Игра на одевание - Алексей Викторович Макеев
– Даже представлять не хочу, – оборвал его Лев. – В данном случае мне и так много информации. Давай своими словами. Что было законно из того, что делал Кубинец, что незаконно и чего в его работе было больше?
– Незаконного. Исходя из того, что мы нашли в его записях. Там на самом деле очень интересная штука. Данные, как я тебе уже говорил, удалось восстановить далеко не все. Примерно процентов сорок. А вот его заметки, записи, сделанные от руки в том числе и в рабочих блокнотах, которые Стас принес из посольства, были ключами. К тем файлам, которые он хранил на облаке. Если очень грубо описать все это: Кубинец раскидал подсказки в разных местах, разделив их на кусочки мозаики. Кто сможет все сложить, получит доступ к облачному хранилищу. А там коды. Но надо понять, куда их спрятал Серхио. Я так понимаю, что он сделал дорожку из хлебных крошек. Для того, кто его хорошо знает.
– И он был не тем, кто помогал вам бороться с группой мошенников, а одним из этих мошенников? – предположил Гуров.
Иван кивнул с грустной улыбкой:
– Давно догадался?
– Я предположил это с самого начала. Слишком положительный у нас парень получается.
– Как я понял из обрывков сообщений, которые нам удалось восстановить, он переписывался простыми СМС. Их сложнее всего отследить на самом деле. Серхио уже заканчивал свою часть работы и собирался спокойно исчезнуть. Видимо, продолжить спокойную жизнь по одному из придуманных им сценариев. Но это только рабочая информация. Честно – я не верю. И не верю именно умом, а не потому, что не хочу верить в то, что Серхио работал на два фронта.
– Странно все это. – Лев немного сменил позу, чуть сдвинувшись, чтобы поднять руку и позвать официанта, и поморщился от боли в боку. Староват он уже все-таки для этого. Покушения, погони…
Официант подошел, принял заказ на еще один кофе и скрылся так же быстро, как оказался рядом со столом.
– Ты о чем?
– Он как будто ребенок, который играл в плохого, потом снова в хорошего, потом снова в плохого, не складывается никак его личность. Даже если вот так представить. Вырос в очень обеспеченной семье в сравнительно бедной стране. На Кубе я бывал и по работе, и на отдыхе, страна контрастов. Богатые курорты и бедные кварталы. Слишком большая разница между социальными слоями. И вот он растет, но осознает, что за все деньги мира здоровье ему не купить. У него в голове бомба замедленного действия. Или рванет, или не рванет. Но чтобы не рванула, жизнь ему нужно вести очень спокойную и очень здоровую, что при его деньгах сложно.
– Не забывай, что по всем меркам Серхио был вундеркиндом. Он часто говорил, что хотел бы сделать что-то действительно полезное, необычное. В детстве грезил супергероями. Но… – Романенко задумался. Он вспоминал что-то, и его лицо мрачнело.
– Что вспомнил? – спросил Гуров, украдкой усаживаясь так, чтобы не беспокоить ноющий бок.
– Одно время Серхио буквально говорил лозунгами. А потом он встретил девушку, так и сказал, что женится и нужно будет обсудить это с отцом. У них в семье женитьба была по согласованию. Династический брак или что-то вроде этого, я не сильно тогда вдавался в подробности. И Кубинец пару дней весь светился. А потом становился все тише и тише. Он уходил в работу с головой, но я не сильно придавал этому значения, подумав, что он в этот момент решал очередную интересную задачу. Параллельно с нашим общим делом мы подкидывали ему легкие задачки, чтобы не заскучал парень. Скорее всего, это та самая Алиса.
– Легкие задачки? У него уже было, я так понимаю, две работы и любимое дело.
Иван пожал плечами. Он объяснил, что Серхио было скучно долго работать над одним и тем же. Вернее, он успешно создавал такой образ. Романенко долго наблюдал за ним: временами Кубинец хотел объять необъятное. Но потом он очень изменился. Он стал сосредоточеннее, спокойнее. У него как будто появилась цель.
– Это могло совпасть с тем моментом, когда ему сказали, что он якобы здоров? – заинтересовался Гуров.
Романенко кивнул.
Он мялся и явно хотел что-то сказать. Но Гуров не торопил и не подсказывал, хотя понимал, о чем будет разговор и почему полковник вызвал его сюда. Лев не торопился и не торопил собеседника. Если Иван хочет поговорить про крота и про утечку информации, то будет лучше, если он озвучит это сам.
– Я думаю, что уже не только у меня появилось подозрение, что у нас утечка. Не у вас, а именно у нас, и я боюсь, что в моем отделе. Потому что, кроме нас, никто еще не мог оставить спящую программу в ноутбуке. Кроме того, такие же программы стояли на всех ноутбуках в нашем отделе.
– Только ваш отдел?
– Да.
Лев внимательно посмотрел на Ивана. Полковнику приходилось подозревать кого-то из своих, и он не понаслышке знал, как это тяжело.
– Что планируешь делать?
Романенко кривовато улыбнулся:
– Буду искать, но проверять придется очень много. Слишком много. И к сожалению, начать придется со своих. Пока это основная версия. Потому что, кроме нас, ноутбук Серхио больше никто не трогал. Я, конечно, надеюсь, что он был заражен раньше, но ничего исключать нельзя.
Глава пятая
После встречи с Иваном можно было вернуться домой и остаток дня поработать оттуда, но погода настойчиво приглашала к прогулке. А на ходу Льву хорошо думалось. Он решил, что раз его по-прежнему тянет в этот треугольник «кафе – посольство – квартира Кубинца», то можно еще раз зайти в пока еще опечатанную квартиру Серхио. Тем более что тело уже отправили на Кубу и в ближайшее время квартиру нужно будет открыть. Гуров уже знал, что Серхио снимал квартиру не у частного лица, а через риелторское агентство. Те уже знали, что был погром, и единственным, что уточнила хозяйка агентства, было: «Нужно ли будет вызывать клининг, чтобы отмывать кровь, или достаточно будет простой уборки?» У них было еще два дня, а потом квартира будет приведена в порядок и снова сдана. Просто бизнес и ничего личного.
Гуров удивился отсутствию бессменной консьержки и поднялся наверх. Ему пришла в голову интересная мысль-воспоминание, которую он хотел проверить. Дело в том, что когда он был в доме Кубинца, то не видел там ни одной семейной фотографии. И ни одного фото с девушкой. Крячко подтвердил, что на работе тоже фотографий не было. Он не любил
