Александр Карпенко - Грань креста (дилогия)

Александр Карпенко

Грань креста

(дилогия)

Александр Карпенко

Грань креста

От автора

Я писал эту историю анальгином, аминазином и магнезией на оборотной стороне вызывных карт и нарядов на перевозку, немилосердно пачкая кровью и чернилами полы казённых халатов.

Она рождалась не в тиши писательского кабинета — в стылой кабине машины и закопчённой курилке базы, на трудовых вызовах и пред грозными очами старшего врача, от которого я регулярно получал многочисленные нахлобучки.

Все персонажи, которые вам в ней встретятся, — вымышленные, включая меня самого, но вымышленных событий здесь почти нет. Большая часть рассказанного когда-либо произошла со мной, некоторое — с моими коллегами, а то, что не происходило, — произойдёт обязательно, ибо «Скорая помощь» — место, где может случиться всё, что угодно.

Пользуюсь случаем выразить свою благодарность тем, кто помогал принимать роды этой книги:

моей первой настоящей читательнице, убедившей меня в том, что эти каракули могут быть кому-то интересны;

другу, чья техническая помощь была неоценимой, а терпение безграничным;

моей жене, не верившей в целесообразность моих писаний, но безропотно всё сносившей.

Низкий поклон и вечная признательность Инне Андреевне Шароновой — человеку, за чью руку я держался, придя в психиатрию.

Удачи всем, кто сейчас получает вызов!

НИКОГДА НЕ ВИДЕННОЕ (jamais vu) — психическое расстройство, заключающееся в том, что знакомые предметы, лица, обстановка воспринимаются как впервые увиденные.

НИКОГДА НЕ ПЕРЕЖИТОЕ (jamais vecu) — психическое расстройство, заключающееся в том, что привычное явление (ситуация) осознаётся как впервые возникающее.

Глава первая

Городской станции «Скорой помощи» принадлежат мой халат, моё тело (во всяком случае, одни сутки из каждых трёх) и, в значительной степени, моя душа. Принадлежит ей также автомобиль, на котором я транспортирую себя — от одного больного к другому. На автомобиле, как и положено, нарисованы красные кресты. Но надписи «Скорая помощь» на нём нет. Вместо этого на его грязных бортах запечатлено: «Санитарный транспорт». Я — бригада психиатрической перевозки. Причём именно я, так как кроме меня в неё входит только водитель, а он, хоть и получает заработную плату преизрядно больше моей, во всех медицинских бедах помощник никакой. Если только беспокойного клиента связать или носилки помочь донести, и то с жалобами. Итак, «Скорая помощь».

Начало нынешних суток извечной толкотнёй и суетой не предвещало ничего необычного. Досыта набегавшись по всяким бестолковым поводам из машины в подъезд и обратно и совсем было собравшись попросить дать мне время пообедать, я получил наряд на перевозку аж шести клиентов в областную психиатрическую больницу. Должен вам заметить, это ни много ни мало сто четырнадцать вёрст в один конец. В обед уехал — к полуночи как раз на базу воротишься.

С одной стороны, перевозка больных не подарок — за пару часов перегона и столько же неизбежного ожидания в приёмном покое шестеро психов из кого хочешь душу вынут. А с другой стороны, это прекрасная возможность дрыхнуть всю оставшуюся дорогу. Убедившись в том, что мой пилот уже успел чего-то похлебать, я постановил не тянуть с выездом. Пожевать можно и по пути, а время на обед возьму по приезде на базу, что подарит мне возможность поспать ещё часок. Кто знает, что за ночь Бог пошлёт?!

Посему, подхватив пакет с харчами, я побрёл через просторный гараж к своему автомобилю — побитому зелёному вездеходу, торчащему между красно-белыми линейными машинами, как ворон на пруду среди лебедей.

Не буду живописать путь туда — он ничем не отличался от сотен таких же рейсов. Кто бормотал несуразицу, кто орал, связанный, кто просто молчал, погружённый в свои депрессивные мысли. Важна дорога обратно. До сих пор задаю себе вопрос: почувствовал ли я тогда хоть что-нибудь необычное, кольнуло ли где, замутило ли, привиделось ли что — и не могу вспомнить ровным счётом ничего. Я банально спал, положив голову на тёплую крышку капота, с которого сбросил валявшиеся там нужные и ненужные бумаги, путевой лист и сумку с так и не съеденным обедом. Спал с того момента, как мы выехали за ворота скорбного заведения, где остались на временное жительство наши пассажиры, и до приезда…

Один только раз я поднял голову, услышав какое-то замечание водителя.

— Что, Игорёк? — сонно спросил я.

— Туманище, гляди, какой!

Действительно, шоссе перегораживала колыхающаяся стена плотного белого тумана. Через минуту мы въехали в него, словно в густой кисель. Видимость тут же упала до нуля. Фары не только не помогали, но, напротив, казалось, заставляли это месиво становиться ещё плотнее. Быстренько сообразив, что от такого явления природы мне никакого убытка нет, а лишь возможность поспать подольше, я уронил голову обратно, надвинул воротник шинели на ухо и объявил:

— Приедем — толкни.

Засим отключился надолго.

В тумане мы заблудились или всё равно волею судьбы попали бы туда, куда попали? Кто знает…

Проснулся я оттого, что автомобиль стоит на месте. Открыл осторожненько один глаз. Светло и тихо… Гараж! Злодей Игорёк доехал до базы и, не разбудив, бросил меня в машине. Ну, я его! Будем надеяться, что никто ещё из гаража не выезжал и не застал меня в столь позорном виде — не мог я находиться здесь слишком уж долго.

Собрав рассыпавшиеся листочки нарядов на перевозку, я потрусил к переходу в помещение станции, на ходу проверяя правильность заполнения бумажек. Краем глаза отметил копошащуюся на водительском сиденье какую-то мелкую букашку, но возвращаться, чтобы прихлопнуть её или смахнуть на пол, поленился.

Пробежав коротенький коридорчик, отделяющий гараж от собственно станции, поднялся на три ступеньки, повернул налево и оказался у застеклённой двери в диспетчерскую. Я не стал совать документы в круглую дырку, прорезанную в стекле для того, чтобы мы, грешные, меньше шлялись по залу приёма вызовов, отвлекая диспетчеров от сплетен, чая с пирожками и обсуждения последней серии какой-нибудь очередной любовной телеэпопеи. Вместо этого, прикинув, что в гараже свободных мест вроде бы мало (а стало быть, большинство народа на базе) и есть в запасе неизрасходованное обеденное время, я рассудил, что обладаю немалыми шансами провести в сладком безделье дополнительно часок-другой. Оплата почасовая: сплю я или вкалываю — деньги одни и те же. Но для того чтобы не вылететь на вызов через пять минут после приезда, нужно поклониться диспетчерам лично. И я, решительно толкнув дверь диспетчерской, ступил внутрь.

За время моего отсутствия кое-что изменилось. На большом столе, занимающем центр комнаты, потеснив телефоны приёма вызовов, громоздились два сложных аппарата, с виду напоминающих профессиональные радиостанции. Мудрёная техника переливалась разноцветными огоньками и что-то глухо бормотала. Желая полюбопытствовать, зачем попала сюда эта штуковина, я поздоровался и начал:

— А это что ещё за…

Поднял глаза и осёкся. Ни единого знакомого лица. Всех, кто сидел за столом, я видел первый раз в жизни. Более того, из шести присутствовавших человеческий облик имели лишь пятеро. Рукоятки аппарата, вызвавшего моё любопытство, крутило существо, напоминающее волка, с такими же острыми клыками и когтями, но имевшее вместо серой шерсть золотисто-коричневого цвета и облачённое в туго накрахмаленный белый халат с торчащей из нагрудного кармана авторучкой!

— Здравствуй, Шура, — молвила сидевшая с краю полная седая женщина, — что это ты так поздно?

— Туман сильный… — ответил я машинально и ухватился за край стола, чтобы не упасть от внезапно возникшего головокружения.

— Ладно, иди отдыхай, — доброжелательно сказала незнакомая дама, вынимая из моих судорожно сжатых пальцев бумаги и пододвигая к себе какой-то толстый журнал.

Я бессильно привалился к стене и затряс головой, отгоняя наваждение.

Что случилось с родной «Скорой помощью»? Или со мной? Куда я попал? Может быть, не туда заехал? Но почему же тогда меня здесь знают? Ждут моего приезда? А, я, наверное, ещё сплю в машине! И я сильно ущипнул себя за руку. Не жалея ущипнул. С вывертом. Ничего не изменилось. Я теряю рассудок? Всплыла мысль — горькая, но всё объясняющая: «Не зря говорят, что шизофрения тоже заразна… Вот и мой черёд пришёл…»

Очевидно, вид у меня был совсем плохой, так как разговаривавшая со мной женщина забеспокоилась:

— Эй, Шура, что с тобой? Лизка, не сиди ты пнём, дай воды — видишь, худо парню!