Змея на груди - Дягилева Ирина
– Там и тысяча рублей не часто валяется, а идея просто отличная!
Ровно в три часа Пульхерия припарковала машину в условленном месте. Она даже не успела заглушить мотор и оглядеться, как передняя дверца машины распахнулась. Молодой, симпатичный парень сначала молча оглядел салон машины, отряхнул рукой невидимую пыль с сиденья рядом с водителем, провел пальцем по приборной панели, взглянул на него с отвращением и тут же вытер его о спинку кресла. После всех этих манипуляций он поднял глаза на Пульхерию.
– Вы, как я понимаю, Пульхерия Афанасьевна? – спросил он с брезгливой усмешкой, которую даже не пытался скрыть, но тут заметил на заднем сиденье Марину. – Минуточку! Оксана сказала мне, что вы будете одна.
– Я так и знала, что Татьяна ее ненастоящее имя.
Парень смутился, но лишь на мгновение.
– Оксаной зовут мою сестру. Я назвал Таню ее именем по инерции, – попытался выкрутиться он, Пульхерия кивнула ему в знак того, что принимает объяснение, но в душе ему не поверила. А Максим тем временем продолжил: – Мне не нужны лишние свидетели.
– Насколько я помню, у нас с ней не было уговора о том, одна я буду или нет, – ледяным тоном заметила Пульхерия. Брезгливый взгляд красавчика, а теперь и его откровенная ложь, все это сильно ей не нравилось. – Если вас что-то не устраивает, мы можем разойтись, оставшись каждый при своих интересах.
– Подождите минуточку, мне нужно позвонить.
Парень отошел от машины, но дверцу закрывать не стал, и они слышали каждое его слово.
– Ты же мне говорила, что будет только одна женщина. А приехали две старые кошелки. Почему это у нас нет выбора? Надо было более ответственно отнестись к выполнению своей части плана. Да… Да… Я не привередничаю. Я так не считаю. Нет… Нет… Будем надеяться, что все обойдется. Хорошо…
– Ты слышала, Пуляша? Он назвал нас старыми кошелками, – с возмущением прошептала Марина.
– Не обращай внимания, я в его возрасте тоже всех, кто старше тридцати лет, считала стариками. Когда мне исполнилось двадцать, я решила, что моя жизнь кончилась и наступила старость.
– Но он сказал это, совершенно нас не стесняясь, – продолжала возмущаться Марина, – точно мы пустое место.
– А мы для него и есть пустое место. Смотри, какой он холеный, джинсики, курточка не на Черкизовском рынке куплены. Один мобильный телефон стоит дороже моей машины в базарный день. Я такой в одном магазинчике под названием «Милые штучки» видела. В центре. Забрела в него случайно как-то перед Новым годом. Там самая дешевая «милая штучка» стоила не меньше тысячи баксов. Я из этого магазина, как оплеванная, выкатилась. И самое забавное здесь то, что мой мобильный по своим функциональным возможностям намного круче его игрушки. Интеллект и здоровье, Мариша, ни за какие деньги купить нельзя.
– …Да у них машина старше древнегреческой колесницы! На таких машинах только бомжи ездят… – донеслись до них стенания молодого человека.
– Ты только погляди, подруга, как он страдает? Он еще твоей дачи не видел, на которой ему предстоит провести три дня, – усмехнулась Пульхерия.
– Чем тебе не нравится моя дача? – возмутилась Марина.
– Да мне-то она нравится. Она ему боюсь не понравится. У тебя ведь там все удобства на улице.
– Ничего, потерпит.
Парень закончил разговаривать и уселся на переднее сиденье. Вид у него был недовольный.
– Молодой человек, – Пульхерия старалась говорить спокойно, не показывая своего раздражения, – меня вы уже знаете, а мою подругу зовут Марина Владимировна. Прежде чем мы поедем, мне все же хотелось бы взглянуть на ваш паспорт.
Парень молча достал из кармана куртки паспорт и протянул его Пульхерии.
– Вячеслав Всеволодович Вольский, – удивленно прочитала она вслух. – Вы же только что сказали, что вас зовут Максимом?
– Да, я не Максим, а Вячеслав, – не стал отпираться парень.
– Ну ты, дружок, и конспиратор, – громко рассмеялась Пульхерия.
– Я вам его дал совершенно машинально.
– Лучше надо было готовить легенду, разведчик! Детский сад на лямках, – насмешливо констатировала она и передразнила: – «Мне лишние свидетели не нужны».
– Вам больше не нужен мой паспорт? – смущенно поинтересовался Вольский.
– Ты прописку посмотреть не забыла? – подсказала подруге Марина.
– Регистрация московская, – сообщила Пульхерия и вернула паспорт парню.
– Мы поедем или вам еще что-нибудь показать? – с раздражением спросил Вольский.
– Нам будет очень приятно, если вы нам покажете ваше хорошее воспитание, – с убийственной вежливостью произнесла Пульхерия.
– А если ты нас еще раз назовешь кошелками, мы тебя будем звать баулом или рюкзаком, – внесла свою лепту в дело воспитания подрастающего поколения Марина.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – сквозь зубы процедил парень.
«Именно этого ты и хотел, гаденыш», – подумала про себя Пульхерия, а вслух пробормотала:
– Надменное извинение похоже на оскорбление.
За всю дорогу, пока они ехали до дачи Марины, Вольский не проронил ни слова. Он даже не поинтересовался, куда они едут. Подъезжая ближе к даче, Пульхерия поняла почему. Она заметила, что на некотором расстоянии за ними едет небольшой серебристый джип. Даже не видя его номера, она знала, чья это машина. «Что ж, имеет право», – усмехнулась Пульхерия про себя.
Дача Марине досталась в наследство от родителей. Она располагалась в небольшом дачном поселке творческих работников недалеко от Москвы в живописнейшем месте на берегу Истринского водохранилища. Отец Марины Владимир Александрович Круглов был писателем. В свое время он написал роман «Дети целины», прославляющий героические будни целинников. Его даже сравнивали с Шолоховым, приняли в Союз писателей, дали квартиру в престижном доме, выделили дачный участок. За свою книгу он получил государственную премию и по ней сняли художественный фильм. От него ждали новых книг, но творчество дальше у него как-то не пошло. Вышло еще несколько рассказов и небольшая повесть. Тем не менее он неплохо устроился: ему предложили работу главного редактора журнала для работников села. Поговаривали, что в этом ему помогла выгодная женитьба. Мама Марины Клавдия Ивановна была дочерью какого-то министра. Но жену свою Владимир Александрович действительно любил, а в дочери просто души не чаял.
Постарев, родители Марины на дачу ездить стали редко, и Марина с мужем занялись ее перестройкой.
Олег нанял двух строителей украинцев, то бишь хохлов. У одного из них была фамилия Тарасюк, а у второго – Бульбенко. По отдельности эти фамилии не вызывали никаких ассоциаций, но любой, услышав их вместе, тут же вспоминал повесть Тараса Шевченко «Тарас Бульба». Их так и звали – Тарас энд Бульба.
На даче у Марины Тарас энд Бульба жили уже больше двух лет. Свою работу они выполняли хорошо, но очень уж медленно, особенно зимой. Даже стоя рядом с ними, их нельзя было заставить работать быстрее. Зато после них ничего не надо было переделывать. Тарасюк и Бульбенко не семь, а семьдесят раз отмеряли прежде, чем отрезали. Сначала Олега с Мариной это сильно раздражало, но потом они смирились. Больше всего их подкупало в двух хохляцких увальнях то, что они оба были непьющими и некурящими. Такое их качество приводило в изумление всю округу. Но не пили они не из принципиальных соображений, не потому, что вели здоровый образ жизни, а потому что оба имели большие семьи и почти все до копейки отправляли домой.
Когда Пульхерия говорила, что все удобства на даче находятся во дворе, она немного лукавила. Все удобства были в доме, и ванна и туалет, но в доме не было водопровода. Воду приходилось приносить в ведрах из колодца. Чтобы слить воду в унитазе, ее сначала надо было ковшиком из ведра налить в бачок. Чтобы помыться в ванной, воду надо было согреть в ведре, потом залезть в ванну и полить на себя из того же ковшика.
Эту проблему должны были этим летом решить, а пока их гостю предстояло три дня пожить с неудобствами. Когда ему это объяснили, на его лице появилось недоуменно-обиженное выражение. Он опять схватился за телефон и начал громко высказывать, что он обо всем этом думает.
