Георгий Миронов - Игуана
Он наколол короткий толстым ножом сахару, пригласил:
- А теперь, сын мой, давай со мной чай пить.
Я и раньше знал иеромонаха за состоятельного человека. А в ту минуту, как он позвал чай пить да встал с ложа, под подушкой то и блеснуло что-то. Золото, никак, - понял я. И вот в ту минуту, грешен, решил ограбить иеромонаха.
- Как ты убил, покажи.
- Я схватил его за подрясник, вот так, у горла, и он ударил меня наотмашь. Я пошатнулся, он схватил меня в охапку, но я успел схватить со столика перочинный нож и два раза ударил иеромонаха, вот так...
- Отец Илларион сопротивлялся?
Да..., он схватил меня за волосы, кусал мои руки. Хватал за ножи. Как-то вышло, что уж у него в руке был нож, и я пытался ухватить его, чтоб он меня не поранил. Нож в борьбе погнулся. Улучив момент, я схватил отца Иллариона за горло и большим ножом сильно пырнул его в горло. Он захрипел и вскорости испустил дух.
Убедившись, что он точно помер, я пошел обратно к койке, достал из под подушки вещицу, что заприметил. И точно - была она из золота, с драгоценными каменьями, дивной работы, аж дух захватывало. А еще, уж потом, я нашел деньги, спрятанные в конверт, процентные билеты, часы, монеты золотые. Надел на себя пальто монаха, которое нынче вон, на брате. Брюки также взял и ситцевую рубаху. А свое белье-рубаху и штаны, - сжег в печи, топившейся в келье. Я когда-то её, когда в монастыре работал, и растапливал. Знакомое дело. А как все завершил, так прямиком на станцию и поездом в одиннадцать уехал в Окуловку. Пальто дома отдал брату. Когда он нашел в карманах золото, кредитные билеты, вещи монаха, забоялся. Я ему все и рассказал. Он ещё пуще забоялся. А тут уж и вы приехали, начали нас искать, так он и ещё больше забоялся. Да только не виноватый он. Я один и убил. И сообщников никаких не имел.
- А что, правда хороша панагия, что ты у иеромонаха взял? Где она?
Панагии среди изъятых у задержанных вещиц не было.
Стали искать Климентьева. Вроде, только что здесь был.
Однако ж ни Климентьева, ни панагии так и не нашли.
Как ни искали.
На всю Россию розыск был учинен. А - не нашли. Сгинули обое - и панагия и сыскной агент Климентьев. Как будто их и не было...
"Максимовское дело". Следствие ведет прокуратура
Воровать на максимовском обогатительном комбинате начали с первого дня его работы.
Воровали все, или почти все. Ворованное мелкими и крупными частями, правдами и неправдами выносили за территорию комбината. А те, кто был готов перекупить максимовское золото, уже ждал их снаружи.
"Стрелки" проводились в городском кафе "Аэлита". Там на фоне огромной во всю стену фотографии березовой рощи и заключались договора о купле-продаже к обоюдному интересу.
Нельзя сказать, что райпрокуратура не реагировала на сигналы.
Но завод-предприятие режимное. Пока следователь райпрокуратуры закажет пропуск, пока пройдет на территорию, - глядь, а все возможные концы спрятаны глубоко и надежно.
Райпрокурор запросил облпрокуратуру, попросил помощи. А облпрокуратуре была придана в их бригаду следователь - криминалист межрапрокуратуры из Москвы знакомая читателю Верочка Пелевина.
Любили Верочку в прокуратуре прежде всего, конечно же, за хватку, криминалистический талант, юридические познания, но не в последнюю очередь и за красоту, так сказать, физическую: была она хороша собой, глазаста, розовощека, стройна, с косой толстой, и вообще являла собой облик типичной русской красавицы. Вот читатель уж и готов предложить свое "клише" "кустодиевский тип", по имени выдающегося мастера нашего искусства Бориса Кустодиева, прославившегося среди других достоинств и умением писать красивых, типично русских женщин. Ан нет. У Кустодиева девушки и женщины покрупнее будут, или скажем прямо - потолще. Может в неулавливаемо далеком будущем и предстояло Верочке стать дебелой матроной. Но к осени 1998г. была она чудо как хорошо, не только лицом, но и фигуркой - с округлыми коленями, длинными стройными ногами, крутыми бедрами, высокой грудью. Все как у Кустодиева, а все ж потоньше...
Опросила Верочка разных людей, как работавших на заводе, так и их родственников. Но не напрягала их допросами, все как бы шутя, в русле доброй беседы.
Вышла у неё такая картина.
Воровать - воровали. Весь вопрос, - как выносили. Каждый рабочий по цехам передвигался беспрепятственно. Доступ к золоту ничем и никем не ограничивался. Откусывай, отколупывай, ешь его, хоть на хлеб намазывай. А вот, дескать, вынести с территории - ни-ни. Контроль был строгим по всему периметру завода. Только вышел из производственного сектора - готовься к досмотру. Вплоть до полного раздевания.
- Золото есть? - спрашивают, например, для порядка на вахте.
- Как нет? Есть конечно.
- Раздевайся.
А золота-то и нет. Пошутил рабочий. А уж смеху вокруг этого раздевания!
Но так шутили редко. Чего вахту озлоблять? Чаще так:
- Есть что недозволенное?
- Никак нет.
- Проходи.
А то и так:
- Золотишка случаем не прихватил?
- Больно надо.
- А ну, покажь?
Первый, поверхностный обыск ничего не давал.
Тогда - с полным раздеванием. И обратно - ничего! Тупик!
А как же золотишко уходило с завода? А так вот и уходило.
Если, скажем, вахту в долю взять, то как? То - то и оно.
А если милицию? А и они что, не люди? Кому личный автомобиль помешал жить и трудиться. Милиционеры в городке все ездили на работу на своих машинах. А на вопросы Верочки отвечали:
- Машину тесть купил. Он в деревне на всем готовом, денег куры уж и не клюют даже. А что золото? Воруют? Ну, воруют. Кто? А кто его знает. Как? А это вам, следователям прокуратуры, должно быть известно.
Поговорили, называется.
Ну теперь вопрос, какое золото крали? На этот вопрос Верочка, опросив человек пятьдесят, ответ нашла. Песок, привозимый с приисков, даже не пытались; рудное золото, то, что в породе, ещё обогащать надо вручную. Хлопот. А наш человек любит, что была халява, но чтоб ещё и без особого труда. Так что брали исключительно уже готовые бруски переплавленного и очищенного золота. Спрятать такой брусочек в цехе - пара пустяков. Хоть в штанах, если штаны специально к этому приготовить, хоть бы и в рукавицу брезентовую.
Когда Верочка настояла, чтобы был проведен совместный рейд прокуратуры и ГУВД, то задержали даже мужика с бруском в 5 кг. Это какие же штаны надо иметь... И вообще. Ну, того, которого задержали, того и посадили. А других - нет. Он один так и пошел по делу. Потому что потом таких удачных рейдов уж не было. Как говорили древние, "Кто владеет информацией, владеет всем".
Умаялась Верочка. На вахте более ни одного недоумка, который знал, что сегодня рейд, и пошел через вахту с золотом, - не задерживали.
Пробовала Верочка шмон делать на заводской территории. Тоже все по закону, с санкцией, вместе с милицией. Нашла в один проход 12 схронов - это без разведки, на вскидку, по наивняку, - в кирпичной кладке, - там кирпичик вынут, золотой брусочек вставлен, и снова кирпичиком закрыт схорон.
Да и в других местах. Просто "Эльдорадо" какое-то, а не завод. Где ни копнешь, куда прутик ни сунешь - везде золотишко припрятано.
Нашла она и множество отверстий в заводской стене. Ясно, что через них золотишко уплывало. Ставили милицейские засады у таких выходов. Пользы чуть: даже если пару раз и застукали в "дуплах" "заначки", то с противоположной стороны - тишина. Никто за золотишком не приходит и день, и два, и неделю. То есть такое впечатление было у Верочки, что разведка тут работает, что твой Канарис.
Ну, а как пропал эталонный слиток золота, - то есть напрочь, без следа, тут уж местное начальство на дыбы, - всех пересажаем! А как пересажаешь, если даже подозреваемых нет? Или скажем, если все работники завода - в подозреваемых ходят?
Единственно, что сделали, это заменили хилых коррумпированных вохровцев на бравых прапорщиков неизвестной ведомственной принадлежности. Вели они себя строго, с достоинством. И брали с золотом всех, кто его пытался внагрудь пронести через проходную, или, скажем, перебросить через заводскую стену. Верочке даже далось возбудить 6 дел по хищениям и даже довести их до суда. Никакой банды, естественно, - никакой организованной преступной группы, сговора, коррупции и т. д. Просто - 6 "несунов". Как на птицефабрике, где с десятком яиц птичниц задержали. Так и тут. Прапоры стоят на смерть. И находят золото даже там, где его обычно не носят, даже в годы реформ и кризисов. У тех, - кто с ними не делится. Тогда делится с прапорами стали все "несуны". И с тех пор, как народ поумнел, новых дел у Верочки не прибавилось.
Дело до того дошло, что прапоры стали сами искать золотоношь, что - бы расширить круг своих подельников. И то их понять можно, они ж не весь ворованный груз изымают, а только часть. Простая такая арифметика, тут и Юрием Горным не надо быть, чтоб подсчитать куб, корень, и что на ум пошло. Чем больше "агентов-сотрудников", тем большее мелких частей от разных больших целых.
