Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор
– Прошу прощения, мадам, – произнес Огастес из дверей комнаты джипа. – Пожалуйста, не ругайте ее, это я виноват, она передавала чашку мне, и я…
– Заткнись! – рявкнул Уичкот.
Миссис Фиар снова повернулась к Филипу и заговорила медовым тихим голосом, который приберегала для него:
– Я вынуждена вас оставить, дорогой. Мне надо пообедать, и вы тоже скоро проголодаетесь.
– Позвольте проводить вас, мадам.
– По крайней мере, до ворот. – Она улыбнулась ему. – Но не забывайте запирать двери. Дверь кабинета и наружную дверь. Ваше будущее – здесь.
Сопровождаемые Доркас, миссис Фиар и Уичкот спустились вниз, на солнце. Миссис Фиар остановилась по пути, чтобы восхититься величественным размахом восточного платана.
– Поистине чарующе, – заметила она. – Пусть вам придется провести пару недель в изгнании, это не самое худшее место для ссылки.
Они прошли по галерее и через Церковный двор к главным воротам. Мепал вышел из привратницкой на внешний двор у Сейнт-Эндрюс-стрит и беседовал с двумя мужчинами в черном.
Миссис Фиар положила руку на локоть Уичкота:
– А! Ваши шакалы, полагаю.
Они обменялись рукопожатием. Но прежде чем дама прошла через ворота, они услышали быстрые и легкие шаги за спиной. Огастес подбежал с платком, который протянул миссис Фиар с низким стремительным поклоном, словно утка нырнула в воду вниз головой:
– Нашел на вашем кресле, мадам.
Миссис Фиар кивнула Доркас, которая шагнула вперед с опущенной головой и взяла платок у мальчика. Уичкот заметил, как девчонка покосилась на Огастеса, а он на нее. Неужели каланча миссис Фиар и его чумазый карлик влюбились друг в друга? Сама мысль об этом показалась столь нелепой, что он едва не рассмеялся вслух.
Когда миссис Фиар ушла, Уичкот вернулся в свои комнаты. Он остановился у подъезда в Новом здании. По случайности Фрэнк шел со стороны Иерихона, глядя на сад. Он заметил Филипа слишком поздно, чтобы избежать встречи.
– Рад видеть вас в колледже, – вежливо произнес Уичкот. Он был готов к любому проявлению жестокости; его не удастся вновь застать врасплох. – Смеют ли ваши друзья надеяться, что это означает ваше полное исцеление? Лично я надеюсь.
Фрэнк что-то пробормотал и попытался проскользнуть мимо него.
Уичкот заступил ему дорогу:
– Мы будем почти соседями. Огастес, поднимись наверх и стой у двери. – Он подождал, пока мальчик ушел. – Я перебрался в колледж на несколько дней или даже недель. Поселился здесь, в Новом здании. Молю вас оказать мне честь своим визитом.
– Еще чего! Да чтоб вас черти взяли!
– Поживем – увидим. Если я расскажу властям, что вы сделали с той девочкой, и приведу свидетелей в поддержку обвинения, весьма вероятно, что черти возьмут вас раньше меня.
– Что вы имеете в виду… о господи, что вам надо?
– Всему свое время. Уверен, мы еще обсудим этот вопрос. Должно быть, вас заинтересует тот факт, что я принял меры предосторожности и забрал архивы клуба Святого Духа с собой в колледж. Поистине увлекательное чтение. Например, в книге членов есть ваша подпись, должным образом засвидетельствованная. Вы были очень рады стать апостолом, а? И стали им в ту самую ночь, когда девчонка умерла. В ту самую ночь, когда все эти люди видели вас с ней, готового схватить ее и лишить невинности. Да, перед самой ее смертью. Из этого логически вытекает, что одно привело к другому.
Фрэнк схватил Уичкота за руку.
– Мерзавец! – прошипел он. – Так вы мне мстите за Сильвию? И за купание в пруду?
Филип смотрел на него, но молчал. Фрэнк был крупнее, и Уичкот уже знал о склонности молодого человека к насилию. Но он также знал, что власть принимает множество форм. Через несколько секунд Фрэнк ослабил хватку и сделал шаг назад.
Уичкот поправил рукав сюртука.
– Поговорим позже. Несомненно, вам не терпится убежать к своему гувернеру, Холдсворту, и поплакать у него на плече. Не смею вас больше задерживать. Но предупреждаю: это не поможет. Нам с вами рано или поздно придется прийти к соглашению.
У Элинор Карбери болела голова. Женщина сидела за письменным столом, сочиняя третий черновик письма леди Анне Олдершоу, и ненавидела себя за это. Жизнь заставила ее совершить множество поступков, которые пробуждали ненависть к себе.
В дверь постучали, и вошла Сьюзен. Она закрыла дверь и встала с опущенной головой в ожидании распоряжений хозяйки.
– Что такое? – Элинор обмакнула перо в чернильницу.
Ответа не последовало. Она взглянула на служанку. Слезы струились у той по щекам.
– Что такое? – повторила Элинор более резко. – Ради всего святого…
– Ах, мадам, я была так глупа.
Девушка зарыдала еще сильнее.
– Так порочна, – проговорила она между всхлипами. – А вы такая добрая хозяйка! Такая великодушная! О, мое сердце сейчас разорвется.
– Прекрати плакать и расскажи, в чем дело, – приказала Элинор.
Сьюзен подняла глаза и тихо произнесла своим обычным голосом:
– Ах, мадам, – я в тягости.
Элинор на мгновение представилось непрошеное зрелище белых мускулистых бедер, подскакивающих вверх и вниз в прачечной.
– Глупая девчонка. Кто отец? Бен?
Служанка кивнула:
– Я ничего не могла поделать, мадам, он так настаивал. Мне очень неловко беспокоить вас, тем более сейчас, когда хозяин в таком состоянии.
– Ты уверена?
– Да, мадам, – я уже два раза не дождалась кровей, и скоро третий.
– Сколько времени это продолжается?
– С марта – он уговорил меня прогуляться с ним однажды ночью под большим деревом и… воспользовался мной. Скоро живот станет видно. Вы прогоните меня без рекомендации, и я окажусь в работном доме…
– Замолчи! – рявкнула Элинор. – Из-за тебя у меня еще сильнее разболелась голова. Разве ты не можешь выйти за Бена, и дело с концом?
В дверь внизу постучали.
– Он останется без места, как и я, мадам. А сбережений у нас нет.
– Дай мне немного поразмыслить, – сказала Элинор. – Ты была ужасно глупой девчонкой. Но возможно, еще не все потеряно.
Гость поднимался по лестнице. Бен объявил о приходе мистера Ричардсона. Глаза слуги расширились, когда он увидел у двери Сьюзен с красным лицом. Мистер Ричардсон поклонился, изящно взмахнув пальцами. Элинор отослала слуг.
– Я не хочу беспокоить директора, – сказал гость, когда они остались одни. – Но мне необходимо узнать, как поживает мой дорогой друг. Есть ли новости?
– Нет, сэр. Он спит. Сиделка у него, и ей приказано позвать меня, когда он проснется.
– А! Как там сказано у поэта? «Иссякших сил чудесный возродитель, сладостный Сон!»[35] – пробормотал Ричардсон. – Я принес наилучшие пожелания всего совета, разумеется, и уверения в наших молитвах. Но есть и еще одна причина, по которой я решил нанести визит, а именно новость.
