Змея на груди - Дягилева Ирина

Пульхерия равнодушно пожала плечами.

– Деньги вперед, – выдвинула она свое условие.

Девушка тут же согласилась:

– Я могу предоставить аванс прямо сейчас.

– Я подожду до трех часов, – усмехнулась Пульхерия. – Так куда вас отвезти?

– Никуда. Я полагаю, что вы не станете следовать за мной? Вы все равно этим ничего не добьетесь, – проговорила Оксана приказным тоном, в котором Пульхерия без труда уловила металлические нотки.

Ее это почему-то задело. Еще несколько секунд назад девушка горячо просила о помощи и вдруг начала командовать, словно купила ее всю с потрохами.

– Дорогуша, я сейчас развернусь и уеду. Это я вам нужна, а не вы мне, – недобро сверкнула глазами Пульхерия, усилием воли пытаясь удержать на лице безразличное выражение.

– Не обижайтесь, пожалуйста, – голос Оксаны тут же стал слаще меда, – я так усталаза последнее время, этой ночью глаз не сомкнула.

Но Пулю столь резкая перемена не растрогала, а наоборот, насторожила. Она подумала об актерской игре, причем не очень хорошей. «Эта девушка даже не пытается скрыть от меня, что играет», – с неприязнью подумала она.

– Ладно. Как я узнаю вашего друга?

– Он сам вас узнает. Просто остановитесь на этом же месте в три часа.

– Тогда до встречи.

Девушка открыла дверцу и выскочила из машины. Дождь вновь еле накрапывал, и Пульхерии хорошо было видно, куда она направилась: в небольшой серебристый джип, припаркованный неподалеку.

Если бы несколько минут назад незнакомка не повела себя столь странно, Пульхерии и в голову не пришло бы записать номер ее машины. Но, увидев, как легко она перешла от слез к действиям, Пульхерия усомнилась в искренности девушки. «Скорее всего, она мне солгала, или, по крайней мере, утаила часть правды. И зовут ее наверняка иначе. Такая хорошенькая и такая неискренняя. Это ужасно, что она пытается меня использовать и даже не скрывает этого, – с грустью подумала она. – Но, в сущности, какое мне дело до ее правды? Она потому мне и платит, чтобы я не задавала лишних вопросов. А тысяча долларов мне сейчас не помешает».

Глава четвертая

Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы проявляем поистине утонченную хитрость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас.

Уже переодевшаяся для поездки в Суздаль, Марина в десятый раз за последний час взглянула на часы и, мрачно нахмурившись, стала разглядывать в окно машины, движущиеся по Хорошевскому шоссе. Она пыталась заметить среди них зеленую «Шкоду» Пульхерии.

С тех пор как на Беговой появилась новая транспортная развязка, поток машин значительно увеличился, соответственно экологическая обстановка намного ухудшилась. Но не это беспокоило ее в настоящий момент. Больше всего ее заботило то, что подруга должна была бы появиться еще полчаса назад.

Марина терпеть не могла, когда опаздывают. Пусть им не надо было ехать на поезде или лететь на самолете, но раз решили выехать в определенное время, следовательно, в этот час и надо отправиться в путь. И вот теперь все складывается не так, как было задумано. Ей стало совершенно ясно, что неприятности только начинаются.

Сейчас не час пик. От дома Пульхерии до ее дома всего пятнадцать минут езды, а она опаздывает уже больше чем на полчаса. Внутри Марины все закипало, поэтому, когда наконец раздался звонок в дверь, она пошла открывать ее с недовольной гримасой на лице.

В отличие от подруги Пульхерия сияла. Она смахнула капли воды со своего зонта на пол прихожей и оживленно заявила:

– Мариша, наша с тобой поездка откладывается.

– Я так и знала. – Голос подруги отдавал полярным холодом. – На тебя нельзя ни в чем положиться. У меня жуткая депрессия, а ты делаешь все, чтобы она стала еще больше.

– По-моему, ты несколько преувеличиваешь тяжесть своего состояния и пытаешься сделать меня ответственной за это. Так дело не пойдет. Держи себя в руках, иначе я сейчас повернусь и уйду отсюда.

– И оставишь меня одну? В беде? – На глаза Марины навернулись слезы.

– Ну раз ты собираешься из-за такого пустяка плакать, следовательно, у тебя действительно депрессия, – улыбнулась Пульхерия. – Погоди реветь, послушай лучше меня. Со мной тут произошел небольшой казус. Я пожалела одну девушку: остановилась, чтобы подбросить ее до метро, а она сделала мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

– Предложение какой-то незнакомки для тебя важнее душевного состояния твоей лучшей подруги? – с ревнивыми нотками в голосе спросила Марина.

– Но она мне посулила за это тысячу долларов.

– ?!

– Да! Думаю, что ты бы тоже не устояла.

– Если она тебе предложила работу киллера, то ты сильно продешевила, – язвительно заметила Марина.

– Нет, все не так серьезно. Она всего лишь попросила сдать на три дня комнату ее другу, оказавшемуся в беде. Сегодня в три часа дня я с ним встречусь, отвезу его домой, и после этого мы сможем поехать в твой Суздаль.

– А когда мы вернемся, то увидим, что из твоей квартиры вывезено все подчистую, – продолжала саркастически ухмыляться Марина.

– Да кому нужна моя рухлядь? У меня там, кроме книг, ничего ценного нет.

– Зато какие книги! Мы с тобой, помнится, в свое время за каждую из них отдали по двадцать килограммов макулатуры.

– Зато сейчас они мало чего стоят.

– Пуляша, ты в своем уме? Собираешься каким-то проходимцам сдать свою квартиру! Что ты о них знаешь?

– Ты как всегда немного драматизируешь события. На меня она не произвела такого впечатления. Мне, конечно, показалось, что она слегка темнила, но по-моему, просто чего-то не договаривала.

– Слушай, подруга, ты совсем бдительность потеряла. А вдруг они террористы? А твоя квартира им нужна, чтобы подорвать важный объект?

– Рядом с моим домом единственно важным объектом является будка шиномонтажа, возле которого с утра до ночи автомобили атмосферу отравляют. Если его подорвать, воздух во дворе станет чище. Я сама на них давно хотела Гринпис натравить. Так что с террористами ты слегка перегнула палку.

– Лучше перегнуть и сломать эту палку, чем ею по башке получить, – нравоучительно заявила Марина. – И что эта аферистка тебе рассказала?

– Сказала, что ее друг якобы замешан в каком-то преступлении, и все улики указывают на него, а человека, который может подтвердить его алиби, в Москве в настоящий момент нет и появится он только через три дня.

– Пуляша, за укрывательство знаешь, сколько можно схлопотать? Мало не покажется.

– Ростропович у себя на даче Солженицына прятал…

– И где он после этого оказался? – насмешливо напомнила Марина.

– Его выслали, но не посадили же!

– Тебя тоже вышлют. На Колыму. Ростропович попал в историю, а ты в нее влипнешь! Разницу улавливаешь?

– Значит, такая у меня судьба. Потом напишу «Колымские рассказы Пульхерии Дроздовской», разбомблю в них в пух и прах нашу пенитенциарную систему, привлеку к ней внимание международной общественности, прославлюсь, заработаю кучу бабок, куплю себе домик в деревне где-нибудь под Мюнхеном и умру под пение птичек в деревенской глуши со всеми удобствами, – мечтательно нарисовала заманчивую перспективу Пульхерия.

– Пени… что?

– Систему наказаний преступников, – пояснила Пульхерия.

– А почему под Мюнхеном, а не под Суздалем?

– Дался тебе этот Суздаль, – рассердилась Пульхерия. – В Германию многие наши творческие интеллигенты эмигрировали. Мне с ними там будет не так скучно, как под Суздалем.

– Они туда уехали, потому что Родине оказались не нужны.

– Все, Мариша! Ты меня достала своим занудством. Плевать мне на тысячу долларов, поехали в Суздаль!

– Успокойся. У меня другое предложение. Мы этого афериста на моей даче укроем. Там сейчас только рабочие. Олег на Кипре со своей секретаршей загорает, младший мой из Лондона на каникулы только через две недели приедет, а старший в такую погоду не любит на дачу ездить. Ничего ценного там у меня нет. Даже если они и сопрут мои старые кастрюли и сковородки, так мы новые купим. К тому же тысяча баксов на дороге не валяются. А? Как тебе идея?