Джеймс Чейз - Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь.
— Итак, начальство отбыло, давай посмотрим, что у нас имеется, — сказал Террел и уселся в кресло. Потянулся за листком бумаги, на котором сделал выборочные записи из донесений подчиненных. — Кое-какая картина уже складывается. Не совсем отчетливая, но все же кое-что есть. Мотив до сих пор не проявился. Все три жертвы были первоклассными игроками в бридж и входили в элитный клуб «Пятьдесят». — Он оторвал голову от записей. — Что нам известно об этом клубе, Джо?
Бейглер знал Парадиз-Сити куда лучше Террела, и последний охотно прибегал к помощи помощника, когда было необходимо. Какой бы каверзный вопрос о городе и горожанах Террел ни задавал, у Бейглера всегда был готов исчерпывающий ответ.
— Клуб «Пятьдесят»? Закрытое заведение высшего пошиба. Прием в члены строго индивидуально. Вступительный взнос — около пятнадцати тысяч долларов, ежегодный членский в два раза больше. Если тебя приняли, считай, что вошел в список самых богатых горожан, но для этого ты должен играть в бридж на профессиональном уровне.
— Значит, Маккин, Ридл и миссис Бройлер являлись членами одного клуба… Может быть, тут кое-что есть, может быть, ничего. Надо переговорить еще с кем-нибудь из членов клуба. Вполне возможно, именно там скрыт мотив. Еще одна любопытная деталь: убийца знал образ жизни своих жертв. Знал, что миссис Бройлер выходит из гостиницы в девять сорок пять. Что Маккин всегда покидал дом в три минуты десятого, что в пятницу вечером Лиза Мендоса окажется в бунгало. Возникает простая мысль, что гипотетический убийца — местный уроженец.
Бейглер кивнул:
— Надо искать человека, который мог бы помочь нам все это связать. Может быть, кто-то из клубного персонала. И еще надо поговорить с друзьями Ридла. Возможно, он с кем-то разговаривал, прежде чем сиганул с утеса. Я пошлю своих ребят.
Террел потянулся за трубкой:
— Как думаешь, Джо, это цветной?
— Мы с тобой можем только гадать, а вот Андерс думает именно так.
Зазвонил телефон. Террел снял трубку. Выслушав сообщение, он сказал:
— Ладно, спасибо. Да, положите отчет мне на стол, — и повесил трубку. — Это Мелвилл. Эксперты проверили винтовку, которую нашли на крыше. Маккина и миссис Бройлер убили из нее, но отпечатков на ней, конечно, не обнаружено. Дэванс опознал свой товар. Но что это нам дает? Ничего.
— По крайней мере теперь у этого ублюдка нет винтовки, — философски подытожил Бейглер.
— Что гаденышу помешает спереть другую? — возразил Террел и принялся раскуривать трубку.
Лепски многое ненавидел в жизни, но допрашивать очевидцев и писать отчеты было для него сущим наказанием. Если человек, считал он, по доброй воле предлагал подвергнуть себя допросу место такому в лечебнице для душевнобольных. Но куда деваться — работа в полиции без добровольных информаторов немыслима. Когда был в состоянии, Том от этих мучений увиливал, если же выхода не было, как сейчас, приходилось терпеть и сдерживаться, хотя ему это стоило немалых усилий. С тоской он взирал на растущую вереницу людей, жаждущих выложить свои сведения.
За соседним столом трудился Макс Якоби. Он только что отделался от словоохотливого старичка, который видел, в каких мучениях умирала миссис Данк Бройлер. Старичок предложил занимательную версию — всему виной искусственные фрукты на ее шляпке. Именно они, убеждал он Якоби, вызвали гнев убийцы и заставили его спустить курок. В конце концов детективу удалось избавиться от него, а Тому — от пожилой дамы, которая пыталась втолковать ему на полном серьезе, что убийцу наверняка видела милая собачка миссис Бройлер — неужели полиция никак не сможет этим воспользоваться?
Лепски и Якоби переглянулись.
— Как тебе эта бодяга? — спросил Якоби, устало улыбнувшись.
Прекрасно сознавая, что он старший по званию, Лепски одарил его хмурым взглядом.
— Такая уж наша работа, — изрек он покровительственно. — Если хочешь найти факты, копай как можно глубже.
На стул перед Якоби тяжело плюхнулся старик в потрепанной одежде с одутловатым лицом. Подавив стон, детектив второго класса потянулся за очередным листком бумаги.
— Слушаю вас, сэр? Имя и адрес?
Господи, подумал Лепски, каких только типов не рождает благословенная Флорида! Три часа выслушивания чепухи, и никакого толка! Откуда берутся подобные остолопы? Нет, чтобы сидеть дома, скучно жить им, видите ли.
Он подколол последний протокол, потянулся за сигаретой и вдруг оказался в удушливом парфюмерном облаке. Подняв глаза, он увидел девушку, которая уже заняла стул напротив него и теперь смотрела на детектива широко раскрытыми глазами.
— Бедненький, ох и тяжело вам приходится, — сочувственно протянула она.
Лепски ощутил предательскую дрожь в коленках. Такую красотку не часто встретишь даже на платном пляже. Она могла привести в возбуждение целую пехотную бригаду и действовала на мужчин неотразимо, как удар, — роскошная блондинка с фиолетовыми глазищами и ресницами такой длины, которым позавидовала бы королева Шантэклера. Ее внешность заставила Лепски задраить пиджак на все пуговицы. Он был убежден, что и Якоби, и толстяк в шортах, и четверо детективов из Майами, и трое полицейских, регулирующих движение очереди — все пялились на сидевшую перед ним симпатяшку.
Лепски свирепо оглядел помещение, и криминалисты неохотно вернулись к своим обязанностям.
— Слушаю вас, — рявкнул он грубо, но на девушку его тон не произвел никакого впечатления. Она кокетливо поправила в корсаже одну из своих внушительных грудей, потом прошлась трепетными пальцами по шелковистым волосам и повторила:
— Тяжко вам приходится.
Лепски замычал.
Одутловатый старикан с лицом, похожим на головку сыра чеддер, перегнулся через стол и чесночными парами дыхнул ему в лицо.
— Извините, сэр, но эта молоденькая леди права, — поддакнул он, улыбаясь беззубым ртом. — Сразу видно, как тяжко вам приходится. Должно быть, перетрудились малость.
Лепски скомкал лист бумаги.
— Может, займешься своим свидетелем? — рявкнул он на Якоби. В его голосе было столько злобы, что одутловатый сразу увял.
— Вы хотите что-то сказать? — повернулся Лепски к девушке.
Девушка смотрела на него глазищами, полными восхищения.
— Ого! Я про местную полицию много чего слышала, но вы — просто блеск. Закачаешься, до чего крутой фараон.
Лепски поправил галстук.
— Слушайте, мисс, у нас тут полно работы, — сказал он мягко. Искреннее восхищение девицы сделало свое дело. — Что вы хотите сообщить?
— Девочки сказали, что мне необходимо с вами поговорить.
Лепски вздохнул и потянулся за чистым листом бумаги.
— Ваше имя и адрес, пожалуйста.
— Я Менди Люкас. Работаю и живу в клубе.
— В каком клубе?
— Ну, в том самом… клубе «Пелота».
— Вы там живете?
Она наморщила свой хорошенький носик.
— Снимаю там комнату. Но если честно, жизнью это не назовешь. Вообще-то девочки сказали, что… Ну и запахи многоэтажные у вас стоят! А сколько народу? Зато вас встретила! Ого-го, что за мужчина! Когда я девочкам про вас расскажу, они повыпадают из трусиков!
Глаза у Лепски округлились. Он глянул на соседа, тот слушал их разговор с округлившимися глазами, а одутловатый старикан знай себе подхихикивал.
Вспомнив, что он теперь детектив первого класса, Лепски подался вперед и скорчил довольно суровую гримасу.
— Мисс Люкас, о чем вы хотели рассказать?
Пристроив поудобнее следующую грудь, девушка сказала:
— Зовите меня запросто Менди. Близкие друзья никогда не называют меня мисс Люкас.
— Хорошо, Менди… — Лепски закинул ногу на ногу и нарисовал на листе бумаги профиль со вздернутым носиком и вздернутой грудью. — Я жду. Пожалуйста, говорите, что вас к нам привело?
— Вы хотите знать? Я сказала девочкам, что пойду в полицию, но только зря отниму время… Честно, так и сказала. — Красотка похлопала длинными ресницами. — Я же знаю, как вы здесь надрываетесь, бедняжки. Но девочки меня просто вытолкали!
«Вот значит как, — подумал Лепски. — До чего же хороша, но и глупа эта телка. Но все-таки лучше смотреть на нее, чем вдыхать чесночные пары, как Макс. Это моя работа. И мне надо нести свой крест, черт побери!»
— Ого! Ну и жарища! — Она встала, вильнула бедрами, чуть оттянула мини-юбку, давая пухлым частям тела подышать и снова на них уселась. — Мистер детектив, вы женаты?
— Женат, — сказал Лепски, наливаясь потом.
— Тогда вы меня поймете. Эти одноразовые трусики — просто кошмар какой-то, хоть снимай и выбрасывай!
У Лепски глаза едва не выскочили из орбит.
— А ваша жена когда-нибудь жалуется на синтетику? — спросила девушка.
— Менди! — прохрипел Лепски. — Прошу вас не отвлекаться скажите, зачем вы сюда пришли?
