Дмитрий Вересов - Черный ворон (Черный ворон - 1)
Таня села в кресло, не ожидая приглашения, открыла сумку и вынула оттуда японский диктофон (удачно приобретенный час назад в комиссионном отделе торгового центра "Садбарг") .
- Татьяна Захаржевская из "Известий". Товарищ полковник, будьте любезны несколько слов для центральной прессы о героической работе милиции Таджикистана...
Полковник поднял голову, среагировав, скорее всего, на словосочетание "центральная пресса".
- "Известия"? - переспросил он. - А это что будет?
Реакция на ее корочки была здесь, как правило, довольно острой. Народ начинал суетиться, чего-то пугаться. Да тут кого угодно на колени посадишь.
Во шугаются!
- Серия очерков "Будни милиции". Планируется опубликовать серию репортажей из всех пятнадцати республик. В корпункте порекомендовали обратиться к вам...
- А с начальством согласовано?
- С нашим - да. С вашим не успела. Но здесь едва ли возникнут проблемы материал предполагается бодрый, позитивный, имеющий воспитательное значение.
- Да? - с легким сомнением спросил он. - И что вы хотите?
- Что-нибудь яркое, героическое. Вот недавно у нас прошел материал, как сержант Садыков, рискуя жизнью, вытащил девочку из Гиссарского канала. - Эту историю она вычитала сегодня утром в санатории, листая подшивку "Вечернего Душанбе".
- Что, неужели и в столице про нашего Садыкова писали? - заметно оживился полковник.
- Да, небольшая, правда, заметочка. Я не сообразила вырезку захватить. Завтра принесу, если найду. А нет - перешлю вам из Москвы вместе с сегодняшними материалами на согласование.
При слове "согласование" Пиндюренко важно кивнул головой. Таня показала на диктофон и нажала кнопку.
- Что ли, уже начали? - спросил полковник, завороженно глядя на вращающуюся кассету.
- Я потом все перепечатаю, подправлю, - успокоила Таня. - Итак, наш собеседник - один из руководителей МВД республики полковник Пиндюренко...
Она вопросительно взглянула на полковника.
Тот не сразу, но понял, и представился:
- Тарас Тимофеевич.
- Тарас Тимофеевич, расскажите, пожалуйста, нашим читателям о наиболее ярких и памятных страницах героических будней работников правопорядка республики.
- Наша служба, как говорится, и опасна и трудна, - начал полковник с явно заготовленной фразы, запнулся и трагическим шепотом произнес: - Можно снова?
Таня улыбнулась.
- Разумеется, Тарас Тимофеевич. Если вас диктофон смущает, я могу убрать и записать от руки. Только так долго будет и неудобно.
Полковник поднялся, обошел стол и, посматривая на Таню, крикнул:
- Myмин, два чая! И конфет из большой коробки в вазочку положи... Знаете, а может быть мы так сделаем: наметим сейчас круг вопросов, я распоряжусь поднять самые интересные материалы, просмотрю, скомпоную, а вечером, по прохладе, запишем... Вы где остановились?
"Вот это разговор!" - обрадовалась про себя Таня, а вслух, демонстрируя знание местных реалий, сказала:
- Дача Совмина. Полковник тихо присвистнул.
- Неплохо. Но наша министерская база отдыха не хуже, хоть и подальше. Розарий, знаете, павлины...
Сам-то хвост распушил, не хуже павлина, отметила Таня и как бы в задумчивости проговорила:
- Но нам понадобится помещение для работы.
- Это будет, - совсем обрадовался полковник и шумно отхлебнул крепкого чая. - Будет обязательно. Вы к восемнадцати ноль-ноль к главному входу подходите. Я "Волгу" подгоню...
- Приду, - пообещала Таня. - Только вы про материалы не забудьте. И я прошу вас посмотреть, что у вас есть на Гречук. Варвару Казимировну Гречу к.
Пиндюренко замер. Прикинул по документам и резонно заметил:
- Ты не корреспондентка. Myмин!
- Масуд Мирзоевич предлагал мне остановиться в гостинице ЦК, но в интересах дела я предпочла правительственную дачу, - четко выговорила Таня.
Застывший на пороге кабинета круглолицый Мумин ел глазами начальство, дожидаясь указаний. Полковник, намеревавшийся, очевидно, отдать какую-нибудь нехорошую команду относительно Тани, оказался в замешательстве, вызванном последней ее фразой. Никто, находящийся в здравом уме, такими именами не козыряет впустую. А эта красотка, выдающая себя за корреспондентку, на идиотку не похожа. Если она действительно знакома с самим Сафаровым...
- Мумин, - тем же четким тоном проговорила Таня. - Будьте любезны, рюмочку коньяку для полковника.
Адъютант вопросительно посмотрел на Пиндюренко. Тот молча кивнул. Мумин вышел.
- Почему вас интересует Гречук? - сиплым голосом спросил он.
- Не меня, а более серьезных людей. Из Ленинградского обкома КПСС.
- Но почему вы?..
- Татьяна. Можно просто Таня.
- Республика у нас, уважаемая Таня, маленькая, а город - тем более. Да и дело было резонансное...
На столе полковника оглушительно завопил телефон. Пиндюренко поморщился и снял трубку.
- Слушаю... Здравствуйте, Джафар Муратович... Да... Да... Так точно... Сейчас поднимаюсь. - Он повесил трубку и обратился к Тане: - Генерал на совещание вызывает. Может, завтра?
- Завтра я улетаю.
Пиндюренко озадаченно посмотрел на нее. Да, покатать по Варзобскому ущелью не получится. Деловая попалась баба.
- К вечеру все материалы подготовлю...
В раскрытое окно залетал ласковый ночной ветерок. Шуршали листья, трещали цикады, сладострастно орали майнушки. Ветерок занес в комнату летучую мышь. Она покружила возле лампы и улетела.
Низкий журнальный столик украшало блюдо с дынными корками, объеденными веточками винограда и персиковыми косточками. В роскошной коробке сиротливо маялись три последних конфетки. Воинственно щерилась фольгой бутылка из-под шампанского. Таня листала папку.
Картина получалась ясная и полностью вписывалась в составленный Таней психологический портрет Варвары Гречук.
Еще на втором курсе медучилища Варя по большой и пылкой любви вышла замуж за молодого красавца-летчика, должно быть, до самой свадьбы скрывавшего, что летает он всего-навсего на допотопном "кукурузнике", опыляя инсектицидами хлопковые поля. Брак, судя по всему, получился удачный, у Варвары и Анатолия родились двое мальчишек. Но потом случилась беда. Старый, давно требующий замены самолетик Анатолия загорелся прямо в воздухе. Летчику чудом удалось посадить его прямо на хлопковую карту, но выбраться из кабины сил уже не хватило. Подоспевшие солдаты расположенной рядом воинской части сбили пламя, вытащили полумертвого пилота и доставили в город со страшными ожогами. Жизнь его была спасена, но превратилась в ад. От человека осталось обгоревшее, гниющее нечто - обездвижённое, слепое, воющее от бесконечной нестерпимой боли, временное освобождение от которой давали только препараты морфия. Из уважения к Варе, которая работала тогда реанимационной медсестрой в центральной городской больнице, безнадежного летчика продержали там целых четыре месяца. Но - дефицит коек, медикаментов, персонала. И Анатолия выписали умирать домой. А дозы, когда-то приносившие желанный покой, уже не действовали. По рецептам больному полагался какой-то мизер, еще сколько-то Варя выпрашивала у старшей сестры, еще сколько-то, впервые злоупотребив служебным положением, получила на аптекобазе по рецептам на несуществующих людей. Все всё прекрасно понимали, многие сочувствовали Варе и закрывали глаза на ее противозаконные действия. Некоторые же смотрели косо, шептались, втихаря жаловались начальству. Вскоре вышла негласная директива: медсестре Гречук без визы главврача препаратов не выдавать. Дальше все покатилось как снежный ком - Варе приходилось уже подкупать других сестер, вынося из нищающего дома последнее, недодавать больным... Выкрасть ключи от аптечного склада и ночами, убегая с дежурств... На втором ночном визите ее поймали, и поймали нехорошо - не медики и не своя вохра, а кем-то вызванный милицейский наряд. Был составлен
протокол и заведено дело.
Пока Варю таскали по инстанциям, Анатолий упросил несмышленыша-сына достать коробочку с оставшимися порошками, высыпать их все в стакан, перемешать и дать папе выпить. Откачать его не успели.
Эта история взбудоражила весь город. У Вари неожиданно нашлись сильные заступники. Во-первых, мощная и сплоченная община немцев-католиков, с которыми был крепко связан отец Варвары Казимир Гречук, поляк и тоже католик. Рукастые и дисциплинированные немцы занимали в душанбинском обществе особое место и представляли собой немалую силу уже хотя бы потому, что на них держалась вся электрика, сантехника и столярка в домах высокого местного начальства и самых важных учреждениях - русские мастеровые хоть нередко и талантливы, но ненадежны и пьют без меры, а таджики и вовсе не приспособлены к такой работе. Во-вторых, почти все, знавшие Варю по работе, в том числе и директор крупнейшего в городе бетонного завода, единственного сына которого она буквально вытащила с того света. Командир отряда, в котором служил покойный Варин муж, вышел на всесильного министра сельского хозяйства республики - того самого Масуда Мирзоевича, на которого ссылалась Таня в кабинете у Пиндюренко. В третьих, юристы, бывшие коллеги отца, много лет проработавшего в районном нарсуде.
