Андрей Троицкий - Смерть по вызову
– Труба? – переспросил он. – Ну, обыкновенная, металлическая. Такая труба, которой не мешало бы этой стерве по башке шарахнуть. Со всего маху. Вот какая труба.
– Мы же хотели сегодня сходить на Крымский вал в дом художника, – Таня села на кровати.
– Значит, отменяется Дом художника, – Вербицкий, подтянув трусы, подошел к шкафу и начал копаться на полках. – В этот Дом одни придурки ходят, всякие бездельники, люмпены. Словом, вшивота одна. А мне некогда этой дурью заниматься, – хозяйка крепко завела Вербицкого, так крепко, что он больше не мог и не желал скрывать раздражения. – А ты спи. Сны смотреть интересней, чем по этому дому придурков шастать.
– Да что с тобой? – Таня с тревогой посмотрела на Вербицкого. – Почему ты такой злой?
– Потому что все такие добрые, – огрызнулся он, просовывая ноги в брючины. – Кому-то надо быть злым, раз все добрые.
Вербицкий, наскоро умывшись, выскочил на кухню и влил в горло чашку чуть теплого кофе.
– Ты свой чемоданчик не взял с лекарствами, – вслед за ним в прихожую вышла жена, стала наблюдать, как Вербицкий собирается. – Принести?
– Не надо чемоданчика, – Вербицкий зашнуровал ботинки. – Сегодня я буду лечить словом. Добрым словом, психотерапией заниматься. А лекарства этой женщине все равно не помогут, пустой номер эти лекарства.
– Что она при смерти, умирает что ли? – не могла сообразить жена.
– От неё дождешься, умрет такая, – Вербицкий надел куртку.
– Валера, какая муха тебя с утра укусила?
– Иди спать, нечего тут слоняться. Хоть бы дело себе какое нашла, а не болталась целыми днями по квартире.
Вербицкий чуть не назвал жену грубым словом, но сдержался, вышел на площадку и запер за собой дверь. Показалось, Таня заплакала. И черт с ней, может, со слезами немного дури выйдет.
Сев в свои потрепанные, давно не мытые «Жигули», Вербицкий, чтобы отвлечься, включил радио, но по всем программам передавали такую чушь, что на душе сделалось совсем тошно. Он выключил радио, попытался сосредоточиться на собственных проблемах. Терпеть капризы сволочной хозяйки дальше нельзя: сегодня она приведет водопроводчика, завтра милиционера. Она слишком любопытна, сует свой нос во все щели, у неё хватает наглости спрашивать, что хранил жилец в трех чемоданах и нескольких сумках. «Может, хорошие вещи есть, на продажу?» – как-то спросила она. «Я не барыга с рынка и вещами не торгую, – резко ответил Вербицкий. – Да и вещи эти не мои». Но любопытство хозяйки только разгорелось.
Не исключено, Галина Родионовна откроет квартиру своим ключом, как сегодня, попытается влезть в чемоданы. Но это очень хорошие, добротные чемоданы и сумки, с надежными замками, в одиночку баба их не откроет. Так пригласит какого-нибудь пьянчужку слесаря и тот ей в два счета… Вербицкий представил, как Галина Родионовна примеряет у зеркала роскошные норковые шубы из большого чемодана, сортирует на кухонном столе золотые кольца, броши, браслеты, высчитывает их стоимость и решает, как бы ловчее обуть квартиранта. Инсценировать кражу? Но такая инсценировка представляется более чем сомнительной. Квартиру за стальной дверью с сейфовыми замками обчистить затруднительно. Тут уж не до инсценировок, с такой-то дверью. Но, возможно, эта стерва осуществит какую-нибудь хитроумную комбинацию, каверзу которая нормальному человеку и в голову не придет.
Раздраженному и взвинченному Вербицкому казалось, что хозяйка на все способна, на любую подлость и предательство. Большую часть ценностей и деньги Вербицкий хранил в ячейках, арендованных в двух разных банках. Но шубы и палантины в ячейки не засунешь и в камеру хранения не сдашь. Поэтому сегодня же следует заняться поисками новой надежной квартиры, а уже завтра съехать от этой Галины, будь она трижды неладна. Иначе жди беды.
* * *Припарковав «Жигули» между каким-то фургоном и ржавым гаражом, он вылез из машины, вошел в подъезд и пешком поднялся на третий этаж. Дверь квартиры оказалась приоткрытой, Вербицкий прошел внутрь, осмотрелся по сторонам, услышал доносившееся из ванной комнаты металлическое позвякивание слесарного инструмента.
– Пришли уже? – из комнаты вышла Галина Родионовна, одетая в пальто, с лицом озабоченным и недовольным. – А я сижу, как на иголках. Мать болеет, сама еле на ногах держусь, такая слабость.
Вербицкий снял куртку и ботинки, внимательно осмотрел пол в коридоре. – А ведь все сухо, – наконец, сказал он. – Видно, воды и вылилось две капли. – Господь с тобой, я уж собирала воду, уж собирала её, – хозяйка замахала руками. – На карачках целый час ползала, пока все собрала.
– Хорошо, хорошо.
Вербицкий кивнул, прерывая дальнейшие объяснения. Он прошел в комнату, распахнул створки шкафа, бегло, на взгляд, проверил, целы ли чемоданы, так ли стоят, как он их оставил в прошлый свой приезд. Кажется, все на месте. Раскрывать чемоданы и сумки, перебирать вещи, когда хозяйка дышит в спину, разумеется, нельзя. Говорить о том, что он решил съехать с квартиры, Вербицкий пока не стал, всему свое время, а Галине вперед уплачено.
– Хозяйка, в кухне надо кран-буксу менять, – в дверях комнаты появился Егоров, небритый, в заляпанной маслом куртке армейского образца. – А в ванне прокладочки поменять надо и сифон посмотреть. Засор у вас. Делать или как? – Егоров икнул.
– Делайте, все делайте, – закивала Галина Родионовна. – Раз уж пришли, делайте все, чтобы соседей больше не заливало.
– Так прокладки мои личные и кран-букса моя, – слесарь повертел в руках гаечный ключ. – Делать?
– Говорю же вам, делайте все, – хозяйка едва не притопнула каблуком. – Чините. А вот мужчина, – она показала пальцем на Вербицкого, – он с вами рассчитается.
– Добро, – кивнул слесарь и удалился.
– Что там прокладка, всю систему надо менять, – невесело сострил Вербицкий.
– Кукую систему? – навострила уши хозяйка Поведение водопроводчика.
– Это шутка.
– Оставайтесь здесь и за всем проследите, – скомандовала Галина Родионовна. – И с нижними соседями придется вам объясняться, если они придут, – она повернулась, чтобы уйти.
– Подождите, – остановил хозяйку Вербицкий. – Кажется, я вам плачу хорошие деньги, на них можно две такие квартиры снять. Поэтому я не обязан сидеть в свой выходной с водопроводчиком и объясняться с какими-то нижними жильцами. У меня другие планы.
– Если ты снял квартиру, то именно ты за неё отвечаешь, а не Пушкин, – на этот раз Галина топнула каблуком об пол. – Я и так тут грязную воду языком вылизывала. А он не обязан. Совсем некоторые совесть потеряли, – она зыркнула на Вербицкого горящими злостью глазами, повернулась и быстро вышла из квартиры, хлопнув металлической дверью.
– Вот же стерва, сука поганая, – Вербицкий пнул ногой шкаф. Выглянув в окно на темно-серый осевший снег, унылый пейзаж московского двора, он прошел коридор, остановился в дверях ванной комнаты и стал разглядывать свежие царапины на муфте водопроводной трубы. Слесарь, отклячив зад, копался под раковиной.
– Долго еще? – спросил Вербицкий.
– Это как получится, – запыхтел под раковиной мужик.
– Значит, с меня причитается?
– С тебя много чего причитается, – вежливый слесарь высунул голову из-под раковины и посмотрел на Вербицкого странным изучающим взглядом. – Ноги совсем затекли, – пожаловался он, сокрушенно покачал головой и поднялся на ноги. – Старею видно. Раньше мог на корточках целый день просидеть. Были времена.
Егоров мечтательно посмотрел в потолок и, сделав полшага к Вербицкому, застывшему на пороге ванной, с силой ударил его кулаком в лицо. Поведение слесаря оказалось настолько диким, непредсказуемым, а удар настолько резким, что Вербицкий не успел защититься. Он успел лишь слегка отклонить голову в сторону. Кулак попал в верхнюю челюсть, Вербицкий шагнул назад, едва не оступился на порожке ванной. Егоров коротко развернулся и съездил Вербицкому в ухо.
– Ты чего, чего ты? – ошалело пробормотал Вербицкий.
Он, продолжая отступать в глубину коридора, увидел короткий замах правой руки сумасшедшего водопроводчика. Последний, удар, мощный, сокрушительный, пришелся в нижнюю челюсть, он просто срубил Вербицкого с ног, отбросил назад. Свет в глазах померк. Падая, Вербицкий зацепил затылком стену. Стало больно дышать, казалось, грудная клетка не поднимается, будто на неё свалили груду кирпичей. Открыв глаза, Вербицкий увидел перед собой потолок коридора. Гнусно плотоядно улыбающийся водопроводчик сидел у него на груди – Ты жив? – спросил водопроводчик.
– Жив, – ответил Вербицкий и в ту же секунду получил тычок открытой ладонью по передним зубам.
Вербицкий застонал. Напрягая спину и бедра, он постарался сбросить с себя нападавшего, но тат заломил Вербицкому кисть руки, до черноты в глазах, до хруста в суставах. Вербицкий чувствовал, как полость рта быстро заполняется густой сладкой кровью и острыми осколками зубов.
