Игра на одевание - Алексей Викторович Макеев
На нервной почве девушка перешла на другой язык. Испанский, его можно было узнать, но с таким невероятным диалектом… Гуров на самом деле немного знал испанский. Все благодаря Маше. Его жена год назад решила, что им нужно вместе начать учить какой-нибудь иностранный язык. Чтобы дать мозгам пищу. Испанский выбрал Лев за его музыкальность. Но хватило полковника ровно на полгода, до следующего максимально изматывающего дела. Очень сложно находить время учить спряжения глаголов, когда над тобой нависает Орлов, а на столе лежат горы неразобранных бумаг. Кабинет был единственным местом, где Лев мог спокойно смотреть уроки и заодно давать отдых голове. На этом его уроки были закончены.
– Да. Но обследование в московской клинике, которую выбрал Серхио, показало, что никакой аневризмы у него нет. Хотя она была. И врачи рекомендовали ему больше заниматься спортом. Он пил много кофе, синий чай, я так понял, что это какая-то разновидность энергетика.
– Из мальвы? Серхио просил меня прислать его, но я думала, что он хотел сделать кому-то подарок. А я могу посмотреть его карту? А что за клиника? Это же не врачебная тайна теперь, когда он умер. Тем более что в его документах должна быть его карта.
Хоуп снова попыталась перехватить инициативу. В любое другое время Гуров бы разозлился. А сейчас ему было бы очень на руку, если бы кто-то начал мутить воду. Притом не на официальном уровне, а, допустим, с таким небольшим семейным расследованием.
– Да, конечно, я дам координаты клиники, но карты, увы, дать не могу. Лучше будет, если вы сами наведаетесь в клинику и поговорите с врачом. На правах его невесты.
Хоуп грустно улыбнулась уголком губ:
– Но они же понимают, что если это так, то они, по сути, его убили? И значит, что его семья может подать в суд на клинику. Как она называется?
– «Жемчужина здоровья». Да. Скорее всего, они этого ждут. И думаю, что вы будете не первые, кто захочет это сделать. Расскажите еще про отношения в семье. Может быть, отец планировал, что Серхио пойдет по его стопам и будет вести семейный бизнес?
– Нет, таких планов не было. Все управление отелями должно было сосредоточиться в руках старшего брата Серхио. Паскаль уже давно погружен в работу отелей… Он хорошо работает. А Серхио не всегда мог сосредоточиться на том, что делает. Ему нравилось путешествовать, он думал, что напишет книгу по архитектуре городов. Урбанистика? Так, да?
Гуров кивнул.
– Все понимали, что неизвестно, сколько он проживет. В детстве у него часто были обмороки, пару раз все было настолько серьезно, что уже думали готовиться к похоронам. Но он всегда выбирался. И сейчас, когда ему стало лучше, прошли эти головные боли, Серхио вдруг решил, что вот теперь-то он может спокойно пожить. Он стал более эмоциональным. И потом он уехал в Москву. Я просила его только об одном: поберечь себя и не работать так много. Мне он нужен был как можно дольше живым.
Лев продолжил:
– А вы не знали, случайно, были ли у Серхио еще увлечения? Кроме метро, конечно же.
– Да, он писал программы разные на заказ. Я много раз спрашивала, но он говорил, что когда-нибудь потом расскажет и вообще он же не лезет в мои рабочие дела. Ну… В то, как я веду дела в клинике.
Гуров кивнул.
Девушка вздохнула:
– Наверное, у меня совсем мало времени. Нужно собирать вещи, я прошу прощения. И я не помешаю ведению ваших следственных дел? Я хочу поехать в эту…
Название клиники Хоуп скорее выплюнула, чем произнесла.
– Нет. Можете ехать, имеете право. Еще один вопрос: Хоуп, а он всегда жил в таких спартанских условиях?
– Простите? – не поняла вопроса девушка.
– Вещи. У него мало вещей, нет личных фотографий, это видно даже в этом ужасном беспорядке.
– Да. Он как-то не особо привязывался к вещам. Книги любил, да. Старые. Их всегда было много.
– Хоуп, мне неприятно поднимать эту тему, но все же я вынужден сказать. – Гуров вздохнул. Много, очень много лет он работал с людьми, и часто ему приходилось приносить плохие новости. О смерти близкого, о предательстве, об измене.
К этому не привыкнуть. Можно привыкнуть, но нельзя очерстветь душой, если она у тебя есть. Но сейчас Гуров чувствовал что-то такое в Хоуп, что-то, что ему хотелось спровоцировать ее на какую-то неожиданную реакцию. Даже ее слезы, которые он видел, войдя в дом, показались Льву скорее частью обязательной программы. Нет, не то чтобы она была неискренна. Именно в этот момент девушка была максимально искренна, но делала это потому, что было положено. Положено по какому-то внутреннему правилу страдать по жениху, значит, будет страдать. Или же девушка очень хорошо прятала свои эмоции.
– Что?
– Мы снимали показания со многих знакомых вашего жениха, расспрашивали друзей, на работе. Он встречался с кем-то еще. И вряд ли это была просто коллега.
– Алиса, – неожиданно сказала Хоуп.
– Вы знали? Вы понимаете, что наш дальнейший разговор может сделать вас подозреваемой?
Хоуп кивнула:
– У моей семьи хорошие адвокаты, к тому же я гражданка другой страны. Про Алису я знала, но это не было причиной желать смерти Серхио. Он искренне каялся в своем увлечении. Это было даже не увлечение. Серхио рассказал мне очень странную историю. Он сказал, что у них не было физической близости, можете думать что угодно, но я хочу верить ему, тем более что оспорить сказанное он уже не сможет. Для следствия это будет звучать ужасно, но пока еще я не все могу сказать. Но Серхио я доверяю. Хотя он и имел право на измену. Мне нужно получить согласие моей семьи на раскрытие некоторых внутрисемейных историй, они не касаются следствия, но могут помочь понять его и мои мотивы.
Гуров кивнул. Эта кубинка была невероятно интересной барышней с удивительным складом ума и характером. Учитывая секреты, о которых она только упомянула.
– Он говорил, что она стала сама себя навязывать, они вместе очень много работали над каким-то проектом. Серхио не вдавался в подробности, но рассказал, что Алиса очень тяжело переживала развод. Он хотел порадовать ее. Стал дарить цветы и помогал деньгами, муж забрал у нее все. Серхио помог ей обновить гардероб, следил за тем, чтобы она ела. У нас это принято, что если мужчина видит, что его знакомая, неважно, встречаются они или нет, не может себе что-то позволить, а он может помочь, то помогает. Мало того, несколько недель назад он стал оставлять мне странные сообщения, звонил, постоянно говорил, что сожалеет. Он был не раскаявшимся, а скорее испуганным? В его голосе было что-то такое, что заставило меня приехать. Он говорил, что искренне полюбил
