Филлис Джеймс - Женщина со шрамом

— А я считал, что очень богатых все это совершенно не заботит, — сказал Бентон. — Разве не они сами устанавливают правила?

— Мы не надеемся привлекать миллиардеров, — ответил Коксон, — но можете мне поверить, большинство людей это заботит. Наше общество устремлено вверх. Никто не хочет оставаться социально неблагополучным. И дела у нас идут хорошо. Сейчас у нас уже двадцать восемь клиентов, они платят пятьсот пятьдесят фунтов за четырехнедельный курс. Занятия идут не полный рабочий день. Получается, в общем, недорого. Это единственный из планов Робина, который обещает приносить хоть какой-то доход. Пару недель назад его выставили из квартиры, так что он жил здесь, в одной из комнат в задней части дома. Он не проявляет… не проявлял… особого такта, гостя в моем доме, однако, по сути, это устраивало нас обоих. Он присматривал за домом и всегда был на месте, когда наступала его очередь вести занятия. Вам, вероятно, трудно будет поверить, но он был хорошим преподавателем и знал свой предмет. Клиентам он нравился. Проблема в том, что Робин — ненадежен… был ненадежным и переменчивым. На какой-то момент бывает охвачен бешеным энтузиазмом, а в следующий уже занят каким-нибудь другим безрассудным планом. Он мог кого угодно вывести из себя, но мне никогда не хотелось его бросить. Такое мне даже в голову никогда не приходило. Если вы можете объяснить мне, какие химические процессы соединяют людей, в корне отличных друг от друга, я с интересом послушаю.

— А что вы можете сказать о его отношениях с Родой Грэдвин?

— Ох, это гораздо труднее. Он не очень много о ней рассказывал, но было вполне очевидно, что ему нравится называть ее своим другом. Это добавляло ему престижа в собственных глазах. Не это ли самое важное для всех нас в конечном счете?

— Это было связано с сексом? — спросила Кейт.

— Да нет, вряд ли. Мне представляется, что эта дама — из аквариума, где рыба покрупнее, чем Робин. И сомневаюсь, чтобы он ей нравился как мужчина. Его так не воспринимают. Возможно — слишком красив, почти асексуален. Вроде как со статуей любовью заниматься. Для него секс не имел значения, а вот Рода — имела. Он как-то сказал мне, что может с ней говорить и получает в ответ правду или то, что может сойти за правду. Я часто думал, что она, вероятно, напоминает ему кого-то, кто на него сильно в этом смысле повлиял, школьную учительницу или еще кого-нибудь. И мать он потерял, когда ему всего семь лет было. Некоторым детям так и не удается до конца это пережить. Может, он замену матери в ней искал. Психотрепня, я понимаю, но что-то в этом все же есть.

Бентон же подумал, что ничего материнского он в Роде Грэдвин не увидел, но, в конце-то концов, что они на самом деле о ней знают? Разве отчасти не оттого ему так интересна его работа, что другие люди остаются непознаваемы? Он спросил:

— Робин говорил вам, что мисс Грэдвин должны были убрать шрам и где предполагалось провести эту операцию?

— Нет, и меня это вовсе не удивляет. То есть я хочу сказать — меня не удивляет, что он не рассказал мне об этом. Наверное, она просила его хранить это в секрете. Робин умел хранить секреты, если считал, что дело стоит того. Он мне сообщил только, что проведет несколько дней в гостевом коттедже в Сток-Шеверелле. Даже не упомянул, что там будет Рода Грэдвин.

— А в каком он был настроении? — спросила Кейт. — Казался ли он возбужденным или выглядел так, будто это рутинный визит?

— Ну, я ведь уже говорил, он был подавлен, когда вернулся после предыдущей поездки туда, три недели назад, но был возбужден, когда отправлялся в Сток-Шеверелл вечером в прошлый четверг. Я редко видел его более веселым. Он говорил что-то о том, что привезет мне хорошие новости, когда вернется, только я не принял это всерьез. Хорошие новости Робина обычно оборачивались плохими новостями или вообще их отсутствием.

— Кроме того первого звонка, говорил ли он еще с вами из Сток-Шеверелла?

— Да, говорил. Позвонил после вашего опроса. Сказал, вы обошлись с ним довольно грубо, были не очень тактичны с человеком, переживающим утрату друга.

— Мне жаль, что он так это воспринял, — сказала Кейт. — Однако он не подал официальной жалобы на плохое обращение.

— А вы подали бы на его месте? Только идиоты или люди могущественные решатся восстановить против себя полицию. В конце концов, вы ведь не то чтобы набрасывались на него с дубинками. Во всяком случае, он снова позвонил мне после того, как вы опросили его в коттедже, и я сказал, чтобы он ехал ко мне, и пусть полиция устраивает ему допрос с пристрастием у меня в доме, а я договорюсь с моим поверенным, чтобы он, если возникнет такая необходимость, при этом присутствовал. Я не был так уж бескорыстен. Мы очень загружены, и он был нужен мне здесь. А он сказал, что решил остаться на всю ту неделю, которую зарезервировал. Что-то вроде того, что не покинет Роду в смерти. Звучит театрально, но это ведь Робин. Конечно, к этому времени он уже знал гораздо больше и сказал мне, что ее нашли мертвой примерно в семь утра в субботу и что, похоже, это сделал кто-то из своих. После этого я несколько раз звонил ему на мобильный, но не получал ответа. Оставлял сообщения с просьбой позвонить, но он так и не откликнулся.

— Вы сказали, что, когда он позвонил вам в первый раз, его голос звучал испуганно. Вам не показалось странным, что он готов был там задержаться, при том, что убийца остался на свободе? — спросил Бентон.

— Да, конечно. Я стал нажимать, а он сказал, что у него там какое-то дело не закончено.

Помолчали.

— Дело не закончено? — В голосе Кейт не прозвучало ни малейшей заинтересованности. — А он никак не дал вам понять, что это за дело?

— Нет. А я и не спрашивал. Как я уже сказал, Робин часто бывал театрален. Возможно, он намеревался принять участие в расследовании. Он в последнее время читал детективный роман — вы, вероятно, найдете книжку у него в комнате. Вам ведь, я думаю, надо осмотреть его комнату, не так ли?

— Да, — ответила Кейт. — Как только закончим беседовать с вами. Есть еще один вопрос. Где вы находились между четырьмя тридцатью дня в прошедшую пятницу и семью утра в субботу?

Вопрос нисколько не встревожил Коксона.

— Я так и думал, что вы к этому подойдете. Я преподавал здесь с трех тридцати до семи тридцати, трем парам, с перерывами между занятиями. Потом приготовил себе спагетти по-болонски, смотрел ТВ до десяти и отправился в паб. Благодаря тому что наше доброе правительство кое на что смотрит сквозь пальцы, мы можем пить допоздна, что я и сделал. Обслуживал сам хозяин, он может подтвердить, что я был там примерно до часа пятнадцати. А если вы сочтете возможным сказать мне, в котором часу умер Робин, уверен, я представлю вам столь же убедительное алиби.

— Мы пока не знаем, мистер Коксон, когда точно он умер, но случилось это в понедельник, вероятно, между часом дня и восемью часами вечера.

— Послушайте, мне кажется, что нелепо мне предоставлять алиби на время смерти Робина, но, думаю, вы обязаны об этом спрашивать. К счастью для меня, тут нет проблем. В половине второго я ел ленч вместе с одним из наших временных преподавателей, Элвином Брентом — вы встретились с ним у дверей. В три часа у меня были дневные занятия с двумя нашими новыми клиентами. Могу дать вам их имена и адреса, а Элвин подтвердит насчет ленча.

— В котором часу закончились дневные занятия? — спросила Кейт.

— Ну, они должны были закончиться через час, но у меня не было других срочных встреч, и я немного затянул урок. Когда клиенты ушли, было уже половина пятого. Потом я поработал здесь, в кабинете, до шести часов и пошел в паб — это «Прыгающий заяц», новый гастропаб на Непьер-роуд. Там встретил приятеля — могу дать вам его имя и адрес — и пробыл там вместе с ним почти до одиннадцати, оттуда пешком пошел домой. Мне надо посмотреть в записной книжке адреса и телефоны, но я могу сделать это прямо сейчас, если вы подождете.

Кейт и Бентон ждали, а Коксон перешел за письменный стол и, несколько минут полистав записную книжку, отыскал в ящике стола чистый листок бумаги, записал адреса и телефоны и передал листок полицейским. Потом попросил:

— Если будете связываться с ними для проверки, пожалуйста, как следует разъясните им, что я не являюсь подозреваемым. И без того тяжело привыкать к мысли, что Робина нет — это еще не в полную силу меня ударило, может, потому, что я никак не могу в это поверить, но ударит, не сомневайтесь, — и мне не очень-то по душе прослыть его убийцей.

— Если то, что вы нам рассказали, подтвердится, я думаю, вы никак не рискуете им прослыть, сэр, — успокоил его Бентон.

И действительно, если приведенные им факты точны, единственным периодом времени, когда Джереми находился один, были полтора часа между концом занятий с клиентами и его приходом в паб. Полутора часов ему не хватило бы даже на то, чтобы доехать до Сток-Шеверелла.