Рикошет - Юлия Александровна Лавряшина
— Разумеется. Как ваша фамилия, Татьяна Андреевна?
В лице женщины, которую привела Саша, все было очень мягким — округлый нос, чуть выпуклые голубые глаза, крупные губы, очертания которых уже не были четкими, слегка оплывший от времени подбородок. Когда-то ее черты наверняка были очаровательными, да и сейчас казались приятными, хотя пережитое потрясение грубо стерло косметику, которую Татьяна Андреевна, конечно же, старательно нанесла перед визитом в банк. В морщинках под глазами еще темнели тоненькие штрихи туши, частично смывшейся слезами. Помада тоже стерлась, и губы выглядели слишком бледными, и только крашеные волосы рыжели все так же задорно.
Никита уже развернул список, нашел прозвучавшее «Бочкарева», что-то черкнул напротив.
— Не ожидали меня тут встретить, сосед? — Сашка захлопала ресницами. — А я впервые вижу вас в работе…
— А вы здесь как оказались? Кажется, Саша? — уточнил он на случай, если она назвалась иначе. Не всех соседей помнишь по именам, ошибка простительна.
Но она оживленно закивала:
— Да-да. Она самая. Я тоже клиент этого банка. Только я не была здесь во время ограбления. Позже пришла.
«А вот и прокол, — усмехнулся Артур про себя. — Позже клиентов в банк уже не пускали… Надеюсь, Бочкарева пропустит это».
Чтобы не дать ей даже возможности усомниться в Сашкиных словах, он подхватил Татьяну Андреевну под локоть — с другой стороны от собачки, которую та не выпускала. И увлек за собой:
— Пойдемте. Не бойтесь, тело уже унесли. И даже силуэта на полу не осталось, их рисуют только в кино, мы фотографируем трупы.
— В кино все совершенно иначе, — вздохнула она.
— Верно. Но все самое страшное позади, и вы это пережили. Мы найдем бандитов, не сомневайтесь.
Замедлив шаг, Татьяна Андреевна посмотрела ему прямо в глаза:
— Вам я верю.
«Неудивительно. Все женщины верят этой физиономии… Спасибо, мама с папой! Царствие вам небесное» — эти мысли пронеслись, даже не царапнув.
Уже много лет Логов думал о родителях без боли, как о детстве, которое не вернуть, хоть на стены лезь. А вот за эту несуразную дамочку было не то чтобы больно, скорее досадно: давно же выросла из подростковой наивности, пора бы не доверять всем без разбору. Такие и становятся жертвами мошенников, прибавляя работы его коллегам из других отделов.
Вынырнув из-за его плеча, Никита с любопытством спросил:
— А это и есть та собачка, про которую все говорят? Она залаяла?
Логов подхватил:
— Вот она — возмутительница спокойствия!
— Вишенка. — Хозяйка слегка подкинула собачку, жавшуюся к ней.
— И где вы с Вишенкой находились в тот момент, когда ворвались грабители?
Растерянно оглянувшись, Татьяна Андреевна пробормотала:
— Теперь все кажется каким-то другим…
— Понимаю, — кивнул Артур. — Не спешите, вспомните все ваши действия.
Она обернулась к двери с табличкой «Касса» и протянула руку:
— Я вышла оттуда.
— Получили деньги?
— Да. Пятьдесят тысяч.
— У вас их отобрали?
— Кто? А, нет… Они не грабили нас. Только банк. Одни из них как раз и ворвался в кассу, а двое остались в зале… Нет! Погодите… Сначала они всем велели лечь на пол и не двигаться. Тогда они еще все вместе были.
Его лопаток коснулся Сашкин шепот:
— Точно, как в кино…
Не отозвавшись, Логов уточнил:
— Татьяна Андреевна, значит, вы находились возле двери в кассу?
Она кивнула, но тут же спохватилась:
— Ох, нет. Я же отошла водички попить. — Ее рука вытянулась в сторону кулера. — Жарко.
— Очень, — охотно подтвердил Артур. — Вы успели попить?
— Нет. Я только хотела взять стаканчик, и тут они… Я так испугалась. Сердце чуть не выскочило.
— Еще бы.
— И у Вишенки тоже.
— В самом деле? — рассеянно отозвался он. — Можете показать, как вам пришлось лечь?
Ее щеки и шея покрылись неровными багровыми пятнами. Любому человеку неловко рассказывать о пережитом унижении, когда он целиком оказался во власти грубой силы. А женщине еще и неприятно вспоминать о том, какой некрасивой и неуклюжей она показала себя пусть даже незнакомым людям. Но ведь все они сейчас были здесь и делились с полицией как раз такими неприятными подробностями: кто где упал, кому не удалось удержаться от слез, кого паническая атака заставила задыхаться…
Логов понимал все это и все же вынужден был спросить:
— В какую сторону вы лежали головой?
Татьяна Андреевна очертила рукой неровный овал:
— Вот так…
— То есть почти напротив Шмидта, — в беседе со свидетелями Артур старался говорить о жертве как о живом человеке, тогда людям легче было поддерживать разговор.
Ее одутловатое лицо виновато напряглось:
— Я его даже не заметила.
«У нее была удобная позиция, чтобы совершить выстрел, — прикинул он. — И собачка могла стать отличным прикрытием. Может… Как ее? Вишенка… потому и залаяла, что испугалась выстрела?»
Едва удержавшись от того, чтобы не мотнуть головой, Артур возразил себе: «Нет. Не в той последовательности все происходило. Все заложники в голос твердят, что сначала взвизгнула собачка, потом раздался выстрел».
— Почему она взвизгнула?
— Что?
Бочкарева смотрела на него с растерянностью, казавшейся вполне искренней, но Логов и не таких актрис встречал. Его палец устремился к собаке:
— Вишенка. С чего вдруг она завизжала? Вы придавили ее? Или ущипнули? Что вы с ней сделали?
— Да ничего я с ней не делала! Я понятия не имею, почему она…
— В какой руке в этот момент у вас была собачка?
— В какой… В левой. Кажется…
— А вы — правша?
На это она кивнула уверенно:
— Конечно.
— Почему — конечно?
Ее щеки опять пошли пятнами:
— Даже не знаю, почему я так сказала… Не то чтобы я считаю левшей какими-то… неправильными. Нет! А вы — левша?
— Нет, мне не подковать блоху, — отозвался Артур весело. — Итак, мы с вами правши. Но собачку вы держали в левой руке. Почему?
— Почему? — повторила она.
«Тянет время? — попытался понять Логов. И опять заспорил с собой. — Вряд ли. Будь эта женщина убийцей, у нее имелась бы четкая версия произошедшего. Если только… Да, вполне возможно, что она как раз и придерживается придуманного образа выбитой из колеи простушки. Тогда она и должна мямлить и заикаться».
Внезапно лицо ее прояснилось, точно она вспомнила, как все было:
— В правой же руке у меня была сумка! С деньгами. Я всегда ношу ее правой рукой, она сильнее — больше шансов удержать, если кто-то попытается вырвать.
— Без сомнения! Если, конечно, вы правша.
— Я — правша.
Сашка, о которой Логов чуть не забыл, подала голос из-за его плеча:
— А зачем вам вообще наличные? С картой же удобнее.
Короткие ресницы забились, с левого глаза опал крошечный комочек
