золотистая осенняя березка. За ней еле заметны силуэты маленьких фанерных домиков, где летом тусовались студенты. Для зимы они никак не были предназначены. Очень похожие пейзажи он видел на даче у Крапивиной. Ехать до турбазы почти час, почему бы и не проверить.
Такси свернуло с основной трассы и покатило по заснеженной дороге. Отыскать нужные домики было сложно. Сибирский позвонил в деканат психфака, где ему с радостью помогли. Все-таки психологи любезные и отзывчивые в общей массе. Таксист не стал подъезжать точно к воротам так как боялся застрять в снегу. Денис попросил его подождать полчаса, чтобы не вызывать машину заново. Водитель был рад, ему не хотелось обратно ехать пустым. Он сказал, что отправится на заправку и вернется.
Снег предательски проваливался под ногами. Казалось, мороз сковал верхний слой намертво, и первое движение радовало ногу. Вот-вот наст удержит все тело, но как только центр тяжести смещался, опорная нога проваливалась по колено, и снег забивался под джинсы. Щиколотка стала мерзнуть спустя десять шагов. Добравшись до тропинки, Денис пробрался к воротам и издалека заметил, что в основном здании топят. Труба покуривала, еле затягиваясь, и отправляла небольшую струю вверх. Денис сфоткал здание и отправил вместе с координатами Кузнецовой. Следом он, бахвальствуясь и провоцируя, подписал, что нашел Крапивину. Майорша двусмысленно послала журналиста в баню.
Пробираясь мимо туалета, он заметил свежие следы. Жизнь без удобств требовала особого мужества. Фасилитировать в минус 40 нужно было быстро, не отморозив зад. Главное, заранее взять теплый рулон туалетной бумаги. Денис зашел в большой деревянный дом и окрикнул Крапивину по имени-отчеству. Подождал безуспешно минутку. Она была здесь. Сибирский принялся выманивать ее пространным монологом. Не без вранья.
— Я здесь как частное лицо, у меня нет оружия и даже оператора я с собой не взял. Знаю, что вы не убийца, — не помогло. — Я здесь бывал в студенчестве. С Ириной Снегиревой, тогда еще Красновой, мы здесь впервые встретились. Энергия в этом месте какая-то сексуальная, столько всего происходит на всех этих Киреевских обрывах Оби. Я в вашем кабинете нашел картину с этого места. Полиции пока ничего не сказал. И если сейчас выйдете, то и не скажу, — Денис достал пальцами телефон. — Вот мое оружие, кладу на пол.
Он как в боевиках опустил смартфон на линолеум и пнул ногой. Мобильник заскользил в соседнюю комнату. Нога в валенке остановила телефон, едва не раздавив его.
— Чего вы здесь забыли, молодой человек, — Крапивна вышла в теплом свитере с большим воротом как у водолазки, в теплых ватных штанах и серых валенках. Казалось, она постарела: из 50-летней сексапильной дамы, превратилась в 50-летнюю старуху со шрамом и опухшими глазами. Денис шагнул вперёд и учуял запах красного вина.
— Снять интервью с главной подозреваемой — это моя работа.
— В прошлый раз вы обвиняли меня в убийствах и покушении на вас. Я могу и сейчас вас прибить, — она вынула из ватных штанов пистолет и кивнула им на табурет возле печки, — здесь теплее. Руки не замерзнут. А я сяду в кресло в полутьме, так будет таинственней.
Сибирский кивнул и сел на кресло. Он рассматривал пистолет и решил, что он настоящий. Крапивина пнула телефон обратно Денису и уселась в кресло. Журналист настроил телефон и включил запись.
— Вы же не убивали? — Денис задал вопрос, чтобы расположить собеседника, но в ответе он не был уверен.
— Нет. Я не убивала. Более того я не всех помню из тех, кто погиб. Последних двух жертв не могла убить. Я уехала сюда сразу как вы меня выпустили. Я вообще часто здесь прячусь от людей, от клиентов, от себя. Трудно принять свою похоть, трудно принять свои мозговые баги. Мой супервизор считает это нормальным и рабочим состоянием, но я не могу сама это принять. Я всегда считала, что клиента надо соблазнять. И в топку этику. Просто это самый быстрый способ войти с ним в контакт и создать доверие. Провокационный метод, но работал. Так я поступала со всеми любовниками — терапия после секса, было забавно, хоть и антинаучно, но я пыталась найти свой путь в психотерапии. Только когда поняла, что мое призвание семейная психотерапия, изменила все. Теперь соблазнение было той вещью, которой я проверяла насколько крепок союз. Те, кто соглашался со мной быть, они были просто не в
